Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - Михаил Дитерихс

«Император приезжает завтра, нужно предупредить Алексея, нужно сказать Ему все… Не возьметесь ли Вы сообщить ему, а Я пойду к дочерям».

Вот как рассказывает сам Жильяр о своей беседе с Алексеем Николаевичем.

«Поздоровавшись с Цесаревичем, я сказал ему, что Император завтра возвращается из Могилева и больше не поедет туда.

“Почему”? – спросил удивленно Алексей Николаевич.

Потому, что Ваш Отец не хочет больше командовать армией, – ответил я. Это известие сильно взволновало Его Высочество, так как он любил ездить с отцом в Ставку и проводить время там среди собиравшихся к нему мальчиков его возраста. Выждав некоторое время и дав ему несколько освоиться с первым известием, я продолжал:

“Знаете, Алексей Николаевич, Ваш отец не хочет быть больше Императором”.

Он посмотрел на меня удивленно, желая прочесть на моем лице, что могло случиться. Тогда я, поясняя, добавил ему, что Император очень устал и последнее время у него было слишком много всякого рода неприятностей и затруднений.

«Ах да! Мама говорила, – ответил Цесаревич, – что его поезд был арестован, когда он ехал сюда. Но после папа будет опять царствовать?»

Я объяснил ему, что Государь отказался от престола в пользу Великого князя Михаила Александровича, который также отказался в свою очередь. Я пояснил, что в Петрограде образовалось Временное правительство, которое будет временно управлять страною до созыва Учредительного собрания, которое выскажет мнение народа, и тогда, быть может, Великий князь Михаил Александрович будет избран Царем и вступит на престол.

Он слушал меня чрезвычайно внимательно, видимо, хорошо понимая происшедшую перемену, сильно волновался и весь раскраснелся, но ни слова о себе не спросил.

Я еще раз убедился в скромности этого мальчика, никогда в тяжелые минуты Семьи не думавшего о себе».

Нельзя не отметить здесь слов из показаний госпожи Битнер о Наследнике Цесаревиче:

«Я не знаю, думал ли он о власти. У меня был с ним разговор об этом. Я ему сказала: “А если Вы будете царствовать?” Он мне ответил: “Нет, это кончено навсегда”».

Очевидно, что это убеждение Алексея Николаевича было внушено ему родителями и служит ясным показателем глубокой честности Отца и Матери, доведших принятое на себя обязательство до конца, даже в воспоминании Сына.

* * *

Генерал Корнилов, выйдя от Императрицы, прошел в приемную комнату, где были собраны все наличные чины Свиты, проживавшие во дворце, и, поклонившись всем общим поклоном, сказал:

«Господа, вот новый комендант. С этого момента Государыня, по постановлению Совета Министров Временного правительства, считается арестованной. Кто хочет остаться и разделить участь арестованной, пусть остается. Но решайте это сейчас же. Потом во дворец уже не впущу».

Здесь присутствовали: статс-дама Нарышкина, фрейлины графиня Гендрикова и баронесса Буксгевден, гоф-лектриса Шнейдер, обер-гофмаршал граф Бенкендорф, заведовавший благотворительными делами Государыни граф Апраксин, командир Сводного Его Величества полка Свиты генерал-майор Ресин, лейб-медик Их Величеств доктор Боткин, врач наследника Цесаревича доктор Деревенько и наставник наследника Цесаревича Петр Жильяр.

На слова, обращенные генералом Корниловым к свитским, генерал Ресин тотчас же заявил, что он уходит. Все остальные пожелали остаться и разделить участь арестованной.

Генерал Корнилов объявил, что в 4 часа дня ворота дворца закроются и произойдет смена частей личной охраны революционными войсками. После 4 часов дня все оставшиеся во дворце чины Свиты будут…считаться арестованными и будут подвергнуты тому же режиму, который будет установлен его инструкцией для Августейшей Семьи.

Когда сведения о предстоящей смене достигли Сводного полка, полковник этого полка Лазарев не выдержал и разрыдался перед полком. Он выпросил у генерала Корнилова разрешение пойти проститься с Государыней, а затем, не переставая рыдать, вынес знамя Сводного полка из приемной комнаты дворца в казармы. Большинство офицеров и солдат этого полка плакало и заявило, что готовы по первому слову Государыни защитить Ее. Так как настроение этих доблестных охранников приняло несколько повышенное состояние, то сочли нужным доложить об этом Государыне, которая по телефону передала полку, что он должен безропотно подчиниться распоряжениям Временного правительства и честно служить до конца на благо Родины.

Инструкция, утвержденная в этот день генералом Корниловым и устанавливавшая режим для заключенных, ограничивала свободу сношений Августейшей Семьи с внешним миром. Корреспонденция должна была проходить через руки коменданта дворца. Дворец и парк, к которому примыкал дворец, оцеплялись полевыми караулами. Из дворца члены Августейшей Семьи могли выходить только в парк; гулять в парке разрешалось с утра до наступления темноты. Никаких других ограничений инструкцией генерала Корнилова не устанавливалось. Вмешательство чинов новой комендатуры и охраны во внутренний распорядок жизни Семьи, кроме вышеуказанного ограничения времени выхода из дворца, инструкция генерала Корнилова не допускала.

В 4 часа дня, после смены частей охраны, генерал Корнилов уехал из дворца и закрывшиеся за ним дворцовые ворота замкнули на веки вечные свободу Августейшей Семьи Государя Императора Николая Александровича Романова.

Отъезд Государя из Могилева 27 февраля задержался первоначально сношениями с Петроградом и необходимыми беседами с генералами Алексеевым и Ивановым, а когда, наконец, около 9 часов вечера Император потребовал, чтобы поезд Его был отправлен не позже 11 часов вечера того же дня, Ставка заявила, что по техническим причинам поезд можно отправить не раньше 6 часов утра 28 февраля.

В Петрограде вечером 27 и ночью на 28 февраля шли переговоры между Думским временным исполнительным комитетом и советом рабочих депутатов об условиях, на которых совет соглашался уступить прерогативы власти Думскому Комитету, дабы устранить опасность двоевластия. Хотя окончательное соглашение было достигнуто только к утру 2 марта, но уже на первом совещании выяснилась необходимость устранения Императора Николая II.

Действительно, поезд Государя был отправлен из Ставки в 6 часов утра 28 февраля. В это время комиссаром и распорядителем движения на железных дорогах уже был назначен Временным Комитетом член Государственной Думы А. А. Бубликов, которому подчинились все железнодорожные служащие линий Петроградского района и указания которого в точности исполнялись с утра 28 февраля. Вследствие этого и движение поезда Императора оказалось во власти распорядителей Временного комитета.

Столкнувшись с революционным творчеством социалистов, почувствовав, что распропагандированные пролетарские массы столицы по импульсу низменных инстинктов не только не пригодны, но даже опасны для проведения мало-мальски организованной революций в масштабе ограничения ее в рамках изменения самодержавного строя в конституционно-монархический, к чему только и стремились руководители «цензовых» партий прогрессивного блока, конституционалисты всех оттенков Государственной Думы, как было указано, отказались от дальнейшего проведения своих целей революционным порядком. Но от достижения своих целей они не отказались, а наоборот, представившаяся им опасность возможности развития революции в крайнем социалистическом и даже просто в анархическом направлении заставила их прийти к убеждению, что их долг спасти теперь революцию от этих крайностей, которые слишком очевидно угрожали способности России продолжать внешнюю войну, и остановить анархический ход революции сохранением за собой во что бы то ни стало руководительства событиями. Нельзя не признать, что положение, в котором оказались восставшие против Помазанника земли русской бояре-западники, было ужасно, а потому нельзя не поверить искренности Милюкова, который говорил, что «власть берется нами в эти дни не из слабости к власти». Но нельзя и не признать, что основанием этого положения являлось отступничество русских европейцев-язычников от своего Бога, от «Бога земли русской»; за решение остаться отступниками до конца, за этот свой грех они и понесли заслуженную кару.