История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока - Филип Хитти

Необходимость радикальных реформ и пресечения злоупотреблений со стороны должностных лиц рано почувствовал Мустафа Кёпрюлю, великий визирь с 1689 по 1691 год. Он объявил о введении новых норм обращения с немусульманами, которые предвосхитили попытки реформ трех смелых султанов – Селима III (1789–1807), Махмуда II (1808–1839) и Абдул-Меджида I (1839–1861). Однако все эти проекты остались на бумаге. Против законов Селима, названных Низам-и джедид («Новые постановления»), выступили янычары и коррумпированные чиновники. Реформы Абдул-Меджида, так называемые Гюльханейский хатт-и шериф («Высокое предписание», 1839) и Хатт-и хумаюн («Императорское предписание», 1856), нацеленные на то, чтобы снять ущемляющие ограничения со «стада», гарантировать жизнь, собственность и честь всем подданным, независимо от вероисповедания и национальности, отменить откуп налогов и уравнять перед законом всех людей, независимо от языка и миллета. Однако не обеспечивались меры эффективной реализации этих Танзимат (постановлений о реформе), которые к тому же оказались преждевременными. Против них выступали влиятельные консервативные теологи, они пришлись не по нраву иностранцам, пользовавшимся привилегией экстерриториальности, и даже еврейские и христианские менялы (ед. ч. sarraf) возражали против отмены практики откупа. Попытки реформ Селима, который не рос, замурованным в четырех стенах, в отличие от его предшественников, стоили ему трона. Его второй по счету преемник Махмуд, величайший из султанов нового времени, сослужил стране неоценимую службу, когда в памятный день июня 1826 года приказал направить орудия на казармы янычар, долго стоявших на пути прогресса, и полностью их уничтожил. Именно этот Махмуд ввел феску (тарбуш) в качестве головного убора и, что любопытно, получил от своих подданных прозвище султана-гяура.

Следующим поборником либерализма и реформ был великий визирь Мидхат-паша. Свою карьеру Мидхат начинал двадцатидвухлетним чиновником в Дамаске. В течение многих лет после этого он вместе с несколькими единомышленниками упорно, но тайно трудился над тем, чтобы сделать свою страну конституционной. Первые результаты проявились, когда 15 июля 1876 года Мурад V издал манифест, в котором впервые, если брать официальные документы, было использовано слово, обозначающее конституцию. После трехмесячного правления Мурад лишился рассудка, и его сменил брат Абдул-Хамид II, который 23 декабря торжественно провозгласил конституцию и учреждение представительного парламента. Этот проект был разработан великим визирем Мидхатом на основе конституций Франции и Бельгии. Новый документ гласил, что все подданные отныне называются османами, обладают личной свободой, а ислам объявлялся государственной религией. При этом предусматривалась защита всех признанных религий, гарантировалась свобода печати в рамках закона и устанавливался принцип народного представительства через двухпалатный парламент: одна палата из депутатов и вторая из сенаторов, избираемых для четыре года и представляющих округ из 50 тысяч человек. Абдул-Хамид, как показали последующие события, введением этих либеральных мер стремился предотвратить угрозу для своего суверенитета и завоевать симпатии западноевропейских стран, а не улучшить положение народа. В феврале следующего года он прогнал Мидхата, а через год распустил парламент. Однако под давлением Англии Мидхата снова призвали на службу и назначили губернатором Сирии, но вскоре после этого сослали в Эт-Таиф в Хиджазе, где предположительно он был убит агентами Порты в 1883 году.

Османское завоевание всерьез не затронуло ни политическую, ни этническую структуру Сирии. Единственное радикальное экономическое изменение в период Османской империи оказалось случайным и касалось населения пустыни. Турецкие чиновники приходили и уходили, но колонизацией страны не занимались. В душе они и сирийские подданные всегда оставались чужими друг другу. Несколько тысяч мусульман-черкесов перебрались в Северную Сирию и Трансиорданию после Русско-турецкой войны 1877 года, а несколько тысяч армянских беженцев нашли убежище в Ливане после Первой мировой. Народ по-прежнему говорил по-арабски. Заимствованы были лишь немногие турецкие слова, в основном из области политики, армии и кухни.

Экономическая жизнь в Сирии неуклонно шла на спад, однако вина за это лежала не только на недобросовестном управлении со стороны имперских чиновников. Завоевание османами арабского Востока совпало с изменениями международных торговых маршрутов, из-за которых этот регион потерял прежнее экономическое значение. В основе процветания этих областей, как неоднократно отмечалось выше, лежала торговля, прежде всего торговля между Индией и Европой. Открытие в 1497 году морского пути из Европы в Индию вокруг мыса Доброй Надежды португальским мореплавателем Васко да Гамой, плавание вокруг южной оконечности Южной Америки в 1520 году другого португальца, Фернана Магеллана, с последующим открытием Филиппинских островов, судьбоносное путешествие на запад в 1492 году генуэзца Христофора Колумба, открывшего Америку, – все эти и сопутствующие события изменили великие торговые пути. В итоге центр мировой активности и цивилизации сместился на запад. Это наступление новой эпохи исследований и открытий прошло без участия арабских народов. Их корабли вымел из восточных морей португальский флотоводец Афонсу д’Албукерки, который между 1503 и 1515 годами обеспечил для соотечественников контроль над Персидским заливом и индонезийской торговлей. Таким образом, португальцы смогли обойти и средиземноморских корсаров, и арабские страны, население которых принадлежало к другой религии, и их торговцы брали высокий процент с транзитных товаров. Средиземное море, Срединное море, перестало быть таковым; ему пришлось ждать три с половиной века до открытия Суэцкого канала, прежде чем оно вернуло себе позиции в качестве морской артерии и поля битвы.

Отныне сирийским купцам пришлось больше полагаться на сухопутную торговлю. Будучи остановкой на пути, ведущем в Багдад и Басру, Алеппо превратился в процветающий центр внутренней торговли в империи и международной торговли между Европой и Азией. Он на время затмил Дамаск, а порты Александретты и Триполи затмили Бейрут. Фактически он до середины XVII века оставался главным рынком для всего Ближнего Востока. В Алеппо сложилась значительная венецианская колония. В их консульских отчетах говорится о прибытии в Алеппо и в Дамаск караванов с пряностями из Индии. Они пользовались особым спросом в качестве консервантов для мяса в те дни, когда еще не было холодильников.

У венецианских коммерсантов в сирийских городах и портах вскоре появился конкурент – французы, которые открыли свое первое консульство в Алеппо. Тамошний французский консул в 1683 году считал этот город «самым большим, самым красивым и богатым во всей Османской империи после Константинополя и Каира». Капитуляции, предоставленные Сулейманом Франциску I в 1535 году, заложили основу французской торговли и привели к господству Франции в Леванте. В 1740 году Махмуд I подписал договор с Людовиком XV, по которому не только французские паломники в Святую землю, но и все прочие христиане, прибывающие в Османскую империю, ставились под защиту французского флага. Эта уступка затем послужила основанием для претензий французов на защиту всех сирийских католиков-христиан. Помимо Алеппо, французы имели поселения (фактории) в Александретте, Ладикии, Триполи, Сидоне, Акко и Рамле. За французами последовали англичане, и вместе они постепенно вытеснили венецианцев и генуэзцев в сирийских городах и портах. Когда в 1581 году при королеве Елизавете была основана Левантийская компания, это положило начало миграции английских дельцов в Сирию. И центром снова был Алеппо. Консульские доклады свидетельствуют о том, что в 1662 году там находилось около пятидесяти британских купцов. Шекспир упоминает жену шкипера – «муж у нее плывет в Алеппо». Вся европейская колония насчитывала около двухсот человек. Эти торговцы старались удовлетворить западную любовь к восточной роскоши, распространившуюся во время крестовых походов. Благодаря их деятельности были восстановлены старые сухопутные маршруты. Список местных товаров возглавлял шелк из Ливана, хлопок из Палестины, шерсть и масло. Работать приходилось в острой конкуренции с морской торговлей, однако то, что португальцы задирали цены, пользуясь своим почти монопольным положением, дало шанс сирийским коммерсантам.