Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1 - Николай Васильевич Сычев

хозяйственной деятельности. Опираясь на метод робинзонады, автор игнорировал какие-либо социально-экономические условия, в которых совершается эта деятельность. По его мнению, любой хозяйствующий субъект всегда руководствуется «здравым смыслом», т. е. стремится к наиболее полному удовлетворению своих потребностей. Именно это стремление является целью (а стало быть, принципом, причиной и результатом) всякой хозяйственной деятельности. Такое понимание ее цели, которую автор иллюстрировал довольно примитивными примерами, стирает качественную грань между простым товарным производством (изолированным хозяйством, по терминологии автора) и капиталистическим производством.

Характеризуя пределы экономического обмена на подобных примерах, К. Менгер утверждал, что эти пределы в каждый данный момент времени ограничиваются для обоих лиц экономической пользой, которую они извлекают из реализации складывающегося между ними отношения и за которую им не следует переступать, чтобы не оказаться в худшем экономическом положении. Другими словами, экономическая польза образует границу, за пределами которой всякое продолжение меновых операций уменьшает саму эту пользу, т. е. границу, при переходе которой дальнейший обмен конкретных количеств благ становится неэкономическим. Но «эта граница достигнута именно тогда, когда во владении одного из обоих контрагентов нет больше такого конкретного количества блага, которое имело бы для него меньшую ценность, чем количество другого блага, находящегося в распоряжении второго контрагента, и в то же время у последнего отношение оценок как раз обратное»[1154].

Итак, согласно К. Менгеру, экономическая польза, которую могут извлечь отдельные лица из реализации данного отношения, служащего основанием обмена, постепенно уменьшается. По его мнению, это касается и хозяйственной деятельности нации в целом.[1155] Отсюда следует, что всякий обмен сопрягается не только с экономическими выгодами, но и с экономическими жертвами. К последним относятся фрахты, примажи (надбавки к фрахту в пользу капитана), таможенные сборы, аварии, почтовые расходы, страховка, провизия и комиссионное вознаграждение, куртаж, весовые, упаковочные и складские сборы, идущие на содержание людей, занимающихся торговлей, и их помощников, расходы по денежному обращению и т. п. Такие жертвы неизбежно возникают в процессе меновых операций, поскольку эти операции «отнимают часть экономической пользы, которую можно извлечь из существующего менового отношения, и нередко даже делают невозможным реализацию его там, где она была бы еще мыслима, не будь этих “издержек” в общем народнохозяйственном смысле слова.

Развитие народного хозяйства имеет тенденцию к уменьшению этих экономических жертв, и экономический обмен становится постепенно возможным между самыми отдаленными странами, там, где раньше он не мог иметь места»[1156].

Указанные размышления К. Менгера о пределах экономической пользы не выходят за рамки обыденных представлений о меновых отношениях, складывающихся между простыми товаропроизводителями. Причем эти представления существенным образом искажают характер данных отношений. Дело в том, что по мере развития общественного разделения труда и товарного производства постепенно происходит увеличение объема и ассортимента производимых товаров, а следовательно, и размеров рынка, на котором осуществляется их реализация. В этих условиях величина и экономической пользы, которую извлекают товаропроизводители, и издержек обращения (то бишь «экономических жертв», по терминологии автора), которые несут сами товаропроизводители (а также все лица, играющие посредническую роль в обмене), отнюдь не уменьшается, но, напротив, непрерывно увеличивается, достигая колоссального уровня при капитализме.

Изложив, таким образом, свое учение об обмене, К. Менгер считал, что оно неразрывно связано с учением о цене. По его мнению, цена есть количество благ, вступающих в обмен. Хотя цена и навязывается с особой силой нашему вниманию и потому составляет самый обыкновенный предмет научных исследований, тем не менее она не представляет собой нечто существенное в самом обмене. Ибо «существенное заключается здесь в достигаемом путем обмена лучшем обеспечении удовлетворения потребностей обеих обменивающихся сторон. Хозяйствующие люди стремятся улучшить по возможности свое экономическое положение. Для этой цели они вообще и приводят в движение свою хозяйственную деятельность, и для этой цели они вступают в обмен всюду, где благодаря этому она может быть достигнута. Цены же при этом – только привходящие явления, симптомы экономического выравнивания между человеческими хозяйствами.

Если уничтожить шлюзы между двумя водовместилищами, уровень которых различен, – пояснял далее автор, – то вода станет переливаться до тех пор, пока поверхность ее не выровняется. Однако эта переливающаяся вода только симптом действия тех сил, которые мы называем тяжестью и инерцией. С этим явлением можно сравнить и цены благ – эти симптомы экономического выравнивания между хозяйствами. Но сила, заставляющая их проявляться, – это последняя и общая причина всякой хозяйственной деятельности: стремление людей к возможно более полному удовлетворению своих потребностей, к улучшению своего экономического положения. Но так как цены – единственные чувственно воспринимаемые элементы всего процесса, так как их высоту можно точно измерить и обыденная жизнь беспрестанно выдвигает их перед нами, то нетрудно было впасть в ошибку, будто их величина есть существенный момент обмена, а являющиеся в акте мены количества благ – эквиваленты. Это привело к неисчислимому ущербу для нашей науки: исследователи в области явлений цены напрягали свои усилия для решения проблемы сведения предполагаемого равенства[1157] между двумя количествами благ к его причинам, и одни искали эти причины в затрате одинакового количества труда на данные блага, другие – в равных издержках производства, возникал даже спор о том, отдаются ли блага в обмен одно на другое, потому что они – эквиваленты, или блага потому эквиваленты, что в акте мены отдаются одно за другое, тогда как в действительности нигде не бывает такого равенства в ценности двух количеств благ (равенства в объективном смысле)»[1158].

Здесь содержатся следующие концептуальные положения, которые, подобно теоретическим воззрениям Г. Маклеода, свидетельствуют о полном банкротстве учения К. Менгера о цене и ее роли в процессе обмена. Суть этих положений такова.

Во-первых, цена трактуется не как продукт развития внутренних противоречий товара и возникновения денег, а как меновая ценность, которая сама по себе несущественна для обмена, поскольку она не имманентна ему и не имеет с ним какой-либо связи. В силу этого цена выводится не из объективной основы обмена товаров, т. е. их стоимости, а из субъективных потребностей обменивающихся сторон, их стремления улучшить свое экономическое положение. Для достижения этой цели люди занимаются хозяйственной деятельностью, вступают в обмен, совершая случайные меновые акты. Поэтому сами цены суть случайные явления, или симптомы, посредством которых выравнивается экономическое положение различных хозяйств. Спрашивается, что же служит основой такого выравнивания? Как устанавливаются единые цены, по которым хозяйствующие субъекты обмениваются определенными количествами благ, находящимися в их распоряжении? Ответ гласит: на основе субъективных оценок степени полезности этих благ, вступающих в обмен. Но так как эти оценки всегда различны, то единых цен быть не может. Следовательно, цены устанавливаются случайно и произвольно,