Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1 - Николай Васильевич Сычев

а специфический товар, выполняющий роль всеобщего эквивалента, и что цена есть наиболее развитая форма стоимости, или меновой стоимости. Поэтому, как установила трудовая теория стоимости, цена – это денежное выражение стоимости товара, или стоимость товара выражается в деньгах.

Но будучи убежденным противником этой теории, О. Бем-Баверк не выходил за рамки менового подхода к трактовке сущности цены. «… Мы продолжаем настаивать на том, – писал он, – что с научным понятием цены не следует связывать никакого иного значения, кроме выражающегося в словах: “То, что в обмен за данную вещь получается, может быть получено или же имеется в виду получить”»[1171]. Иначе говоря, цена есть меновая стоимость (хотя автор игнорировал это понятие), т. е. количественная пропорция, в которой одна вещь обменивается на другую.

Указывая на меновую природу цены, О. Бем-Баверк подчеркивал, что количество материальных благ, вступающих в обмен, или уровень их цен, зависит от меновой силы этих благ. В свою очередь, сама эта меновая сила определяется общепризнанным мерилом ценности, в качестве которого выступает такое материальное благо, как деньги[1172]. «Поэтому меновую силу материальных благ мы всегда проще измеряем денежными ценами, которые устанавливаются на материальные блага»[1173]. Таким образом, в отличие от К. Менгера, О. Бем-Баверк акцентировал внимание не на натуральных, а на денежных ценах, полагая, что они выражают соответственно не стоимость товаров, а их меновую силу, т. е. способность к обмену.

Согласно О. Бем-Баверку, основная задача теории ценности, а стало быть, и одна из важнейших задач всей политико-экономической доктрины, заключается в том, чтобы открыть закон, который регулирует величину меновой силы материальных благ. И «хотя понятие меновой силы и не тождественно с понятием цены, однако же законы той и другой совпадают между собой. В самом деле, показывая нам, как и почему данная вещь действительно приобретает известную цену, закон цен тем самым объясняет нам, как и почему данная вещь оказывается способной приобретать определенную цену. Закон цен обнимает собою и закон меновой ценности»[1174].

Ставя в заслугу старой теории ценности открытие двух законов цен – закона спроса и предложения и закона издержек производства, – О. Бем-Баверк вместе с тем указывал на то, что в настоящее время они вызвали методологические сомнения, которые поколебали не только веру в эти законы, но и в законы вообще. В результате зародился скептицизм, который постепенно перешел и в политическую экономию, оставляя здесь явственные следы в виде тех переработок, которых касались учения о ценах (автор имел в виду прежде всего труды немецких экономистов второй половины XIX в.).

Чтобы разрешить подобные сомнения, О. Бем-Баверк считал необходимым изложить свои взгляды, исходя из основных постулатов теории субъективной ценности, или теории предельной полезности. Для облегчения сути этого изложения он использовал следующую аналогию. Действия естественных явлений порождаются различными причинами: и единственной двигательной силой, обусловливающей закономерность (законосообразность, по терминологии автора) этих действий, и перекрещиванием разнородных сил, в которой одна из них оказывает определяющее влияние на характер самих действий, и столкновением нескольких противоположных сил, которые, перекрещиваясь между собой и парализуя друг друга, вызывают такой результат, который выражается в отсутствии всякой правильности[1175].

Совершенно аналогичные причины, по мнению автора, порождают аналогичные действия и в области экономических явлений, в том числе и товарных цен. Дело в том, что деятельность людей вообще, и их деятельность в сфере обмена в частности, всегда находится под влиянием тех побуждений, из которых эти действия проистекают. Но в зависимости от того, до какой степени специализируются мотивы действий людей, можно выделить и только два мотива (эгоизм и альтруизм), и несколько десятков или даже сотен мотивов (например, стремление к получению непосредственной экономической, или хозяйственной, выгоды; стремление получить эту выгоду косвенным путем, т. е. посредством привлечения покупателей или заказчиков, вытесняя конкурентов; отсутствие желания покупать у личного врага, у политического или национального противника, антисемитизм; наличие тщеславия, досады, своенравия, жажды мести, желания из великодушия, из расположения доставить хозяйственную выгоду другому, наказать или исправить его и т. д.)[1176].

Сообразно этому, объяснение действия людей при определении цен должно, во-первых, учитывать мотивы, которыми руководствуется каждый человек в сфере обмена; во-вторых, соединять множество родственных мотивов в обширные группы с учетом их детальной специализации. Ведь незначительные видоизменения в одних и тех же побуждениях, относящихся к данной сфере, оказывают нередко очень сильное влияние на характер человеческой деятельности. Так, например, забота о собственной хозяйственной выгоде неизбежно приведет к совершенно различным способам действия в зависимости от того, будет ли эта выгода служить непосредственной или же – как при стремлении уничтожить неприятного конкурента – только косвенной, более отдаленной цели. Совершенно очевидно, что «в первом случае эгоизм заставит продавца продавать дороже, во втором, напротив, продавать дешевле. Или еще: основной мотив “тщеславие” дает совершенно неодинаковые результаты, смотря по тому, выражается ли он в желании прослыть за важного барина или же в стремлении показать себя хорошим хозяином и опытным покупателем»[1177].

Вместе с тем каждый мотив имеет тенденцию направлять человеческую деятельность при данных условиях в определенную сторону. Но если бы при установлении цен люди находились всегда под влиянием лишь какого-нибудь одного неизменного мотива, например, стремления получить при обмене только возможно большую непосредственную выгоду, то, разумеется, и действие этого мотива могло бы проявляться постоянно в самом чистом виде, а устанавливающиеся под его влиянием цены являлись бы в таком случае столь же ясным и полным выражением известного правила и закона, как и равномерные круги, расходящиеся от камня, брошенного в воду. Именно «на предположении, что в сфере обмена господствует исключительно стремление к собственной выгоде, и построила политическая экономия закон спроса и предложения, который будто бы с точностью математической формулы может указывать высоту цены, образующейся при данном состоянии предложения и спроса»[1178].

Однако в реальной действительности складывается совершенно иная ситуация. Здесь действия людей в большинстве случаев осуществляются одновременно под влиянием нескольких или даже многих перекрещивающихся между собой мотивов, комбинация которых в свою очередь подвергается различным изменениям в зависимости как от числа и характера, так и от относительной силы самих человеческих побуждений. Поэтому «вполне естественно, что вместе с тем перемешиваются и перекрещиваются между собой и действия мотивов. В результате всего этого картина законосообразности человеческих поступков не то что разрушается совершенно, – иначе ведь опыт никогда бы не мог навести экономистов на мысль о законе предложения и спроса, – а в весьма значительной степени затемняется. Лишь в некоторой части случаев установление цен происходит в точном соответствии с формулой закона предложения и спроса; в другой