Надежда смертника - Дэвид Файнток

– Да, сэр. Пожалуйста, перезвоните мне, если я буду вам нужен. Я должен уделить свое внимание нашей лазерной атаке. – Торн разъединился. – Тьфу!

Я предупредил:

– У Кана хорошая память.

– Он во мне нуждается. Я сомневаюсь, что он будет в состоянии разрешить массовую стрельбу.

Я продолжал мерить шагами комнату.

– Это… Поразительно. Сифорт бил нас нашим же оружием, мы поменялись ролями, это совершенно точно. Из просителя он превратился в главное действующее лицо. Если это не было бы поддержано странным обстоятельством, которое поставило его выше Флореса…

Я пребывал в смятении и замер на месте, уставившись на адмирала. Могло ли это быть? В уме я проигрывал ситуации дня, и сомнение медленно улетучивалось. Я поднял руки и начал аплодировать.

Адмирал пожал плечами:

– К чему это?

– Я аплодирую вашему представлению, Джефф. Великолепно, впечатляюще!

– О чем вы говорите, что вы имеете в виду?

– Вы знали все время.

– Знал что?

– Каждый капитан на флоте осведомлен о его месте в списке старшинства; это – фактически рефлекс.

– Значит?..

– Вы отдали ему «Галактику». Вы были таким спокойным, а я даже не осознавал, хотя вы занимались этим у меня под носом.

Голос Джеффа Торна был подобен льду:

– Член Законодательного Собрания ООН Боланд, вы обвиняете меня в чем-то, близком к измене. Смеете вы предположить, что я ниспровергнул военную политику моего правительства, которое я клялся защищать?

– Великолепно. Это – единственная позиция, которую вы можете занять. Блестяще!

– Или вы, ей-богу, прекратите обвинения, или я прикажу вышвырнуть вас отсюда!

– Благодарите Господа Бога, вы нашли способ помочь ему.

Его спокойные голубые глаза встретили мои, и не было ни намека подтверждения в его лице.

Мне снился магазин, будто я торговался. Снилось, как я поднимался по лестнице, длинной лестнице, чтобы добраться до комнаты, где я хранил лучший товар Я шарил по пакетам и коробкам, в поисках того, чего хотели ждущие парни из разных племен. Тем временем нижние, которых я оставил в магазине, становились нетерпеливыми, топали вокруг, ворча, но я застрял наверху, ища товар.

Я проснулся в поту. Не имел представления о времени; они забрали с собой часы вместе с телефоном.

Свет включился.

– Идите с нами. – Голос был холоден, враждебен.

– Сейчас? Куда?

Но они не ответили бы.

Я следовал за солдатами по коридорам. Увидел мельком окна. Темная ночь, освещенная зловещим жутким светом.

Они отвели меня в другую комнату, которая была больше. Яркие лампы над головой, всюду рабочие столы. В углу застекленный кабинет. Внутри находился генерал Рубен, с телефоном у уха, ботинки на столе Он подал знак рукой охранникам ввести меня.

Прикрывая трубку ладонью, он сказал солдатам;

– Оставьте нас. – Они закрыли за собой дверь. Он спросил по телефону:

– Сколько? Вооружены? Несомненно, у них есть ножи, но что-нибудь еще? Воспользуйтесь долбаными мегафонами, прикажите им сдаваться. – Он взъерошил свои короткие рыжие волосы.

Я переставил стул, сел. Положил бы ноги на стол, как он, если бы мог поднять их так высоко. У меня нет тела мальчишки, которое было у меня раньше.

– Пообещайте, что они будут в безопасности, если они – нет, не позволяйте прорваться через ваши ряды, невзирая ни на что. Гм? Позвоните Вирцу, я поручаю ему надзор за транспортировкой.

Рубен вздыхал, положил телефон, сказал громко солдату снаружи:

– Валт, я доступен для Генерального секретаря или адмирала Торна, но ни для кого больше. – Он смотрел на меня, его лицо суровое. – Итак?

Я не сказал ничего, выжидая. Была хорошая тренировка, в течение многих лет торговли.

Рубен соединил кончики пальцев, получился будто паук на зеркале.

– У нас есть тревожные сообщения. – Если он надеялся, что я спросить, он был бы разочарован; не доставил бы ему удовольствия ради самой жизни. – Так много смертей, – он сказал. – С этим покончено, Чанг. Вы не имеете ни существенного оружия, ни возможности убежать – некуда. Пришло время сложить оружие, что немногое у вас есть.

Я поднял подол пальто:

– Нет ничего.

– Вы понимаете отлично, черт побери, что я имею в виду! – Рубен опустил ноги на пол. – Разве вам все равно?

Я рассматривал его. Почему он волнуется, споря с пленным больным стариком, когда время для переговоров прошло? Что у меня есть, чего он хочет?

Он сидел мрачный, руки сложены на столе. Долгая тишина. Снаружи звонили телефоны, солдаты детально изучали карты.

Он медленно сказал:

– Прошла сотня лет, прежде чем мир простил моих людей. Геноцид – мерзкое слово. – Он колебался. – Я использую язык, который вы понимаете? Слова из вашего лексикона?

Я внезапно зашевелился внутри пальто. Руки дрожали от ярости. Я пытался говорить, но, полагаю, Бог проклял бы его, если бы Он существовал; какая разница, что я говорить? Мою грудь охватила боль. Лицо окаменело, я сидел.

– Я – кадровый военный. – Он встал, ходил по комнате, как будто обсматривал стены. – У нас одно Правительство, одна Церковь. Служа им, я служу человечеству. Моя преданность не может быть разделена; это в нравственном отношении невозможно. Правительство Господа Бога приказало, чтобы я подавил это восстание. – Он посмотрел мне в лицо. – И я сделаю это. Они приказали, чтобы я предоставил координаты орбитальной станции, и я это делаю. Нет ни единого шанса, что я буду идти против отданных мне приказов и распоряжений.

Он вытащил стул из-за стола, поставил его рядом с моим, уселся близко.

– Все же как человек, я чувствую некоторую… душевную боль, учитывая историю моей нации. Больше, чем кто бы то ни было, потому что меня выбрали, чтобы руководить нашими войсками. – Он наклонился вперед. – Помогите мне положить этому конец. Если ваши люди сдадутся, нет необходимости в лазерах.

Я велел себе молчать, но ответ хлынуть наружу:

– Хотит, чтобы я продал моих нижних в рабство, чтобы успокоить твою совесть? Ба! – Я искал место, чтобы плюнуть.

– Это – не рабство, но даже если бы это и было… – Его серые глаза не дрогнули, – Рабы могли бы стать свободными в этом поколении или следующем. Мертвые не могут.

Я пожал плечами:

– Я не руковожу нижними; они только лишь послали мня как их представителя.

– Как один человек другому, я спрашиваю: вы поможете положить этому конец?