Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - Алексей Олейников

Штаб дивизии к вечеру 28 августа уже не мог находиться в Соколькен – соединение, встретив у Галлубиена германскую 8-ю кавалерийскую дивизию и 1-й егерский батальон, вело с ними бой, постепенно отходя к Гольдапу. Таким образом, штаб дивизии оказался в д. Клесцовек, западнее Гольдапа, а полк ночевал в дер. Гросс-Лангемишкен.

В лесу к 4-му эскадрону подошли разъезды от 5-го эскадрона поручика барона Фредерикс-Маразли и 6-го эскадрона поручика графа Толстого. Обменявшись с вновь прибывшими сведениями о противнике, командир эскадрона решил, не задерживаясь, отходить под прикрытием леса в направлении на Гольдап. Подойдя в полной темноте к северной опушке леса, лейб-гусары услышали впереди, в направлении на Гольдап, сильную винтовочную и артиллерийскую стрельбу. Ночь была туманная и сырая. Видимость была ограничена, и продолжать двигаться в тумане, не зная, где свои и где противник, было рискованно. Решили до рассвета простоять в лесу (если туман не рассеется) ранее. Втянулись в лес, выставив охранение – впереди пешие посты по опушке леса и на дороге, в тылу – унтер-офицерские разъезды, – и эскадрон, держа коней в поводу, стал ждать рассвета.

В это время на северной опушке леса германскими частями уже были заняты – с запада Кершен, Вильгельмгоф и Лиссен и с востока – Нёй-Буткунен, Гольдап и Фридрихсвальде.

На заре 29 августа штабс-ротмистр Волков, выйдя на холм на опушке леса, увидел невдалеке нескольких людей, как будто одетых в русские шинели. Посланный выяснить это обстоятельство унтер-офицер доложил, что это разведывательный эскадрон 3-го гусарского Елисаветградского полка. От командира этого эскадрона Волков узнал, что, по его наблюдениям, в лес, где скрывался лейб-гусарский эскадрон, с западной опушки втягивалась неприятельская пехотная колонна с артиллерией, а Гольдап занят частями генерала Хана Нахичеванского (что оказалось неверно). Решили уходить на Гольдап – на присоединение к Хану Нахичеванскому.

Между двумя железнодорожными линиями и далее на запад высокие холмы пересекались большой дорогой, идущей на Грабовен. Сняв посты, эскадрон вытянулся из леса и направился на Гольдап. Поднявшись на хребет, перед спуском в долину увидели, что над Гольдапом рвутся шрапнели. Сбоку слева сильная пыль указывала на движение кавалерийской колонны, силой не менее полка наперерез 4-му эскадрону. Вскоре разобрали, что с конницей идет и батарея. Как позднее стало известно, это был германский 8-й уланский полк с батареей, продвигавшийся с ночевки на Гольдап.

Ротмистр Раевский выслал три разъезда: на север штабс-ротмистра Волкова, на северо-восток – поручика Тирана и на северо-запад – корнета Князя Игоря Константиновича, а на находившийся сзади холм – тыловой дозор. Отойдя 1,5–2 км, все три разъезда и тыловой дозор сообщили о присутствии противника. Справа эскадрон попал под обстрел неприятельских пулеметов.

Произошло замешательство. На что решиться?

Сзади – занятый вражеской пехотой и артиллерией лес (было видно, как батарея уже занимала позицию на опушке). Справа, в направлении на Гольдап, – пулеметный огонь. Слева – кавалерия силой не менее полка, скачущая наперерез эскадрону. Оставалось направление на северо-запад, но впереди лежало болото. Приблизительно в этом направлении быстро двигалась и неприятельская кавалерийская колонна. Единственная надежда для лейб-гусар – проскочить сквозь оставшийся узкий коридор, сильно заболоченный, с широкими осушительными каналами, пробиваясь сквозь вражескую колонну, идущую наперерез (если она успеет перехватить путь).

Штабс-ротмистр Волков скомандовал эскадрону «за мной» и повел подразделение вдоль ручья, прикрываясь от пулеметного огня западным холмом – к поселку между Клесцовен и Гольдапом. С юга и севера поселка находилось болото, южнее – луг с озерцами и каналами, а к северу – заросли кустарника.

Подошли к болоту – ведь это был единственный выход из «мешка». В этот момент неприятельская батарея с открытой позиции открыла по эскадрону беглый огонь прямой наводкой. Тогда штабс-ротмистр Волков подал команду: «Эскадрон за мной. Врозь!» Эскадрон пошел по топкому лугу.

Стремясь к заманчивым холмикам, казавшимся сухими, взводы рассыпались по топи. Часть их свернула за ротмистром Раевским по проселочной дороге в проселок, а остальные продолжали движение под беглым огнем германской батареи – в северо-западном направлении. Попадая в болото, снаряды рвались плохо. Тем не менее появились раненые. Под непрестанным огнем батареи, под звуки шлепающихся в болото снарядов, эскадрон медленно продвигается по болоту. Шли шагом – ведь болото по брюхо лошадям.

Гусары часто получали «душ» от недолетов и перелетов снарядов, которые зарывались в болоте. После большого перехода и бессонной ночи лошади и люди ослабели. Ослабли и подпруги – многие гусары переворачиваются под брюхо лошадей. Шинели промокли и затрудняли движение потерявшим лошадей спешенным гусарам. Снарядный стакан попадает в круп кобылы Алла штабс-ротмистра Волкова. Человек и лошадь падают. Кобылу медленно затягивает болото, а к офицеру пробирается его вестовой Ковалев. Гусар берет штабс-ротмистра к себе, и вдвоем на одном коне продолжается борьба с топью. Лошади поручика Тирана и ротмистра Раевского также были убиты неразорвавшимися снарядами. Лошади, бредущие по брюхо в вязком болоте, подходя к осушительным канавам, не могут перескочить последние с места, падают в вязкое топкое дно канавы и, оставаясь лежать, затягиваются топью и исчезают. Безлошадные гусары по болоту ползут, и некоторых уже не видно на поверхности.

Батарея осыпает снарядами поселок и луг, но, так как снаряды все так же зарываются в болото, потери от артогня незначительны. Шрапнельной пулей в спину ранен гусар Макаров – и штабс-ротмистр Волков делает ему перевязку, предварительно обработав рану йодом.

Часть лейб-гусар с корнетом Кисловским стала выбираться за деревню, на, как казалось, «сухие» места – где еще больше завязали. Конь корнета ловко шел по болоту, но, ошеломленный постоянными плевками снарядов почти у самых ног, запнулся. И Кисловский вместе с седлом съехал ему под брюхо. Оказавшись не в состоянии поправить седло, офицер повел коня в поводу – до «закрытия» или «твердой почвы». Ни того ни другого не оказалось – за кустами оказалась еще большая топь. Впереди оказалась канава, переходя которую Кисловский увяз по пояс, бросил коня и, не без труда, еле выбрался один.

Рядом получил ранение гусар Марьин: снаряд угодил в лошадь, а осколок – в гусарскую ляжку. Корнет Кисловский вытащил солдата на сухое место.

Князья Гавриил и Игорь Константиновичи, бывшие на 4-м взводе, в хвосте эскадрона, после команды «врозь» остановились, пропустили всех людей взвода и после последнего взяли направление вправо от поселка. Ротмистр Раевский в это время шел на поселок по дороге. Конь Гавриила Константиновича, чтоб выйти на дорогу, должен был перепрыгнуть канаву, но стал вязнуть. Князь слез с коня и перевел его через канаву. Когда он уже подъезжал к домам поселка, вольноопределяющийся Эрдели сообщил ему о том, что Князь Игорь Константинович остался позади – пешим перед канавой.

Гавриил Константинович со своим вестовым Манчуком и Эрдели повернули обратно. Близкий разрыв шрапнели чуть не отбросил их назад, но они снова с новой энергией бросились на помощь князю Игорю. Князь ходил совершенно один по ту сторону канавы, держа в поводу свою любимую лошадь, и, видимо, не знал, как ему поступить. В это время слева показался идущий рысью германский уланский разъезд. Он был так близко, что были ясно видны бело-черные флюгера пик. Гавриил Константинович стал торопить брата перейти канаву – иначе неизбежен плен. Игорь Константинович попытался обогнуть канаву слева, но стал вязнуть и медленно погружаться в топь вместе с лошадью.