Колдун и кристалл - Стивен Кинг

До лачуги в Плохой Траве Сюзан добралась в час дня. Какое-товремя оставалась в седле, глядя на лачугу. Неужели она и Роланд были здеськаких-то двадцать четыре часа назад? Любили друг друга и строили планы набудущее? Верилось в это с трудом, но, спешившись и войдя в лачугу, она увидела корзинку,в которой вчера принесла еду. Корзинка стояла на колченогом столике, где они ееи оставили.

Взглянув на нее, Сюзан вспомнила, что не ела со вчерашнеговечера. Она ужинала с Хартом Торином, и кусок не лез ей в горло, потому что мэрбуквально пожирал ее глазами. Что ж, больше его взгляду не ползать по ее телу,не так ли? И ей, проходя по Дому-на-Набережной, не придется гадать, из-за какойдвери он выскочит, как джинн из бутылки, чтобы облапать ее и потереться твердымконцом.

Пепел, думала она. Сплошной пепел. Но не для нас, Роланд.Клянусь, не для нас, дорогой.

Ее не покидал испуг, она пыталась наметить план действий,разложить все по полоскам, расставить по порядку, но ей было всего шестнадцать,и молодой организм требовал своего. Один взгляд на корзинку, и ей ужаснозахотелось есть.

Сюзан заглянула в нее, увидела муравьев на двух сандвичах с копченыммясом, стряхнула их, в один миг расправилась с сандвичами. Хлеб зачерствел, ноСюзан этого и не заметила. А в корзинке еще оставались полкувшина сладкогосидра и кусок пирога.

Съев и выпив все, Сюзан прошла в северный угол, отбросилалежащие там шкуры. Под ними, завернутые в мягкую кожу, лежали револьверыРоланда.

Если что-то пойдет не так, ты должна прийти сюда и отвезтиих на запад, в Гилеад. Найди там моего отца.

И Сюзан не могла не задаться вопросом, действительно лиРоланд ожидал, что она помчится в Гилеад с его нерожденным ребенком подсердцем, когда он и его друзья, с красными руками, крича, будут гореть впраздничном костре в ночь Ярмарки?

Она вытащила один револьвер из кобуры. Лишь несколькомгновений потребовалось ей, чтобы понять, как откинуть барабан. Убедившись, чторевольвер полностью заряжен, она вернула барабан на место, проверила второйревольвер.

Спрятала их в притороченном за седлом одеяле, где прятал ихи Роланд, вскочила в седло и поехала на восток. Но не в город. Сначаласледовало посетить еще одно место.

Около двух часов дня весть о том, что Френ Ленджилл выступитв городском Зале собраний, облетела Хэмбри. Никто не знал, откуда пришла этановость (слишком определенная, чтобы смахивать на слух), но никого это и неволновало: информацию просто передавали соседу.

К трем часам горожане забили зал до отказа, да еще человекдвести стояли снаружи, дожидаясь, когда слово Ленджилла дойдет к ним черезвторые и третьи руки. Корал Торин, которая первой сообщила о предстоящемвыступлении Ленджилла посетителям «Приюта путников», само выступлениепроигнорировала. Она и так знала, что скажет Ленджилл, более того, поддержалаточку зрения Джонаса, предложившего обойтись минимумом слов, изложить все какможно проще и понятнее. Приводить веские доводы смысла не имело: в праздникЖатвы к заходу солнца горожане превратятся в толпу, а толпа всегда находит себелидеров, причем тех, кого надо.

Ленджилл говорил, зажав шляпу в руке, с поблескивающим нагруди серебряным амулетом, оберегающим урожай. Говорил коротко, грубо, убедительно.Большинство собравшихся знали его всю жизнь, поэтому не усомнились ни в единомслове.

Харта Торина и Кимбу Раймера убили Диаборн, Хит и Стокуорт,сообщил Ленджилл сидящим в зале мужчинам и женщинам. Сомнений в том, чтопреступление совершено ими, нет, потому что на коленях мэра Торина осталась ихвизитная карточка – птичий череп.

Шепоток пролетел по залу. Многие слушатели Ленджилла виделиэтот череп, то ли на луке седла, то ли на груди Катберта. Они еще смеялись надего шутками. Теперь они думали о том, что на самом деле он смеялся над ними, акому охота становиться объектом насмешек. Лица мрачнели.

Нож, перерезавший горло канцлеру, принадлежит Диаборну,продолжил Ленджилл. Трех молодых людей арестовали рано утром, когда ониготовились покинуть Меджис. Мотив преступления недостаточно ясен, но скореевсего они хотели украсть лошадей. Если так, то они работали на Джона Фарсона,который, как известно, хорошо платил за лошадей, и платил наличными. Другимисловами, эти трое – предатели родного феода и враги Альянса.

В третьем ряду Ленджилл посадил старшего сына Брайана Хуки,Руфуса. И теперь, как и договаривались, Руфус Хуки выкрикнул:

– Они сознались?

– Да, – ответил Ленджилл. – Сознались в обоих убийствах и сгордостью говорили о содеянном ими.

На этот раз шепот перешел в крики возмущения, выплеснулся наулицу. Из уст в уста передавали: они гордятся содеянным, они убивали подпокровом ночи и гордятся содеянным. Лица каменели. Кулаки сжимались.

– Диаборн догадался, что Джонас и его друзья узнали об ихпланах и сообщили Раймеру. Они убили Раймера, чтобы заткнуть ему рот, а потом иТорина, на случай, если Раймер все рассказал ему.

Бессмыслица какая-то, указал Латиго. Джонас улыбнулся икивнул. Совершенно верно, смысла в этом ни на грош, но это не имеет нималейшего значения.

Ленджилл ждал вопросов, но их не последовало. Слышалисьтолько перешептывания да позвякивание амулетов.

Юноши в тюрьме. Ленджилл не стал говорить о том, что ихждало впереди, и вновь его ни о чем не спросили. Он сказал, что завтрашниеувеселения, игры, скачки, забеги индеек, конкурс загадок, соревнование резчиковтыкв, танцы отменяются из уважения к убиенным. Другие, более важные дела,пройдут в намеченные сроки: конкурсы скота и птицы, выставка лошадей,соревнование стригалей, заседание конезаводчиков и аукционы: лошадей, свиней,коров, овец. И костер на восходе луны. Костер, который с незапамятных временвенчал праздник Жатвы. Его не зажгли бы только в одном случае: если б раньшеслучился конец света.

– Костер будет гореть, а в нем сгорят чучела, – сказалЭлдред Джонас Ленджиллу. – Это все, что тебе надо сказать. Ничего другогоговорить не нужно.

И теперь Ленджилл видел правоту Джонаса. Она читалась накаждом лице. На лицах проступала не просто решимость поступить посправедливости, но и одержимость. Стремление вернуться в стародавние времена, кушедшим в глубокое прошлое ритуалам, о которых напоминали только соломенныепугала с выкрашенными красным руками. Слова гори огнем родились не на пустомместе. Многие поколения эти обряды не проводили (разве что тайно, где-то вхолмах), но мир «сдвинулся», и они возвращались.

Говори короче, напутствовал его Джонас. Он дал хорошийсовет, дельный. В мирные времена Ленджиллу не хотелось бы иметь с ним дело, нов смутные времена, как сейчас, он мог принести немалую пользу.