Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

class="p1">– Зря насмехаешься, – заметил Элан. – Мадам Вийон совершила серьезный проступок.

– И ты туда же! Короче, я их едва растащил. Но Крокодав со злости дал на поиски четверть часа – а если, мол, тебя не отыщем, то шабаш, все на Приют.

– Он был в бешенстве, – добавила Мишель. – Лицо побелело, и глаза жуткие…

– Проводника надо слушаться. – Элан глядел себе под ноги. Наползала тяжелая вязкая лень, хотелось лечь и свернуться клубком, куда-нибудь пристроить саднящее лицо. Мишель глаза отводит – наверное, смотреть страшно…

Чуя, что тигреро вот-вот завалится в трансе, Майк уложил его, по-прежнему сжимая плечо.

Элан дал себе слово, что больше не позволит версану заниматься лечением. Потом все исчезло, осталась лишь прозрачная синева, в которой одна за другой зажигались редкие звезды. Они не рассыпались фейерверком, а почему-то начали снова гаснуть, и умиротворенное довольство не переросло в пронзительное наслаждение, за которое Элан – изредка и втайне от себя – глухо ненавидел версана. Он был благодарен Майку и одновременно не мог простить, что версан отдает ему кусок своей жизни: ведь Элану совсем этого не надо, а нужна ему Мишель.

Он очнулся и сперва не мог взять в толк, что происходит. Майк лежал с закрытыми глазами, а Мишель трясла его за плечи, от чего он бился затылком о камни. Вскочив, Элан поймал ее за руки.

– Вы что?

– Майку плохо!

– Будет еще хуже, если вы разобьете ему голову. – Тигреро потянул ее прочь от версана.

– Мишель, мне не нужны ваши извинения, но в следующий раз постарайтесь думать, что делаете, – проговорил Майк ядовито и сел; морщась, потер виски и затылок. – Эл, я тебя больше не лечу – не то сам сдохну.

Девушка закрыла лицо руками, съежилась.

– Мы все скоро свихнемся, – сказал Майк ей в утешение и повернулся к Элану. – Так вот, не успел досказать, что я думаю. Ты обратил внимание, как Крокодав свалился в овраг? Его будто сдернули или, наоборот, толкнули в спину.

– Ну и что?

– Писателькин агент навернулся, когда плясал в реке и оскорблял Лену. А Крокодав был чертовски зол на вас обоих: на Мишель – что своевольничает, а на тебя – что сошел с тропы и потерялся. И мальчишка, и Крокодав – оба, скажем так, желали другим зла.

– А Изабелла, – предположил Элан, – со своим гипнотическим эффектом, их покарала?

– Пожелание зла отливается смертью? – спросила Мишель. – Но это… – она не сразу подобрала слово, – несправедливо!

– Да уж, – откликнулся тигреро. – Не знаю, может, Майк и прав… – Он собрался с духом и через силу вымолвил, глядя в землю: – Я знал, что они погибнут. За несколько секунд – за три, четыре… Словно щелкнет что-то, сердце оборвется – «упадет!» – и человек падает. Знаю – и ничего не могу поделать. Не успеть.

Майк долго смотрел на него, не мигая.

– А еще что умеешь предвидеть?

– Ничего. Хотя погоди… Угадал, что кузен Джей покатится с лестницы. И еще в кемпинге – тех бандитов почуял, из леса за вами прибежал.

Мишель стояла, затаив дыхание. Демон! Все-таки Элан – демон. А она так надеялась, что у тигреро нет никаких способностей…

Майк обдумал услышанное.

– Черт тебя побери. Напрягись и начни предчувствовать загодя. Чтоб за завтраком объявлял, кому чего не делать и куда не… – Он осекся. – Урсула идет.

Амазонка брела к морене, шагая по кустам ягодника, точно механическая кукла; на плече висела расстегнутая аптечка.

– Мишель, – попросил Майк, и девушка двинулась ей навстречу.

Версан повернулся к Элану.

– Эл, послушай меня. Я неспроста распинался, толковал про Крокодава. Не бери эту вину на себя.

– Отцепись.

– Ты – демон, – продолжал Майк, – можешь что-то предугадать. От тебя зависит жизнь людей, сколько их тут осталось…

– Я тебя придушу, – глухо пообещал Элан. – Уйди к черту!

– Кто останется в живых?

Элан вздрогнул. Заколотилось сердце, забухало все сильней и сильней. Будущее невозможно предвидеть, но ему, кажется, это дано.

– По-моему, погибнут все, – выговорил он против собственной воли.

Версан выругался, сжал кулаки.

– Ну, это еще вопрос, – рыкнул он.

Элан обвел взглядом морену, редкий лесок, темные головы соседних горушек. Изабелла объявила войну? Что ж, посмотрим, кто кого…

– Крокодав сказал: пусть его похоронят здесь, – объявила подошедшая Урсула. Мишель обнимала ее за пояс. – Выроете могилу, и я останусь с ним.

Майк забрал у нее аптечку, достал баллончик с антисептиком.

– Эл, дай руки. Мадам Крокодав, – он прошелся шипучей струей по сплошным ранам, в которые превратились руки тигреро, – копать могилу здесь просто нечем. Зажмурься, – он полил Элану лицо. – А насыпать могильный курган из камней мы не будем. Вернемся на Приют и…

– Тебя не спрашивают, – обрезала Урсула.

– Мы уйдем на Приют, – подтвердил Элан, пока Майк из другого баллончика покрывал ему руки защитной пленкой. – Здесь находиться нельзя.

– А ты молчи! Нечего было шляться невесть где.

– Я не позволю оставаться там, где погиб человек. Наша задача – выжить.

– За-мол-чи, – прошипела она и вдруг закричала, сорвавшись: – Убирайтесь все! Сама похороню!

– Урсула, – Элан шагнул к ней, – я прошу вас.

Она отшатнулась.

– Не подходи! Это ты его убил, ты, ты!

– Да, – согласился тигреро, забрал у Мишель оттянувший карман ее куртки пистолет и предъявил оружие мадам Крокодав. – Я пристрелю всякого, кто станет подымать крик.

– Попробуй. – Амазонка презрительно скривила губы. – Всего хорошего. Отправляйтесь. – Она двинулась к оврагу.

Элан выстрелил – в воздух. Урсула обернулась, постояла, беспомощно уронив руки. Затем понурила голову, из горла вырвался глухой стон. Элан подошел к ней, бережно обнял. Она рванулась, но затем обмякла и вдруг заплакала, отвернув лицо и прикрываясь рукой.

– Эл… не слушай меня, дуру. – Она утерла слезы рукавом. – Все, поревели – и хватит. Делай как знаешь.

Тигреро спустился в овраг. Земля вздрагивала, словно быстро дышало огромное живое существо. Крокодав лежал на дне, со сложенными на груди руками, с обтертым от крови лицом. Элан завернул в свою куртку его голову, плечи и окровавленную грудь, завязал рукава. На Приюте найдется саван достойнее этого. Вскинул охотника на плечо и полез наверх. Надо уходить, пока Изабелла опять не взбесилась.

На Десятый Приют явились уже в темноте. В ущелье светился окнами дом, на площадке горели фонари, и пылал костер, играл бликами на черных камнях. Возле огня собрались Тамара, Борис и Лена. На звук шагов повернули головы, поднялись.

– Привели? – спросил художник. – Или принесли? – Он осекся, когда они вышли на свет и Элан опустил на землю обернутое курткой тело охотника.

Урсула принялась развязывать узел у Крокодава на груди. Элан подсел к костру. Майк обвел взглядом застывшие лица