Дождь Забвения - Аластер Рейнольдс

– Ты же сама знаешь: не может. Ни сейчас, ни в будущем. Ожье, это был странный сон. Чудесные каникулы. И они кончились.

Она прильнула к нему. Поцеловала. И Флойд поцеловал ее, крепко обнял, не позволяя отстраниться, сжимая так, будто хотел силой воли остановить само время здесь, среди тумана. Будто время могло почувствовать и понять и подчиниться людям.

Затем он все же осторожно отстранился. Она плакала. Он вытер ей щеку рукавом:

– Не плачь.

– Флойд, я люблю тебя.

– Ожье, я тоже тебя люблю. Но это ничего не меняет.

– Я не могу просто так взять и расстаться с тобой!

– К сожалению, выбора нет.

Она оглянулась, посмотрела на шаттл. Флойд понимал, о чем она думает. Каждая секунда на счету, шансы выбраться из АБО уменьшаются.

– Флойд, ты очень хороший человек. Мы обязательно увидимся, клянусь. Я снова найду путь сюда, в твой Париж.

– Может, и нет другого пути.

– Но я не устану его искать. Не только ради тебя, но и ради наших агентов, застрявших здесь. Ради людей, которых мы с тобой даже никогда не видели. Флойд, они здесь, рассеянные по миру и еще не знающие, что путь назад отрезан. Наверное, кое-кто был предупрежден и направился в Париж, но не успел вовремя. Кто-то еще в пути и прибудет через недели или месяцы. Они придут на станцию «Кардинал Лемуан» или в квартиру к Сьюзен Уайт… да куда угодно, рассчитывая получить ответ. Флойд, они будут испуганы, растеряны. Им понадобится друг, способный объяснить, в чем дело, позаботиться, обнадежить. Пообещать, что мы обязательно вернемся, сколько бы это ни заняло времени. Вернемся, невзирая на трудности.

Она снова притянула его к себе, но не поцеловала – просто обняла. Время поцелуев уже прошло.

– Тебе нужно лететь, – проговорил он наконец.

– Я знаю. – Она шагнула на пандус. – Флойд, я сказала правду – что не жалею ни об одной минуте, прожитой рядом с тобой.

– Не жалеешь даже о грязи, синяках и огнестрельном ранении?

– Ни о чем.

– Отлично! Вообще-то, я и сам думаю именно так. А теперь, при всем уважении, – не уберешься ли ты к чертям с моей планеты?

Она молча кивнула и отступила по пандусу, не спуская с Флойда глаз. Тот кивнул и отвернулся. На глаза наворачивались слезы. Он не хотел, чтобы женщина видела их. И не из-за дурацкого предрассудка, будто мужчинам не пристало плакать. Просто ни к чему делать расставание труднее для обоих.

– Флойд?

– Да?

– Пожалуйста, помни обо мне. Шагая по этим улицам, знай: я тоже иду по ним. Может, не в этом Париже, но…

– Но все-таки в Париже.

– И потому мы всегда будем вместе.

Она ушла в шаттл. Сперва скрылось ее лицо, потом туловище, ноги.

Пандус поднялся.

Флойд отступил на безопасное расстояние. Судно зарычало, плюнуло огнем и медленно двинулось в небо, вырываясь из когтей гравитации.

Он долго стоял, будто заблудившийся в тумане. И только заслышав отдаленный раскат грома, повернулся и побрел к городу, который привык, пусть и самонадеянно, считать своим.

А где-то в небе Ожье спешила домой.

Тунгуска расчистил большой участок стены и вывел на него должным образом отредактированное и подкрашенное изображение зарастающей раны в оболочке АБО. Они успели благополучно проскочить в открытый космос, но последний час полета не уступал по напряженности всему, что испытала Ожье за последние дни. Скорость схождения краев раны менялась дико и непредсказуемо, словно насмехаясь над потугами прогнозистов.

– Все могло кончиться очень плохо, – поведал Тунгуска в своей обычной спокойной манере. – Застрять в АБО – еще не самое страшное. Мы ведь не представляем, что там случится после закрытия пробоины.

– Не понимаю, – произнесла Ожье, с помощью Кассандры сотворившая себе кресло из пола и усевшаяся рядом с капитаном. – Да, нас могло запечатать, но ведь снаружи об этом знали бы и попытались найти способ…

О такой жути легко говорить, когда ты вырвался и летишь в безопасности.

– Если бы только запечатать, – тихо сказал Тунгуска. – АБО переходит в состояние, какого мы прежде не знали – или, по крайней мере, не испытали на себе.

– Но я по-прежнему не понимаю…

– В последние двадцать три года была прямая связь между внутренностью АБО и течением времени в окружающем мире. Само собой, я говорю о гиперсети. Нам известно, что эта ее ветвь была активирована или задействована в полную силу после периода спячки – в период оккупации Фобоса. До того мир Флойда был заморожен в миг «квантового снимка». Предположительно, именно установление контакта с внешним миром по гиперсети и заставило время течь нормальным образом: двадцать три года в нашем мире, двадцать три – в мире Флойда.

– Это мне ясно, – медленно проговорила Верити.

– Но сейчас тоннель разрушен. Линия не перешла в застывшее состояние, в котором пребывала после возвращения нами Фобоса и до обнаружения там портала. Она уничтожена полностью. На орбите Марса наши локаторы больше не видят никакой портальной аппаратуры.

– Но мы с тех пор побывали в АБО. Мы своими глазами смотрели на Землю-Два – и она не застыла во времени.

Тунгуска тяжело вздохнул. Ожье подумала, что он очень добрый, сопереживающий человек и запасы его терпения неисчерпаемы.

– Но это было до закрытия раны в оболочке, – сказал он. – А что теперь ждет Землю-Два, мы не знаем. Или она будет жить дальше, или материя в АБО вернется к застывшему состоянию, в каком просуществовала три сотни лет.

– Но это же невозможно, – заговорила она и осеклась, не в силах найти ни единого разумного возражения.

Возможно, Тунгуска прав, но он может и ошибаться. Слишком мало известно о природе АБО, чтобы делать прогнозы.

– Извини, но я был обязан упомянуть о таком варианте, пусть и очень маловероятном.

– Но если он реален, значит я обрекла население целой планеты…

Он накрыл огромной ладонью ее кисть:

– Ты никого не обрекла. Даже если мир Земли-Два застынет, не погибнет ничто и никто. Три миллиарда жизней замрут в одно неуловимое мгновение, как было в момент «квантового снимка». Люди ничего не ощутят. Это ведь даже не сон, а остановленное время. И возможно, однажды случится то, от чего они проснутся опять. Нам остается лишь надеяться, что, когда это случится, существа умнее и мудрее нас вмешаются и помогут этому миру найти свое место во Вселенной. – Он легонько погладил ее пальцы. – Однажды проснувшись, мир больше не застынет, а будет двигаться вперед.

– Мы же скоро узнаем, застыл он или нет? Люди на Земле-Два очень быстро разберутся, что к чему. Они не могли не заметить, что́ удар по оболочке сделал с их небесами. Если хорошенько подумают, то придут к правильным выводам.