Ледяная колыбель - Джим Чайковски

чем-то противоестественным – скорее желанным. Его пламя изливалось из него, перекачиваемое его собственным сердцем, с каждым вдохом разгораясь все жарче.

Даал почувствовал, как у него леденеет кожа, но держался твердо.

Он был вознагражден, когда стоящая рядом Никс наконец тихо затянула мелодию без слов, подпитываемую его пламенем. Даал ощутил вибрацию ее горла, как если б оно было его собственным. Ее напев все нарастал, омывая обоих. Она вытягивала из него все больше и больше, отчего он уже начал задыхаться, хватая воздух ртом.

Песня хлынула бурным потоком, заполняя их обоих, пока в них больше не осталось места. Даал вспомнил, как тонул в море Сновидцев – живой, но с отягощенными водой легкими, вспомнил эту тяжесть без паники. Это было очень похоже.

А напев все нарастал.

По мере того как Никс вытягивала из него все больше огня, холод в нем сменился полным оцепенением. Он ощутил, как окружающий мир померк. И все же, как и прежде, ее желание было его желанием. Даал чувствовал ее боль, ее стремление к большему. Она была черной бездной, которую никогда нельзя насытить.

И все же отдал ей всего себя.

Зачем сдерживаться, если близится конец света?

«Если мне суждено умереть, то позволь мне умереть внутри тебя».

Никс услышала его. Слившись воедино, они уже не могли хранить никаких секретов друг от друга. Она ответила ему своими светящимися нитями и песней.

«Оставайся со мной…»

Даал хотел отказаться, отдать ей всего себя без остатка, но золотистые пряди напева обвились вокруг него, прижимая еще крепче. Он отбросил ей назад ее собственные слова, сказанные мгновение назад, – слова, которые все еще звучали внутри нее и которые он сумел прочесть.

«Все или ничего».

Сейчас нельзя было сдерживаться.

Но Никс отказалась принять эти крайности, предложив альтернативу.

«Все – это и есть ничего».

Он не понял.

«Оставайся со мной…»

Она обуздала его, крепко притянула к себе, используя его собственную энергию. Даал прочитал причины. Смесь страха, одиночества, нужды и даже желания.

Он перестал сопротивляться и полностью доверился ей.

* * *

С согласия Даала, опираясь на его доверие, Никс позволила своей песне вырваться из сердца и горла. Золотой поток хлынул из нее, подпитываемый быстропламенем Даала и сформированный ее горелкой – но она направила свою силу туда, куда никто не ожидал.

«Всего одна попытка…»

Никс вылила этот свой поток вниз, на медный пол. И сразу же последовала за ним, связанная с Даалом. Она была слишком напугана, чтобы попытаться сделать это в одиночку, рискнуть совершить невозможное без посторонней помощи. Ей требовалась точка опоры.

«Ты нужен мне!»

Никс чувствовала, что его взгляд – это ее взгляд, его рука – это ее рука, его воспоминания – ее воспоминания.

Как и в случае с дверью купола, она ударилась в медь – и нырнула в ее пустоту.

Даал выдохнул ей в ухо – наверное, ее же собственными легкими. Они слишком тесно переплелись между собой, чтобы отличить себя друг от друга.

Никс хлынула сквозь эти пустые пространства между затвердевших пылинок, вращаемых неведомой энергией. И показала ему двойственность, которая все еще не поддавалась ее пониманию.

Все из цельной меди, но внутри ничего нет.

«Все – это и есть ничего».

Она струилась сквозь толщу пола, пока не ощутила тень, укоренившуюся наверху. Тьму бронзы. И нырнула еще глубже в медь – прямо под основание влипшего в пол Корня.

Никс поделилась с Даалом воспоминанием о том, как медный пол вибрировал и поднимался рябью вверх по ногам Корня. Показала ему бронзовые побеги, щупальцами раскинувшиеся по меди – и утончающиеся к концам.

Оказавшись в этой тени, она собрала весь свой свет и огонь Даала. Взяв и то и другое, выковала золотое копье и рванулась вверх, двигаясь вместе с ним. Пронзила тонкую бронзу у основания Корня – и ворвалась в самую его сердцевину.

Пустота бронзы взорвалась жидким огнем и невероятной энергией. Тысячи солнц мгновенно рождались и умирали вокруг нее. Или же так просто казалось, так чувствовалось. Никс цеплялась за Даала, разрываемая и раздираемая силами и притяжениями, для которых у нее не было слов. Она стала одновременно и мимолетной бурей, и неподвластной времени скалой. Каждый следующий миг угрожал безумием.

И тут Никс заметила это – или же вызвала силой воли, поскольку знала, что это должно быть здесь.

Над ней висел идеальный хрустальный куб, пульсирующий золотым огнем.

Таким же, как и сфера.

Такой же, как в Шийе.

Никс устремилась было к нему, но тут же остановилась, не осмеливаясь разрушить его, иначе это могло бы привести к концу света. Она висела там, в этой дикой буре, в самой сердцевине Корня, пытаясь понять, как погасить огонь куба – обезвредить этот источник энергии, не разрушая его.

Никс протянула к нему несколько вопросительных прядей.

«Могу ли я вскрыть этот замок, как я вскрыла дверь купола?»

Прикоснувшись ими к кубу, она в мгновение ока получила ответ:

«Я могу это сделать».

Но даже этот короткий миг оказался слишком долгим.

Весь мир с оглушительным грохотом взорвался вокруг нее.

Ее сразу же отбросило прочь – из этой бури, из этой бронзы, обратно в ее собственное тело. С такой силой, что она завалилась на спину, крепко ударившись о медный пол. Волна изумрудного огня на миг опалила ее и унеслась прочь.

Никс изо всех сил пыталась обрести дыхание – вспомнить, как это делается. Наконец хватила воздух ртом, закашлялась и задышала вновь. В полном замешательстве приподнялась над полом и кое-как села. Перед глазами все плыло, в ушах глухо звенело. Окружающая обстановка превратилась в бессвязные обрывки бредовых видений.

Еще один громоподобный удар заставил ее вздрогнуть.

Корень перед ней вскинулся, затвердевая всеми своими поверхностями, и метнулся к стене купола – так быстро, что было не уследить глазом. Сунул руку в путаницу хрусталя и трубок, погружая пальцы все глубже. К руке его тут же устремились зазубренные стрелы зеленого огня, слетаясь со всей поверхности купола и проносясь по всему его телу – превращая его бронзу в громоотвод для этих инфернальных энергий.

Никс в отчаянии поняла, что теперь Корень непроницаем.

Даал рядом с ней изо всех сил пытался приподняться на локте, истощенный и дрожащий, бледный как мертвец.

Подлетевшие к ним Грейлин с Крайшем силились поставить обоих на ноги. Мир закрутился еще пуще. Алхимик что-то крикнул Грейлину, но звон в ушах у Никс заглушил его слова. Тем не менее при этом он лихорадочно указывал куда-то в сторону.

Она машинально повернула туда голову, реагируя на ужас Крайша.

Шар турубьи громко дребезжал в своей бронзовой колыбели. Металл гнулся и скрежетал так, что закладывало уши. Золотое море за хрустальными стенками бурлило и билось. Медный пол под ногами неистово содрогался.

Никс поняла, что происходит.

Ее вторжение не только провалилось, но и принесло гибель на их порог. У них больше не было четверти дня. Скорее всего, уже оставалось всего несколько мгновений…

Еще один взрыв сотряс все вокруг, звенящим эхом отдаваясь от стен.

Хрустальная паутина на внутренних поверхностях купола треснула, сверкающим каскадом осыпаясь вниз.

Никс озиралась по сторонам, широко раскрыв глаза.

«Что тут происходит?»

* * *

Грейлин подхватил Никс под мышку, чувствуя, как ее все сильней охватывает паника, как у нее перехватывает дыхание от ужаса и замешательства. Он еще крепче прижал ее к себе, словно пытаясь втиснуть в нее всю свою силу. Крайш кое-как поволок за собой Даала, безвольно обвисшего у него на руках.

На всех сыпалось стекло. Грейлин тянул их за собой к дальней стене – подальше от зеленого факела в форме Корня и дребезжащей хрустальной сферы, которая грозила вырваться из своей колыбели. Нацелился он на зияющий впереди темный зев одного из туннелей, протянувшихся вдоль медных отростков сооружения.

Еще один взрыв оглушил его, заставив низко нагнуться над Никс, чтобы защитить ее. Крайш уронил Даала, когда, оглянувшись через плечо, вытянул шею в направлении источника взрывов.

Самый первый из них, прогремевший всего лишь несколько мгновений назад, вроде разбудил Корня. На бронзе его вспыхнул изумрудный огонь – и Никс с Даалом были тут же