Гимн перед битвой. Предвестник шторма - Джон Ринго

— Как бы это сказать? Другой посетитель. Похоже, что его…

— Я.

— А. Это вполне объясняет. — Почему-то говоривший был доволен ее ответом.

— Вот и дедушка. Пока.

Она снова зажала микрофон и улыбнулась.

— Похоже, наши посетители возвращаются на чай.

— О черт! — сказал старший, тряся головой. — Остерегайся того, что просишь.

— Алло?

— Мистер О’Нил?

— На проводе.

— Это один из ваших недавних посетителей. Мы оказались несколько в затруднительном положении…

— Приезжайте. Поставьте машины в гараж. Я подвину грузовик, так что места хватит. И поспешите. Если наши друзья доберутся сюда раньше вас, я активирую минное поле, и вы окажетесь предоставлены сами себе.

— Конечно. Мы уже почти там.

В отдалении раздался грохот артиллерии и треск пулеметов. Модуль послинов умудрился приземлиться прямо между Пятьдесят третьей пехотной, защищающей ущелье Рабун, и главными позициями Волонтеров Теннесси. И всего лишь в двух милях от входа в долину. Вероятнее всего, они минуют небольшой вход в долину — поворот был совсем незаметный.

С другой стороны, учитывая, как проходил сегодняшний день…

* * *

Папа О’Нил покрутил плечом, чтобы бронежилет сел получше. Либо броня впитала добрых пять литров воды во время чистки, либо он становился слишком стар для этого дерьма. Он улыбнулся спецназовцу в черной маске, шедшему по дорожке, и протянул руку.

— Майкл О’Нил. А вы? Я не вполне расслышал имя раньше.

— Зовите меня Рафаэль, — сказал лидер команды. Он пожал протянутую руку, пока его группа торопливо спешила за ним. «Белые комбинезоны» следовали за ними. Хотя спецназовцы в черном имели оружие, белые комбинезоны были без оружия и без бронежилетов.

— Хотите экипировать их? — спросил Папа О’Нил, мотнув подбородком в сторону белых комбинезонов.

— Это будет довольно бессмысленно, — сказал Рафаэль. — Они вряд ли попадут из ружья в стену сарая. Но будет превосходно, если у вас найдется укромное местечко спрятаться.

— Ну, не могу сказать, что сожалею о вашем возвращении, — признался Папа О’Нил. — Нам не повредит дополнительная огневая мощь, если сюда придут послины.

Он сделал жест в сторону дома и зашагал туда сам.

— Меня утешает факт, что мы не единственные, кто подвергся нападению этих посетителей, — сухо произнес гость. — Несомненно, что господь не отвернулся от нас, раз они высадились и у мусульман.

* * *

Лейтенант Машуд Фармазан вздохнул, разглядывая врага сверху в старинный цейссовский бинокль. Группа послинов представляла собой остатки массы, опустившейся на Туркменистан. Войско прошло по погрязшей в бедности стране, растекаясь в стороны от места высадки возле опустошенного Чарджоу и уничтожая каждое брошенное против них подразделение. Шедшая маршем к иранской границе сила все еще насчитывала десятки тысяч воинов, и кровавый след отмечал их проход через Баграм-Али и Мары по старому Шелковому Пути. Такие же силы стерли с лица земли древнюю Бухару и сейчас осаждали овеянный легендами Ташкент. Эта сила направлялась предположительно к Тегерану и его богатствам.

Хотелось бы ему сказать, что дальше они не пройдут. Местность у этого перевала через Копетдаг крайне благоприятствовала остановке их наступления. Однако он был командиром и единственным офицером одного недоукомплектованного батальона, который сейчас стоял между послинами и плоскогорьем Фарс.

Подразделение являлось частью Первой бронетанковой дивизии, Бессмертных. Корни подразделения уходили в далеко в прошлое, к легендарным временам Мидии и царя Кира. Однако ему пришлось пережить трудные годы после свержения шаха. Современный режим ставил под вопрос целостность подразделения, ведущего родословную от Заратустры.

Но предшественники дивизии не раз обагряли зубы кровью завоевателей-варваров в этих самых горах. Сметливые варвары шли длинным обходным путем через Пуличатум и отроги Деште-Кевир, чтобы взять Мешхед. Или севернее, дорогами вдоль Каспия. Только очень глупые варвары шли через кишлак Баджиран. Вверх по извилистому проходу через Баджиранский перевал. Через обороняемый перевал.

Поскольку этот факт был хорошо известен, большая часть дивизии вместе с двумя другими регулярными пехотными дивизиями расположились под Мешхедом. Дивизии резерва и Исламская Гвардия расположились около Горгана. Мазандаран может быть потерян, но врага остановят неподалеку от Кварамшара.

Единственным подразделением, оказавшимся под рукой для обороны малозначимого перевала Баджиран, стал «батальон» полуразвалившихся М-60, оставшихся со времен шаха. Общее число оставшихся в строю танков не достигало и роты, да и те были латаные-перелатаные. И единственный офицер, непривлекательный, без политических связей и излишне интеллектуальный, командовал этим так называемым батальоном. Таковы были защитники Баджирана.

Кишлак приютился в высокогорной долине позади. Типичная горная деревенька. Озимая рожь только-только покрыла поля зеленым налетом, небольшая речушка журчала между полями и большой тополиной лесополосой. Собственно кишлак представлял собой скопление древних глинобитных и кирпичных домиков, притулившихся у подножия высоких серых гор, с разбросанными между ними несколькими более современными сооружениями. Даже их история брала свое начало в пору расцвета семидесятых. Ничто особо не менялось в высокогорных кишлаках.

Дороги мостились каменными плитами или булыжником, затем снова деградировали в полосы утрамбованного грунта. Возникали и рушились империи, в далеких Тегеране, Исфагане или Ташкенте создавались и свергались органы власти, кто бы ими ни владел в данный момент истории. Однако, несмотря ни на что, муэдзин пять раз в день созывал правоверных на молитву. И несмотря ни на что, козы продолжали щипать скудную горную траву. И несмотря ни на что, приходила зима. И несмотря ни на что, иногда появлялись завоеватели. Тогда посевы списывались как уничтоженные в битве, пока не присылали нового сборщика налогов. И для большинства жизнь шла по-прежнему.

Самым трудным для лейтенанта Фармазана было убедить муллу, что в случае с этим врагом все обстояло по-другому. Он показал старику фотографии с далеких звезд. Их отвергли, как детские сказки. Он показал ему эдикты революционного совета, предписывающие эвакуацию перед лицом приближающейся орды. Их отвергли с длинными выдержками из Корана и осуждением непоследовательности смертных правителей. Он показал ему видеосъемки из далекой Америки, где сражение бушевало в воздухе, на земле и на море. Хорошо известное средоточие вероломства, был ответ. В этой Гоморре такого и следовало ожидать. В конце концов, вырвав у себя почти все волосы, лейтенант призвал демона Тамерлана.

При этом вселяющем ужас имени строгий старый мулла побледнел. Монгольский завоеватель оставил от прославленной арийской империи лишь бледную тень былого величия, убив всех до единого представителей знатных родов, помещиков, чиновников и грамотных людей. После того как Тамерлан опустошил страну, единственными персами остались крестьяне. И большинство из них были либо убиты, либо порабощены.