Война с демонами. Книга 4. Трон черепов - Питер Бретт

Терн сжал кулаки, вспомнив о тисках, дробящих Ичины пальцы, и вдруг не сумел вздохнуть. Он закашлялся, пытаясь наполнить легкие воздухом.

– Мальчик мой, ты здоров? – спросил пастырь Алин.

– А если он не знает? – ответил вопросом Терн. – Если все изменилось?

– Он прав, – сказал Эгар. – Я не пошлю людей, опираясь на сведения месячной давности. Нам надо знать, сколько воинов находится в деревнях сейчас.

– Я могу сходить, – предложил Терн.

Что угодно, лишь бы не подпустить к тискам того страшного старика, который дирижировал воплями, как оркестром.

– Знаю, где собираются вожди. – Он показал на разложенные на столе карты. – Украду ихние.

Капитан Делия положила руку ему на плечо:

– Терн, это слишком опасно. Мы не вправе тебя просить…

– Никто не просил, – сказал Терн. – Я пойду.

334 П. В., зима

Они просто сидят и следят за нами. – Джайан расхаживал перед большим окном командного центра, бывшего шикарного кабинета докмейстера Исадор. – Пусть бы эти трусы напали – и делу конец.

Дюжина лактонских боевых кораблей стояла на рейде между Доктауном – отныне Водоемом Эверама – и Лактоном, все еще видным в лучах заходящего солнца. Когда-то это были рыболовецкие и торговые суда, но теперь на их палубах появились пращи, а на корме и баке разместились лучники.

Хуже всего было появление у противника новеньких скорпионов, изготовленных по красийскому шаблону. С учетом того, что огненные секреты землепашцев еще во многом оставались тайной, Аббана возмущала легкость, с которой лактонцы украли образец.

Корабли держали строй не один месяц, охраняя невидимую границу, к которой красийцы ни разу не приблизились. Но при всем вооружении они были подвижны и без помех скользили на озерных ветрах, как в поднебесье – птицы. Отважься враг на атаку, она произошла бы стремительно. Корабли часто покидали формирование, и было невозможно понять, стоят ли они налегке, для устрашения, или набиты воинами, готовыми бурей обрушиться на причалы и побережье.

Другие корабли доставляли в Лактон жителей десятков прибрежных рыболовецких поселков и отчаянно старались пополнить запасы продовольствия, возмещая потерю оброка. Джайан послал сводных братьев на север и юг – прочесывать топи с необычными демонами и разорять селения, но к прибытию войск Ичи и Шару большинство деревень успело опустеть.

На юге Шару вышел к слишком широкой и глубокой реке, после чего послал донесение, что возвращается в Водоем Эверама. С севера об Иче и его людях не было известий уже недели, и даже дама’тинг не могли выяснить их судьбу.

– Они не трусили, когда отвоевывали корабли, – напомнил Аббан. – Чины боятся тебя, шарум ка, и правильно делают. Последний твой шарум уложит дюжину рыбаков…

– Две, и не запыхается, – поправил Джайан.

– Истинно так, шарум ка, – кивнул Аббан. – Но не следует недооценивать врага. Их держит на месте не трусость.

– А что же? – осведомился тот.

– Атака не выгодна.

– Тьфу! – сплюнул Джайан. – Это Шарак Сан, а не торги между хаффитами.

– Ты часто сам говорил, что землепашцы больше хаффиты, нежели шарумы, – сказал Аббан. – Невыгодно отвоевывать город, когда у нас столько воинов и еще больше – в нескольких днях пути. – Он зябко поежился и подал Глухому знак подбросить в огонь дров. – Лучше пусть нас ослабят снег и мороз.

Джайан что-то буркнул. Все красийцы страдали от холода и раздражались при мысли о прошлой северной зиме. В Красии зимними ночами тоже случались морозы, однако днем в пустыне устанавливалась жара. На севере же холода и сырость растягивались на беспросветные месяцы. В глубине материка зима только началась, но в такой близости к озеру снег выпал рано, замедлив продвижение патрулей и повредив скорпионы. Если верить местным, то в самую стужу бо́льшая часть озера замерзнет и порты замрут до весны.

– Значит, нам придется сидеть на копьях в этой никчемной чинской деревне? – озлился Джайан.

– В Эведжахе сказано о многих зимах, которые святой Каджи был вынужден пережидать на захваченных землях во имя победы в Шарак Сан. Таковы все походы, шарум ка. Месяцами подвозить людей и припасы, выгадывая время для удара, – ради пущей убедительности Аббан ударил в ладоши, – и сокрушения врага.

Джайана это немного утешило.

– И сокрушу! Я вырву и сожру их глаза. Поколения рыбаков будут шептать мое имя с ужасом.

– В этом нет никакого сомнения, – согласился Аббан, потупившись, чтобы не пялиться на молочно-белый зрачок правого глаза Джайана.

Он велел изготовить повязку из ткани, расшитой красивыми метками и золотом, но Джайан отказался ее носить. Молодой шарум ка знал, что его глаз пугает людей, и наслаждался их трепетом.

– Мы же тем временем можем провести зиму в роскоши. – Аббан обвел рукой шикарные покои. – В тепле и с избытком прекрасной еды, а озерные жители пусть дрожат на промерзших судах и набивают брюхо рыбными головами. – Он сомневался, что дела у неприятеля обстоят настолько скверно, но если уж льстить шарум ка, то не грех преувеличить. – В Даре Эверама возобновилось строительство твоего дворца, а постель тебе греют землепашеские дживах.

– Я хочу славы, а не роскоши, – возразил Джайан, игнорируя сладкие речи. – Должен быть способ атаковать! Сейчас, пока зима не набрала силу!

Способ и правда существовал, но Аббан не собирался просвещать юнца. План был в лучшем случае рискованным, и он не мог доверить выбор времени мальчишке, глупая гордость которого стоила им потери почти всего захваченного флота.

Из десяти крупных судов, переживших сожжение шарумов, лактонцы похитили четыре, а еще два не подлежали восстановлению. Одно сгубил наплыв водных демонов, уничтоживший и несколько других, поменьше. Оставшиеся Аббан отправил в тайную бухту. Ее охраняли верные люди, которые изучали мореплавание и кораблестроение, пользуясь сведениями, добытыми благодаря книгам, подкупу и клещам палачей.

Протрубил боевой рог, и оба выпрямились. Аббан посмотрел в окно и мгновенно понял причину.

– «Плач шарума».

Джайан зашипел, схватил копье и бросился к окну, как будто собрался с расстояния в четверть мили поразить грациозный боевой корабль, прибывший с севера под покровом сумерек.

Отвоевав у красийцев «Плач дворянина», капитан Делия переименовала его. На флаге по-прежнему красовался силуэт женщины, глядящей вдаль, но вместо воздыхателя возник объятый пламенем шарум. Корабль регулярно совершал боевые вылазки, испытывая на прочность укрепления и оправдывая новое имя. Именно Делия и «Плач шарума» похитили скорпион, что позволило лактонцам скопировать образец.