Лучшие рассказы - Нил Гейман

Элоиза подошла к шкафу. Там, на верхней полке, лежала красная шляпка. Элоиза уже почти не помнила, откуда она взялась, но все равно взяла ее и надела. Потом забеспокоилась, к лицу ли ей красный: не слишком ли бледной она будет казаться в этой шляпке? Зеркало ответило – нет, в самый раз. Элоиза лихо сдвинула шляпку набекрень.

В саду за домом последняя струйка дыма поднялась над черной жаровней, оплетенной змеями, и растаяла на холодном ноябрьском ветру.

Сказка декабря

Летом без крыши над головой нелегко, но, по крайней мере, не загнешься от холода, если будешь ночевать в парке. Зима – другое дело. Зимой можно и не выжить. А даже если выживешь, холод все равно тебя достанет. Будет ходить за тобой по пятам, выжидая, когда ты ошибешься. Пролезет в каждый уголок твоей жалкой бездомной жизни.

Донна кое-чему научилась у бывалых бродяг. Зимой, сказали ей, фокус в том, чтобы спать днем при всяком удобном случае. Хорошая штука – Кольцевая: один раз купишь билет – и катайся хоть целый день, сиди себе в вагоне да подремывай. А еще есть дешевые кафешки, где восемнадцатилетней девчонке – если, конечно, она не совсем уж задрипанная, – никто и слова не скажет, если она возьмет чашку чая за пятьдесят пенсов и покемарит над ней в уголке часок-другой, а то и третий. Но по ночам, когда становится совсем холодно, а все теплые заведения закрывают двери, запирают их на замок и гасят свет, сидеть на одном месте нельзя. Надо двигаться.

Сейчас было девять вечера, и Донна двигалась. Она держалась хорошо освещенных мест и не стеснялась спрашивать прохожих, не найдется ли у тех лишней монетки. Времена застенчивости давно прошли. В конце концов, если человек не хочет подавать, кто ему мешает отказаться? Почти все и отказывались.

Женщина, стоявшая на углу, была совершенно незнакомой. Иначе Донна к ней бы просто не подошла. Больше всего на свете она боялась столкнуться с кем-то из Биддендена. Это будет страшный позор. Но, главное, они скажут маме. Маме вообще-то ни до чего и дела нет: когда умерла бабушка, она только и проворчала, мол, «скатертью дорожка». Но если мама узнает, она скажет папе, и тогда он приедет, и начнет ее разыскивать, и попытается забрать домой. А это ее убьет. Если она увидит его снова, она не выдержит.

Женщина на углу растерянно оглядывалась по сторонам, словно бы заблудилась. Заблудившиеся люди – это хорошо. Если показать им дорогу, они могут расщедриться на монетку-другую.

Донна подошла поближе и спросила:

– Мелочи не найдется?

Женщина посмотрела на нее. Выражение лица ее изменилось, как будто… Тут Донна поняла, что на самом деле означают эти избитые слова – «как будто увидела привидение». Вот именно так и посмотрела на нее эта женщина. А потом спросила дрожащим голосом:

– Ты?

– Я? – переспросила Донна. Если бы лицо показалось ей знакомым, она сразу же отошла бы или даже бросилась наутек. Но лицо было незнакомым – правда, немного похожим на мамино, но куда добрее и мягче. К тому же у мамы лицо было длинное и худое, а у этой – кругленькое. Толком разглядеть женщину было трудно: фигуру скрывала плотная, черная зимняя одежда, но из-под вязаной шапки с кисточкой выбивалась прядь волос, таких же ярко-рыжих, как у Донны.

– Донна! – сказала женщина.

Уж теперь-то точно надо было дать деру, но Донна осталась стоять – просто потому, что все это было слишком безумно, слишком невероятно, дико до смешного.

А женщина сказала:

– О боже… Донна! Это ведь ты, правда? Я помню… – Она осеклась и заморгала, словно пытаясь удержать слезы.

Донна смотрела на нее, пытаясь уместить в голове невероятное.

– Неужели ты и правда… – наконец прошептала она.

Женщина кивнула:

– Я – это ты. Ну, то есть я – та, кем ты будешь. Потом. Я тут шла и вспоминала, как оно было когда-то, когда я… то есть ты… – Она снова сбилась, а потом заговорила очень быстро: – Слушай меня. Это все не навсегда. И даже не очень надолго. Главное – не делай глупостей. И не делай ничего такого, чего нельзя будет отменить. Я тебе обещаю: все будет хорошо. Как в этих видео на Ютьюбе, знаешь? «Все изменится к лучшему».

– Что такое тьюб? – спросила Донна.

– Ох, девочка моя, – вздохнула женщина и вдруг обхватила Донну руками и прижала к себе крепко-крепко.

– Забери меня домой, – сказала Донна.

– Не могу. – Женщина покачала головой. – Пока еще нет никакого дома. Ты еще не встретила никого из тех, кто поможет тебе найти работу и крышу над головой. Ты еще не встретила того, кто станет твоим мужем. Но ты его встретишь, и вы вместе устроите для себя дом. Для тебя, для него и для ваших детей. Надежный и теплый дом.

В сердце Донны полыхнула злость:

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Чтобы ты знала: все изменится к лучшему. Чтобы у тебя была надежда.

Донна отступила на шаг.

– Мне не нужна надежда, – сказала она. – Мне нужно место, где будет тепло. Мне нужен дом. Прямо сейчас. Слышишь? Не через двадцать лет, а сейчас!

Брови женщины сочувственно сошлись домиком:

– Это будет гораздо раньше! Не через двад…

– Мне плевать! Мне надо сегодня, сейчас! Мне некуда пойти. Я замерзла! Ну хоть деньги-то у тебя есть?

Женщина кивнула:

– Сейчас, погоди.

Она раскрыла сумочку и достала двадцатифунтовую бумажку. Донна взяла ее и стала рассматривать. Купюра была совершенно непохожа на те двадцатки, которые ей раньше доводилось видеть. Она подняла голову, чтобы спросить у женщины еще что-то, но та уже исчезла, а когда Донна снова посмотрела на свою руку, оказалось, что исчезли и деньги.

Она стояла на углу, дрожа от холода. Двадцатки больше не было, но кое-что все-таки осталось. Теперь Донна знала, что когда-нибудь у нее все получится. В конце концов, рано или поздно. И знала, что действительно не стоит делать глупостей. Не стоит тратить мелочь на последний билет в подземку только для того, чтобы спрыгнуть на рельсы, когда поезд подойдет совсем близко и уже не успеет затормозить.

Зимний ветер жалил ее и резал до костей, вышибая слезы из глаз, но Донна все-таки заметила, как на ступеньках у входа в магазин мелькнуло что-то светлое. Она наклонилась и подняла нежданный подарок: целых пять фунтов. Пожалуй, завтра будет полегче. И не нужно делать ничего того, что она себе навоображала.

Без крыши над головой каждый день декабря может оказаться последним – и каждая ночь. Но Донна переживет эту ночь – и этот декабрь.

I

Повелители Времени создали тюрьму. Время и место, где они ее построили, невообразимы для существа, которое ни разу не покидало пределы родной звездной системы и не путешествовало во времени иначе, как секунда за секундой и только вперед. Тюрьма предназначалась для одного-единственного заключенного, и звали его Клан. Она была неприступна: несколько небольших, приятно обставленных комнат (Повелители Времени – все же не звери; они способны на милосердие, когда это не доставляет им неудобств), смещенных относительно вселенной по темпоральной фазе.