Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

моего племянника, разрушены этими жалкими людьми.

Как всегда, ваш Л. в. Бетховен.

5 декабря 1816 г.

Дорогой мой новоиспеченный советник!

Прошу вас прислать мне обратно три экземпляра «Битвы при Виттории». Оставьте Бар. К-та; надеюсь, он может подождать, пока нас опустят в могилу.

Скажите, где можно достать лучшие барометры, и какова цена?

Вскоре увижу вас. Как всегда

Ваш друг Бетховен.

Госпоже фон Сенескаль.

Добрейшая г-жа Сенескаль.

В Violin primo квартета вместо 4 обозначенных X нот должны быть только 3, т. е. триоли.

Госпожа фон Сенескаль, я – ваш Шармантескаль.

Я сам приду к вам, дорогой Ц., если до сих пор не был, то благодаря болезни и прочим гадостям. Я решил опровергнуть совершенно неожиданно ваше последнее письмо. Завтра или послезавтра увижу вас

Б.

16 декабря 1816 г.

При сем, дорогой Цмескаль, получите мое дружеское посвящение, которое пусть напоминает вам о нашей продолжительной дружбе и служит доказательством моего уважения, а не концом нити, которую мы долго пряли (так как вы принадлежите к старейшим моим венским Друзьям).

Прощайте и держитесь разрушенных крепостей. Сражение губит более, чем дает победа.

NB. Если у вас найдется свободная минута, то, пожалуйста, сообщите мне, сколько в настоящее время стоит ливрея (не считая белья, шляпы и платы за обувь); у меня произошли чудные перемены; слуга, слава Богу, отправился к черту; зато служанка хочет водвориться, кажется, еще основательнее.

В следующий раз о другом. Не сердитесь, и сообщите мне, пожалуйста, номер вашего дома, чтобы я мог писать прямо вам. Так не сердитесь же и ответьте сейчас Бетховену, в доме гр. Оголинского на Аланигассе. Покорнейше просят г-на Черни передать это письмо г-ну ф. Цмескалю, так как я не знаю его №.

Его Благородию г-ну ф. Цмескалю в Вене.

Благодарю сердечно, любезный Ц., за данные мне указания, что касается крепостей, то я думал, что вы понимаете, что я не желаю застрять в болотах, в общем, у меня труднее, чем где-либо устроить домашнее хозяйство, потому что я в этом ничего не смыслю, ровно ничего. Постоянно буду ошибаться, что же касается вашего последнего письма, что мне сказать, уже с детства подмечал я все хорошее в других людях и всегда помнил это, потом наступила иная пора, в эпоху изнеженности юноше была простительна некоторая требовательность, но теперь мы вновь сильнее, как подобает нации. Впрочем, я и прежде старался не осуждать человека лишь за его слабость, а быть справедливым и помнить лишь доброе, что и выражалось теперь в отношениях окружающих ко мне; так, я не считал себя другом всего человечества, но всегда считал и называл некоторых из них моими друзьями, таким образом, в этом смысле и вас называю моим другом, хотя во многих отношениях мы действуем и думаем различно, но во многом мы сходимся. Итак, дальше не продолжаю. Подвергайте чаще испытанию мою дружескую привязанность!

Жена фортепианного фабриканта Андрея Штрейхера (друга детства Шиллера) и дочь приятеля Моцарта, фортепианного фабриканта Штейна (в Аугсбурге), Анна (Нанетта) получила хорошее музыкальное образование и, сблизившись с Бетховеном летом 1813 года в Бадене, стала, спустя три года, его «милосердною самаритянкою», часто сменявшей Цмескаля в домохозяйстве, в котором две женские прислуги заменили мужскую. Она нашла композитору опытную кухарку Баберль, или Бабетту (Варвару), и экономку Нани (Анну), при содействии которых Бетховен должен был зажить новой семейной жизнью. Сначала все шло исправно. Каждое утро кухарка являлась за распоряжениями; глухой барин пробегал вопросы, вписанные ей в тетрадь большими каракулями, на своеобразном венском наречии, и давал словесные ответы, которые можно угадать по сохранившейся письменной половине этих диалогов.

1) Она катает ваше белье.

2) Что вы хотите есть?

3) Мозговые клецки из супа или что-нибудь мучное?

4) Мясо с хреном.

5) Фасоли.

6) Котлету, бифштекс или цыпленка?

7) Девушки еще здесь нет; я посмотрю, что она делает.

8) Хотите ножную ванну? Когда?

9) 8 часов пробило, в 9…

10) Что вы хотите на ночь: цыпленка и пирожного?

11) Что вы будете сегодня есть?

12) Капусту из супа или мозги?

13) Мясо с анчоусами или с мелким луком?

14) Салат с сосисками или мучное?

15) Хотите телятины или курицу?

16) Заяц был у вас сегодня, небольшой стоит 3 фл.

17) Пирожное? и т. д.

Г-жа Штрейхер, некогда приятельница Моцарта, питала к Людвигу братскую привязанность и охотно исполняла его многочисленные поручения, наблюдала за его хозяйством, за платьем, покупала утварь и серебро, отдавала в починку белье, проверяла счета прачки, кухарки и экономки; последние две, постоянно ссорясь между собой, в то же время стали вскоре проявлять в разных видах намерение использовать беспомощное положение глухого музыканта, чуждого мелких забот обыденной жизни. Брань, угрозы и драка были следствием таких проделок, и даже появление почтенной покровительницы композитора, или «гофмейстерины», как он называл ее, не всегда сдерживало боевые инстинкты служанок. Записки и письма Бетховена, приводимые ниже в значительном числе, несмотря на озабоченный, часто гневный тон, не лишены излюбленных композитором острот и игры словами; например, сочетание слов в письме от 30 июля 1817 г.: г-жа Штрейхер, урожденная Штейн, должна оставаться камнем (Stein) и избегать заигрываний (Streich) своего мужа. Вся переписка с ней изображает нам Нанетту Штрейхер женщиной великодушной, любвеобильной и высоко ценившей личность своего друга. Некоторые места этих писем остаются до настоящего времени не разъясненными, например относительно обстоятельств, препятствовавших иногда композитору навещать свою подругу; тем не менее по этим письмам легко представить себе Бетховена среди житейской обстановки; в них он расскажет нам не только о своих дрязгах с прислугой, с экономкой Нанерль и с кухаркой Баберль, которую потом заменила другая, по имени Пеппи, но также о своих отношениях к Карлу, хворавшему некоторое время, и к его матери; тут же, между прочим, он сообщает о рояле Бредвуда, ожидаемом им из Лондона через Триест; этот рояль украшал впоследствии кабинет Франца Листа, а ныне находится в музее г. Будапешта (или Офена); доставка рояля была сопряжена с некоторыми затруднениями, устранение которых композитор возложил на банкирский дом Геникштейн и Кс. В этих письмах ярко рисуется картина того неряшливого хозяйства в квартире артиста, где самый скромный обед обходился ежедневно около 5 гульденов, где прислуга была свидетельницей неурядливой закулисной жизни великого симфониста и нередко вступала с ним в рукопашный бой. «Для слуги не существует великого человека», – сказал Монтень… Некоторые из этих писем адресованы в городок Клостер-Нейбург (в 7 верстах к северу от Вены), где временно проживала г-жа Штрейхер.

Н. спросила меня,