Клептоманка. Надкусанное яблочко - Станислава Бер

с поволокой, про который тётка Матильда говорила "блядские глаза", чётко очерченные губы и жёсткий подбородок.

– А разве Вы не хотите поскорее узнать, кто убил Вашу жену? – схитрила девушка, не оставляя ему выбора.

Фотограф пожал плечами и провёл её сложной системой коридоров в небольшую кухню. Туда периодически заглядывали сотрудники газеты, но было тихо.

– Расскажите, где Вы познакомились с супругой? – спросила Регина, разглядывая маленькую серебряную серёжку в мочке уха фотографа.

– Мне уже стукнуло тридцать. Я увидел её с подругой в таверне. Молодая, лет двадцать пять, хорошенькая. Такая chica. Блондинка, щёчки как наливные яблочки и глаза. Знаете, они были такие, что в них один раз посмотришь и забываешь обо всём. И цвет. Какой же у них был суперский цвет! Щедрая Адриатика и даже небо Барселоны не идут ни в какое сравнение.

Фотограф, вспоминая, мечтательно устремил взгляд светло-голубых, почти прозрачных глаз в потолок.

– Конечно, случился Amor, и я влюбился. Спросил, почему такая красивая девушка сидит такая печальная. Оказалось, что у неё скоропостижно скончался муж. Muerte. Разговорились, начали встречаться, а через месяц я переехал к ней.

– То есть вы жили в её квартире, – уточнила Ростоцкая, пробуя чай, любезно предложенный Хабаровым.

– А какое это имеет значение? – обиделся на намёк старградский мачо.

– Никакого. Просто уточняю.

– Я ей ремонт в однушке сделал. Тёще помог сарай построить и так, немного по хозяйству.

Регина посмотрела на щеголеватого фотографа. Где он и где сарай в деревне? Девушка как бы случайно притронулась к руке мужчины. Редакционная кухонька всколыхнулась и уплыла в сторону. А на смену ей Ростоцкая увидела квартиру Илоны двенадцать лет назад.

Молодая женщина и, правда, была хороша собой. Они стояли посреди комнаты, Илона крутила в руках красную герберу, а Кирилл любовался ею. Не мог насмотреться в эти глаза, вобравшие в себя океан. А как же от неё пахло! Так пахнет яблоками в саду. Густой аромат окутывал её всегда, где бы она ни находилась. Так бы и съел.

– Потолок осыпается. Надо уже ремонт начинать, – сказала Илона, задрав голову.

– Не волнуйся. Я всё сделаю. Будет magníficamente, – сказал Кирилл, рисую букву О из большого и указательного пальцев.

– Ты у меня – чудо, – сказала она, обхватывая его за шею.

– Только знаешь что. Может, ты увезёшь ребёнка к матери?

– Почему? – встревожилась женщина и отодвинулась. Если выбирать между мужиком и дочкой, она, не задумываясь, оставит Оленьку, а его взашей.

– Ну, здесь будет грязь и строительная пыль. А там всё-таки свежий воздух.

Никакого ремонта он сам делать не собирался. Вот ещё, руки марать. Заплатил двум киргизам, они и потолки покрасили, и обои переклеили, и ламинат уложили, и ванную обновили. Дел-то! Зато когда приехал к тёще, нужно было показать себя. Построил сарай. На крыше старого деревенского дома черепицу переложил. Девчушку щекотал, кружил по двору, Оля хохотала, заливалась. Много ли трёхлетней малышке надо для веселья? Илона счастливо улыбалась, любовалась ими. Посадил падчерицу на плечи, жену к себе притянул. А ну-ка, мать, щёлкните нас на память.

Тёща сама оставила внучку на лето. Пусть бегает. Всё не город. А сарай развалился перед их отъездом. Повезло, что никто не пострадал. Ну, не созданы эти руки для физической работы. Он же старался. Что он виноват, что ли? Он – фотограф. Он родился, чтобы видеть и запечатлевать красоту, perfección, а не сараи строить.

Ну, в общем, да. Не у всех руки растут из нужного места. Регина убрала ладонь и вернулась в кухню редакции газеты, к фотографу. В кухню продолжали заходить люди, то батюшка заглянет в полном облачении, то десантник в полной амуниции. Странное место – редакция газеты.

– Кстати, Кирилл, а в каких войсках служили вы? – вдруг спросила Регина, захотелось узнать больше о муже жертвы. Какой он?

– Ни в каких войсках я не служил, – ответил фотограф, откидывая прядь назад. – Я непригоден для службы в армии. Paciente! Здоровье, знаете ли, не позволяет отдать долг Родине. Так и хожу в должниках.

– Я у Вас на компьютере видела заставку, где Вы танцуете. Это увлечение? – поинтересовалась Ростоцкая.

– Это не увлечение. Это даже больше, чем хобби. Это моя страсть. Что может быть прекраснее, чем слышать и слушать музыку и двигаться в ритме танца?

– Вы знакомы с Марком Климчуком? – спросила Регина, отхлебывая чай.

– С этим страшилкой? Не совсем знаком, но видел его пару раз. Проходу не давал жене. Тварь, – процедил Кирилл, сжимая губы. – Точно! Это он – убийца. Кто же ещё на такое способен?

– Вы уверены?

– Concreto! Улучил момент и напал на неё. Ненасытное чудовище! Вы должны его арестовать.

Хабаров встал, прошёлся туда-сюда, вернулся, предстал перед Региной.

– Знаете что? Я готов помогать следствию. Всё, что угодно, просите, сделаю.

Обессилено опустился на стул.

– Прошу одного – накажите убийцу моей жены, – сказал Кирилл дрогнувшим голосом, и слёзы покатились по щекам.

– Не волнуйтесь. Обязательно накажем.

Девушка протянула мужчине бумажный платок. Какой эмоциональный однако. Он вытер лицо и успокоился.

– У Вашей жены были недоброжелатели?

– Кажется, нет. Хотя подождите, ей угрожали месяц назад.

– Кто? – Регина вся обратилась в слух.

– Кто-то из пациентов. Какой-то дед скандалил, кажется.

Какой-то дед, хм. Конечно, нужно проверить, что ещё за дед нарисовался. Но не сегодня, не сегодня. Вечером придёт будущая свекровь, а у неё дома конь не валялся. Регина после работы забежала в магазин, купила недостающие продукты. Молочного поросёнка запечь не успеет, да и жалко его, если честно. Регина решила по-быстрому приготовить курицу, её почему-то не жалко, с картофелем и овощами. Поставила блюдо в духовку, а сама дом в божеский вид принялась приводить. И главное – не ошибиться с сервировкой! Мамаша Архипова такая чопорная, вот-вот по-английски заговорит.

"Не понимаю, что ты так носишься."

Гриша с возмущением следил за бегающей хозяйкой.

– Не каждый день такие люди в дом приходят, – сказала Регина, вытирая невидимую пыль с изразцов старинной печки, выходящей задней стороной в гостиную-кухню.

"Подумаешь, свекровь."

– Потому что у тебя никогда её не было. Поэтому ты такой смелый.

"Даже если бы и была, я бы палец о палец не ударил. Крыло о крыло? Пусть принимает меня таким, какой я есть. Красавцем, брюнетом с выдающимся профилем."

– Хватит меня смешить, Григорий, – расхохоталась Регина, останавливаясь на минуту.

Или может Гриша прав, не следует сильно стараться? Всё равно не оценит, если вредная. А если адекватная, то примет выбор сына даже в доме, заваленном хламом и завешенном паутиной. В таких