Легкие шаги безумия - Полина Дашкова

Ей очень хотелось спать, глаза упрямо закрывались, как укуклы, которую положили на спину. Игла никак не хотела попадать куда надо,царапала кожу, но совсем небольно.

Тобольск, октябрь 1981 года

На пыльной сцене городского Дворца пионеров хореографическийансамбль отплясывал «Русскую кадриль». Мальчики в желтых шелковых косоворотках,девочки в сапожках и голубых сарафанах весело носились по сцене, подбоченясь,громко топали под заводную музыку.

Толстуха Галя Малышева, инструктор отдела пропаганды, невыдержала и стала притопывать ногой в такт, шепотом подпевать залихватскойпесенке:

Фабричная, колхозная, смешная и серьезная…

– Галька, перестань! – ткнул ее локтем в бок сидевший рядомВолодя Точилин, инструктор по работе с творческой молодежью. – Мы же все-такикомиссия горкомовская, веди себя солидно. Вон с Вениамина бери пример.

Вениамин Волков сидел и смотрел на сцену с совершеннокаменным лицом, как и подобает члену горкомовской комиссии, явившейся поглядетьна репетицию праздничного концерта, посвященного очередной годовщинеОктябрьской революции.

– Классный у нас ансамбль! – хлопнув себя по широкойколенке, громко прошептала Галя. – Хоть в Москву посылай! Да и за границуможно, в Карловы Вары. Эй, товарищ завотделом культуры, ты бы посодействовалразвитию молодых талантов, – весело подмигнула она Волкову.

Он ничего не ответил, даже головы не повернул в ее сторону.Он не мог оторвать своих чистых, прозрачных глаз от сцены.

По сцене летали легкие ножки солистки. Узенькие ступни,обутые в мягкие танцевальные сапожки, почти не касались пола. У многих девочекансамбля косы были искусственные, приколотые, и даже по цвету немногоотличались от их живых волос. А у солистки коса была своя, толстая, блестящая,пепельно-русая. Лиф голубого сарафана туго перетягивал тонкую талию, широкаяюбка развевалась над стройными длинными ногами.

Веня видел перед собой раскрасневшееся, чуть удлиненноеличико, веселые ярко-голубые глаза. Девочке было лет шестнадцать. Малышева невыдержала и восторженно зааплодировала солистке.

– Нет, ну точно их надо в Москву отправить, на какой-нибудьконкурс! Такие таланты в нашей глуши пропадают! – громко сказала она.

– Да, Таня Костылева у нас самородок, – гордо кивнулдиректор Дворца пионеров, сидевший рядом и внимательно следивший за реакциейчленов комиссии.

Следующая репетиция будет генеральной, на нее придут изгоркома партии. А на концерт обязательно заявится какое-нибудь идеологическоеначальство из области. Музыка кончилась. Дети на сцене на секунду застыли вфинальных торжественных позах. В зрительном зале сидело не больше десятичеловек. Все зааплодировали. Все, кроме заведующего отделом культуры ВениаминаВолкова. Он сидел не шевелясь и смотрел на голубоглазую солистку. В ушах егогремело: «Таня Костылева. Таня Костылева…»

– Дикий ты какой-то, Волков, – пожала пухлыми плечамиГалина, – хоть бы сдвинул ладошки-то разок!

«Русская кадриль» была последним номером концерта. Теперьчленам комиссии горкома ВЛКСМ предстояло пройти в кабинет директора Дворцапионеров для чаепития и обсуждения программы концерта.

– Ну, что скажете, комсомол? – спросил директор, усаживаясьво главе щедро накрытого к чаю стола. – Угощайтесь, товарищи, самоварчикгорячий. Вам как, Вениамин Борисович, покрепче чайку?

«Мертвые не воскресают, – думал Веня, машинально киваядиректору, – я не сошел с ума. Все просто. У Тани Костылевой был родной брат,кажется, его звали Сергей. У этого Сергея вполне может быть дочь такоговозраста. И он вполне мог ее назвать в честь своей погибшей сестры Татьяной.Ничего удивительного, что девочка так похожа на ту Таню. Вовсе ничего удивительного.Это ведь достаточно близкое родство».

– Вениамин, вам нехорошо? – тихо спросила его пожилаяруководительница танцевального ансамбля. – Вы очень бледный.

– А? Что? – спохватился он. – Нет, со мной все нормально.

«Так нельзя, надо держать себя в руках, – подумал он,улыбаясь через силу, – это может плохо кончиться».

– Концерт замечательный, – громко сказал он вслух, –особенно хорош танцевальный ансамбль. Галя права, ребят надо вывозить наобластные конкурсы и даже в Москву можно. Хор совсем неплох, но, мне думается,кроме революционных и пионерских песен, можно ввести одну какую-нибудь веселую,детскую, особенно когда выступает младшая группа. Что касается чтецов, то ихлучше одеть нарядней. Слишком уж они у вас строгие. Все-таки концертпраздничный. Пожалуй, замечаний больше нет.

Он одарил присутствующих своей обаятельной белозубойулыбкой.

После чаепития комиссия в сопровождении директора прошла повсем пяти этажам дворца. Директор демонстрировал оформление к празднику инаглядную агитацию.

Дверь в актовый зал была приоткрыта, оттуда в проходившихударила оглушительная волна рок-н-ролла. Заглянув, они увидели на сцене ТанюКостылеву. В коричневом школьном платье, без черного фартука, она отплясывалабешеный танец под знаменитую композицию Элвиса Пресли. Ее партнер, высокийстройный мальчик в синих школьных брюках и клетчатой ковбойке, крутил иперекидывал ее легко, как пушинку. Распущенные пепельные волосы взлетали ирассыпались по грубому коричневому платью, падали на тонкое раскрасневшеесялицо. Чуть выпятив яркие губы, девочка машинально сдувала волосы со лба.

– Я надеюсь, это вы не собираетесь включать в концертнуюпрограмму? – усмехнувшись, спросил Волков директора Дворца пионеров.

Та, другая Таня, родная тетя солистки, тоже здоровотанцевала. У нее тоже были ярко-голубые глаза и длинные густые пепельно-русыеволосы. В классе она считалась самой красивой девочкой. А Веня Волков былгадким утенком, и только в девятом что-то с ним произошло.

Он вырос за одно лето на семь сантиметров. Плечи сталиширокими, голос сделался низким, по-настоящему мужским. Он начал бриться. Он судивлением обнаружил, что на него заглядываются девочки.

Успехом у одноклассниц пользовались двоечники, приблатненныехулиганы. Они были яркими, мужественными, отчаянно-храбрыми. Они курили, пилипортвейн, сплевывали смачно сквозь зубы, матерились через слово, никого иничего не боялись.

Отличников и тихонь презирали. А Веня Волков был отличникоми тихоней. Но он был очень сильным физически, он мог дать отпор любомуприблатненному лбу. В девятом классе уже никто не смел презирать Веню. Слишкомхорошо он дрался.

Таню проиграл в карты настоящий блатарь, не школьник, атолько что вернувшийся из колонии Вова Сизый. Он подстерег девочку вечером втемном переулке. Веня Волков оказался рядом совсем случайно.