Легкие шаги безумия - Полина Дашкова

Миша, повидавший многое на своем оперском веку и отвыкшийудивляться, все-таки слегка недоумевал, почему девушка ну ни капельки нереагирует на столь внезапную и трагическую смерть своего любовника в своейквартире, почему ей совсем даже неинтересно, кто застрелил Азарова, и вообщевсе по фигу, кроме того впечатления, которое ее ослепительная красотапроизводит на окружающих. Но, наверное, и это ей по фигу, она даже не замечает,что на мрачного опера Мишу Сичкина ее щедрые прелести не производят должноговпечатления.

– У кого, кроме вас и Азарова, были ключи от вашей квартиры?– устало спрашивал Миша.

– Ключи от квартиры фотомодели – это серьезней, чем ключи отквартиры, где деньги лежат, – низким грудным голосом произнесла Вероника изелеными глазами с поволокой уставилась на опера, ожидая, какое впечатлениепроизведет ее тонкая шутка.

– Вероника Ивановна, давайте попробуем припомнить, у когомогли быть ключи. Вполне вероятно, что они оказались у убийцы. – Миша тяжеловздохнул и закурил.

– Но ведь он уже убил Юрку, какая теперь разница? –Свидетельница медленно помахала ресницами.

После беседы с фотомоделью Миша Сичкин взмок, будто вагоныразгружал на сорокаградусной жаре. Вызывая свидетельницу на Петровку, оннадеялся, что казенная обстановка и невозможность явиться в неглиже подействуютна томное создание хоть немного отрезвляюще.

Она явилась с получасовым опозданием. На ней были алыекожаные плавки, черные ажурные колготки и черная газовая, совершенно прозрачнаяблузка, надетая на голое тело, к тому же расстегнутая до пупка. Предупредив ееофициально об ответственности за дачу ложных показаний и дав подписатьсоответствующий документ, Миша начал все сначала:

– Как вы провели день и вечер накануне убийства?

– Ну я же говорила, мы трахались, – недоуменно поднялатонкие брови Вероника, – я же вам все рассказала.

– Хорошо, вечером вы занимались любовью с убитым, это мывыяснили.

– Подождите! – Красотка протестующе подняла руку сдлиннющими алыми коготками. – Как можно заниматься любовью с убитым? Это ведьнекрофилия! Вы что-то путаете, господин следователь.

– Вероника Ивановна, у меня складывается впечатление, что выотказываетесь давать свидетельские показания.

– Разве? – ослепительно улыбнулась она. – Я ведь отвечаю навсе ваши вопросы.

– Пока вы не ответили ни на один из моих вопросов, – мягконапомнил Миша.

– Да что вы! – испуганно всплеснула ручками фотомодель. –Так чем же мы с вами занимаемся столько времени?

– Чем? Я пытаюсь допросить вас как свидетельницу убийства, авы устраиваете балаган. Не думаю, что убийство вашего любовника в вашей квартире– подходящий повод для веселья и демонстрации ваших женских прелестей. В общемтак, Вероника Ивановна, либо вы ведете себя прилично и отвечаете на все моивопросы как положено, либо пишете официальное заявление об отказе от дачипоказаний.

– Если я вас правильно поняла, вы мне угрожаете? – Вкрасивых зеленых глазах фотомодели Сичкин заметил такую лютую, ледянуюненависть, что ему даже не по себе стало. Он вдруг понял, что эта кукла ведет сним себя так потому, что сон никоим образом не реагирует на ее неземнуюкрасоту. Это происходит помимо ее воли, просто все люди на свете делятся длянее на тех, кто «клюет», и тех, кто остается равнодушен. Последние для нее –враги, в любой ситуации, вопреки всякому здравому смыслу. Так уж устроена она,томная хищная кошечка, и винить ее в этом нельзя. А вот он, опер Миша Сичин,дурак, ибо сразу мог бы сообразить, в чем дело. Неужели правда все так просто?Или нет? Впрочем, это можно сейчас же проверить.

– Вероника Ивановна, – Миша вздохнул и покачал головой, – выне хотите понять одну простую вещь. Чем скорее мы найдем и возьмем убийцуАзарова, тем спокойней будет вам в первую очередь. Вы молоды, очень хорошисобой, у вас вся жизнь впереди. А где-то бродит убийца, побывавший у вас дома.Откуда мы знаем, не явится ли он еще раз – уже к вам лично…

– А зачем? – Зеленые глаза смотрели уже чуть спокойней иприветливей.

– Зачем – это совсем другой вопрос… – загадочно улыбнулсяМиша. – Мне страшно за вас, Вероника Ивановна. Вот я смотрю на вас и думаю:бывают на свете такие чудеса, такие ослепительные, потрясающие женщины. Оченьобидно и тревожно, когда рядом, где-то совсем близко, бродит мразь, убийца,способный в любую минуту одним движением стереть и уничтожить эту красоту.

«А ты поэт, Мишаня! – поздравил себя Сичкин. – Сейчаспоглядим, действительно она такая идиотка или только прикидывается? Разумеется,для нее было бы лучше оказаться идиоткой, в ином случае ее поведениеобъясняется только тем, что она либо знает убийцу и с самого начала делает всевозможное, чтобы он не был найден, либо… впрочем, у нее серьезное алиби, ее впарке Победы видело несколько человек, постоянных бегунов и собачников. Имотива нет никакого. Пока, во всяком случае, мотив не маячит на горизонте».

– Но я правда не помню, у кого могли быть ключи! Я такаярассеянная, забывчивая. Я вообще теряла их сто раз. – Вероника обезоруживающеулыбнулась.

Да, лед, безусловно, подтаял. Она купилась на грубую лесть,но на вопросы все равно отвечать не собиралась.

«Ладно, – решил Миша, – попробуем в последний раз раскрутитьее, если не выйдет, надо ставить к ней „наружников“. Из свидетеля она так илезет в фигуранты. Интересно, соображает она, что делает, или нет?»

– Я понимаю, что тема ключей нам обоим до смерти надоела, –ласково сказал Миша, – но давайте уж покончим с ней. Попробуйте все-такивспомнить, когда вы теряли ключи и меняли ли после этого замок.

– Кажется, меняла. А может, и нет. – Вероника нахмуриланизкий лобик под пышной челкой, старательно вспоминая. – Понимаете, я с детстване могу фиксироваться на всех этих бытовых мелочах. Они от меня отскакивают какмячики. Я еще в школе всегда все забывала, то тетрадь, то учебник. У меня дажекомплекс созрел, чуть крыша не поехала – все время боялась, что забылакакую-нибудь фигню. Но потом я стала заниматься с хорошим психотерапевтом, именя научили, как бороться с этим комплексом. Память не улучшилась, я все равновсе забываю, но теперь мне это по фигу.

– А с каким психотерапевтом вы занимаетесь? – Миша улыбнулсяи расслабленно откинулся на спинку стула.

– О, это замечательный доктор, она лечит всякие сложныепсихологические комплексы, у нее даже шизики становятся нормальными, безлекарств. Знаете, все эти психотропные препараты, они такие вредные, вреднейнаркотиков. А в шоу-бизнесе столько психов! Но, боюсь, для вас это будетдорого, – она лукаво улыбнулась, – вы ведь для себя спросили?