Легкие шаги безумия - Полина Дашкова

Многие тонут в Тоболе, особенно те, кто хорошо плавает.Обычно утопленников ищут очень долго, течение уносит их к широкому Иртышу,вдоль берегов тянется глухая тайга. Иногда вообще не находят…

Только хороший пловец сумеет доплыть до середины и вернутьсяобратно. Веня Волков плавал отлично. И Таня Костылева тоже неплохо. Это зналивсе.

Когда он вылез наконец на берег, у него стучали зубы отхолода. Не одеваясь, в одних трусах, он пошел к выходу из парка. Пошел оченьбыстро, потом побежал…

Мокрый, продрогший выпускник школы номер пять, отличник,самый тихий и послушный мальчик в классе, Вениамин Волков, вбежал в отделениемилиции. Он был в одних трусах, по щекам его катились слезы, глаза были полныотчаяния.

– Помогите! – выкрикнул он. – Пожалуйста, помогите! Танечкаутонула! Мы плыли вместе, было темно, мы разговаривали, потом она замолчала. Япосмотрел, а ее нет рядом. Я нырял, искал…

Он больше не мог говорить. Его душили рыдания. Тело ТаниКостылевой нашли через две недели далеко от города, в Иртыше…

Завотделом культуры горкома комсомола вспомнил, что оставилсвои сигареты в кабинете директора Дворца пионеров. Возвращаясь, он услышалмузыку из актового зала. Звучала песенка из какого-то старого, довоенногоамериканского фильма. Солистка хореографического ансамбля Таня Костылева неспеша отбивала классическую чечетку на сцене. Ее стройный партнер в ковбойкестарательно повторял за ней каждое па.

– Нет, еще раз давай! Опять не так! – говорила она. Легкиеножки в черных чешках летали над дощатым полом как бы сами по себе, безо всякихусилий, легко и весело.

«Мертвые не воскресают…» – подумал Волков, тихонько прикрылдверь актового зала и зашагал по коридору к кабинету директора Дворца пионеровза своими забытыми сигаретами.

Москва, март 1996 года

Лена складывала вещи мужа в большую спортивную сумку.«Микрик» с Петровки должен был подъехать через два часа. В соседней комнатеСережа пытался уложить Лизу спать и в пятый раз читал ей первую главу«Винни-Пуха». Лиза почему-то не хотела слушать дальше, как только главаподходила к концу, требовала читать сначала. Спать она вовсе не собираюсь, хотябыло уже одиннадцать.

– Папочка жж-ж! – сказала она, печально вздохнув.

Ей никто не сообщал, что папа улетает, она догадалась сама.

– Я очень скоро вернусь, – успокаивал ее Сергей, – что тебепривезти, Лизонька?

– Пух! Лизе надо Пух!

– Ты хочешь Винни-Пуха? Плюшевого медвежонка?

– Да, – серьезно кивнула Лиза.

– Большого или маленького?

– Большого, – сообщила Лиза басом и выразительно развеларуками, показывая размер медвежонка. – И маленького, – подумав, добавила онатоненьким голоском.

– А спать ты сегодня собираешься? – осторожнопоинтересовался Сергей.

– Папочка жж-ж! – Лиза сделала нижнюю губу подковкой,уголками вниз. Это означало, что сейчас раздастся торжественный рев.Предотвратить его можно было только одним способом – взять ребенка на руки ипоходить по комнате. В тот момент, когда Сергей подошел с Лизой на руках к окнуи стал показывать ей, как красиво сияют огоньки в темноте, в комнату заглянулаЛена.

– Вот так, значит, мы засыпаем, – покачала она головой.

– А мы вообще не собираемся спать, – безнадежно сообщилСергей, – у нас родители не правильные, никакой строгости.

– Ладно, тогда пошли смотреть, как у папы сумка уложена, –вздохнула Лена. – Вдруг не правильная мама забыла положить не правильному папечто-нибудь важное?

Сумку проверили и чаю попили, а Лиза все не собираласьспать, разве можно уснуть, когда папа улетает?

– Скажи, пожалуйста, – задумчиво спросила Лена, – есличеловек – правша, станет он сам себе колоть наркотик в правую руку, да еще в кисть?

– Ну, если на обоих локтевых сгибах нет живого места, есливсе вены на запястье и кисти левой руки тоже исколоты, тогда он можетпопробовать. А что? – На левой кисти никаких следов нет, только на правой.Локтевые сгибы я не видела, но сомневаюсь, что там нет живого места. I

– Ты опять об этом Мите? – вздохнул Сергей, – Да,Сереженька, я опять о нем. Я почему-то не могу не думать об этом. Я заметилацарапины на его правой руке и эти точки следы от иглы, а потом его женауверяла, будто он вообще никогда не кололся, наркотики терпеть не мог. Теперьвсе. Кремировали Митю. Но есть результаты вскрытия. Ольга умудрилась как-то,чтобы вскрытие сделали без очереди. Взятку, что ли, дала.

– И что?

– То самое. Высокая концентрация в крови. Чего именно, непомню, но какого-то мощного наркотика. И ампулы со шприцами по всей комнатевалялись.

– Ты знаешь, сколько сейчас нераскрытых убийств по Москве? –Сергей поудобней уложил Лизу у себя на коленях, она уже дремала.

– Ну, примерно представляю, – кивнула Лена.

– Мы же все с тобой обсудили, не стоит идти по второмукругу, да еще за сорок минут до моего отъезда.

– Не стоит, – согласилась Лена, – и все-таки эти царапины направой руке не дают мне покоя.

Сергей отнес уснувшую наконец Лизу в кроватку. Вернулся накухню, обнял Лену и, припав губами к ее виску, прошептал:

– У нас с вами еще полчаса, уважаемая мисс Марпл.

* * *

Оперуполномоченный Миша Сичкин решил вызвать фотомодельВеронику Роговец, проходившую главной свидетельницей по делу об убийстве певцаЮрия Азарова, в кабинет на Петровку для очередного допроса.

Первые два допроса велись у Вероники дома, где она почему-топостоянно разгуливала в сомнительном неглиже – прозрачном кружевном пеньюарчикеогненно-алого цвета, под вторым не было ничего, даже трусиков. Вероятно,нашумевший фильм «Основной инстинкт» произвел на свидетельницу сильнейшеевпечатление, она вела себя на допросах точно так, как главная героиняэротического триллера в исполнении Шарон Стоун, то бишь томно прикрывала глаза,небрежно закидывала ногу на ногу, произносила неуклюжие двусмысленности.Например, на вопрос Сичкина «Как вы провели вечер накануне убийства?» онакрасиво повела плечами и, выпятив пухлую нижнюю губку, сообщила:

– Вы хотите знать, чем мы занимались? Любовью! Я могурассказать подробности, если это поможет следствию.

Даже голосом она пыталась подражать секс-символу Америки, ивсе ее мысли были заняты исключительно этим: похоже у нее получится или нет?