Закон вселенской подлости - Елена Логунова
Шрифт:
Интервал:
– Гавросич не оценит, – возразила я. – Перекрась эту чайную розу в ровный желтый, пожалуйста.
– Ладно, – Юля вздохнула, прицелилась, мазнула по колючке кисточкой и промокнула избыток краски губкой.
– Ювелирная работа, – похвалил филигранную точность Эдик.
– Результат болезненных проб и ошибок, – пожаловалась Юля. – Я все руки себе исколола, пока приноровилась.
– Ох, нелегкая это работа, – согласилась я с ней строчкой из стихотворения Чуковского.
– Ох, работа нелегка – акварелью красить ка… Кактусы Грузона в розовых вазонах! – тут же срифмовала Юля.
У нее папа поэт, так что талант наследственный.
– Класс! – восхитился экспромтом Эдик. – Только не вазон, а горшок, и не розовый, а коричневый…
– Блин! – воскликнула я без намека на восторг, зато почти с ужасом. – А вазон-то, вазон!
– А что не так с вазоном? – Юля прищурилась.
– Он же совсем другой формы! – огорчилась я. – Я только сейчас сообразила: у той Чучундры горшок был круглый, а у этой цилиндрический! Думаешь, Гавросич этого не заметит? Блин, блин и блин! Надо срочно пересаживать Чучундру Вторую в правильный горшок…
– Не успеем, – сказала Юля, прислушиваясь к шагам на лестнице. – Гавросич идет. Все. Все пропало…
– Без паники!
Эд огляделся, прыгнул к застекленному шкафу с парадной посудой и снял с полки супницу, произведенную местным фарфоро-фаянсовым заводом и талантливо расписанную лично непризнанной пока художницей Ю. Ю. Тихоновой.
– Вот! Давайте свой вазон сюда!
Мужественно пренебрегая угрозой дополнительно пораниться о колючки, мы с Юлей в четыре руки подхватили горшок с кактусом и поместили его в супницу.
– Замечательно входит! – прокомментировал результат Эд.
Я покачала горшок – он сел крепко.
– И замечательно, что не выходит! Гавросич его не вытащит и не заметит подлога.
– У-ф-ф-фу-у-у! – облегченно выдохнула Юля и стерла пот со лба той же губкой, которой красила кактус.
– Кто дома-а-а? – донесся из прихожей голос Гавросича.
– Слава богу, все уже дома, даже новая Чучундра, – пробормотала я и крикнула в ответ: – Мы дома-а-а!
– Чучундру на подоконник, живо! – скомандовала Юля.
Эдик, приседая от тяжести, зато вполне удобно держа ношу за ручки супницы, препроводил Чучундру в места постоянной дислокации.
В дверь постучали.
– Войдите, – сказала я, падая в кресло и уже на лету чинно складывая на коленях исколотые руки.
Юля же сноровисто прилепила на журнальный столик лист акварельной бумаги, оправдывая присутствие в интерьере прочих художественных инструментов.
– Добрый вечер, девочки, – поздоровался Гавросич. – Увидел Эда и добавил, приятно удивленный: – И мальчики?
– Гавриил Иосифович, познакомьтесь, это Эдуард, он ммм… – дальше Юля не успела придумать.
– М-м-меценат! – заявил потрясающе сообразительный Эдик, от слога к слогу добавляя в голос уверенности. – Поддерживаю юные дарования творческими заказами.
– Я его портрет писать буду! – подхватила Юля и в подтверждение сказанного широким жестом намалевала на белом листе желтый круг – видимо, контур лица позирующего Эда.
Судя по контуру и его насыщенному желтому цвету, я бы предположила, что портрет будет написан в абстрактном стиле, причем к запечатлению назначен кто-то из соплеменников Великого Мао. Однако Гавросич в тонкости анализа живописного произведения вдаваться не стал, только заметил по-отечески заботливо:
– Не перетрудись, деточка, что-то ты выглядишь не очень, пора бы и отдохнуть, чай, день-то субботний! – и скрылся в кухне.
– Почему это я не очень выгляжу? – заволновалась художница-портретистка.
– Потому что желтую акварель по всей морде размазала и смотришься жертвой острого гепатита! – объяснила я, не церемонясь. – Пойди умойся.
Юля послушно положила кисть и губку.
– И руки вымой! – крикнула я ей вслед. – Сейчас ужинать будем!
– Надеюсь, меценат тоже приглашен? – заволновался Эдик.
– Меценат, которому мы обязаны фаршем, может рассчитывать на котлету, – кивнула я.
Мне уже было весело.
Вот только царапины на руках жгло огнем.
Все-таки что-то было в Юлиной идее повыдергивать кактусовые иголки пинцетом. Честное слово, от такой эпиляции Чучундра только похорошела бы.
Котлеты удались, ужин прошел в теплой дружественой обстановке, только скрыть от Гавросича пораненые руки нам с Юлей не удалось.
– Где поцарапались-то? – спросил Гавросич. – Неужто о мой кактус?
– Нет, что вы! – в голос вскричали мы с Юлей. – Кактус тут совершенно ни при чем!
– Это они кошечку с дерева снимали, – удачно соврал Эд и подмигнул Гавросичу. – Девчонки, что с них возьмешь! Жалостливые…
– Надо бы обработать царапины, пока не воспалились, – посоветовал дед. – Да и уколы от бешенства сделать не помешало бы, чай, кошка-то чужая, незнакомая?
– Сейчас чай допьем, и я девочек к доктору свожу, – важно пообещал Эдик.
– Меценат-благотворитель, – пробормотала Юля ехидно.
Однако видно было, что забота ей приятна.
– Ну-ну, – одобрительно буркнул Гавросич.
Он, к сожалению, разделяет Юлину дурацкую теорию о том, что историческая миссия каждой девушки – поскорее выйти замуж. При этом, по его мнению, вовсе не обязательно, чтобы все мужчины женились.
Вот как одно сочетается с другим, я не понимаю?
Целый день на свежем воздухе, с людьми, но на бутербродах с чаем из термоса – это не самый правильный режим для старой женщины. Тем не менее баба Вера чувствовала себя прекрасно.
В сгущающихся сумерках она ушла домой, в свою маленькую однокомнатную квартирку и, пока на плите разогревался куриный супчик, вкратце записала события дня в специальную тет-радь.
Очень старая дева, когда-то спортсменка, красавица и комсомолка, так и не изжила подхваченную в юности классово чуждую привычку вести дневник.
После ужина Эд, как обещал, потащил нас с Юлей в поликлинику.
Напрасно мы уверяли его, что в седьмом часу вечера в этом богоугодном заведении на посту будет разве что сторож. Эдик почему-то был убежден, что должность «дежурный врач» подразумевает круглосуточную работу. И, конечно же, ошибся.
Районная поликлиника встретила нас запертыми воротами, на которых недвижимо висел пудовый замок и трепетали две бумажки – официально утвержденный график работы процедурного кабинета и постороннее частное объявление.
– Пропал редкий кактус – эхинацея Грузона, – прочитала я по привычке читать все-все, что попадется. – Ну, надо же! Неблагоприятно нынче звезды сложились для кактусов Грузона: тот погиб, этот пропал…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!