Пока корабль плывет - Эмилия Остен

Прежде чем покидать Лондон и весьма, весьма огорчившегося мистера Уэстли, следовало завершить последнее дело.

Рэнсом приехал в лондонский особняк.

По здравом размышлении, он решил оставить этот дом за собой. В конце концов, ему же нужно будет где-то останавливаться, если он решит посетить город на Темзе. Однако все там следовало переделать, о чем Рэнсом и сообщил спешно вызванному мистеру Уэстли. Кроме того, нужно разобраться с новыми судами, которые теперь принадлежали ему; оба сейчас находились в плавании, и мистер Уэстли поклялся на собственной папке с документами, что, едва шхуны пристанут к берегу, он уже никуда их не отпустит, пока милорд граф их не осмотрит.

- Никуда не отпустите - это немного слишком, - усмехнулся Рэнсом, услыхав про эти далеко идущие планы. - Пусть идут в Глазго и встанут там, а я постараюсь возвратиться туда как можно скорее. Плавание в Китай и обратно займет около восьми месяцев. Я надеюсь, что все это время вы будете присматривать за тем капиталом, что мы получили от продаж, и ознакомитесь с делами на моей верфи.

- Милорд! - мистер Уэстли порозовел от удовольствия. - Означает ли это, что я по-прежнему служу вам?

- Да, если вы не против освоить для себя новую науку - корабли. Если вы хорошо себя покажете, я поставлю вас управляющим моей компанией. И, конечно, в вашем ведении остаются дела майората. Впрочем, об этом мы поговорим позже. Сначала мне нужно встретиться с одним человеком.

- Милорд, вы оказываете мне неслыханную честь!

- Постарайтесь быть ее достойным, мистер Уэстли.

Когда поверенный, рассыпаясь в благодарностях, покинул кабинет, Рэнсом с удовольствием откинулся в кресле. Это было новое кресло; старое, засаленное снесли на чердак. Кабинет преобразился, и Рэнсом впервые почувствовал себя хорошо в этом доме.

«Может, и привыкну», - подумал он. Когда-нибудь, на старости лет, если его не смоет штормовая волна, если он устанет встречать грудью шквалы, если не войдет в бок нож в портовом кабачке, - тогда, возможно, однажды Рэнсом сядет здесь у огня и будет перебирать воспоминания, словно старая дева - засушенные цветы между страницами поэтического сборника.

Вряд ли он когда-нибудь женится. Рэнсом редко об этом задумывался. Ему казалось естественным, что ни одна женщина не притягивала его настолько, чтобы подумать об этом. Все они приковывали к земле, а ему не нужна была земля. Только маяки после долгой дороги, только новые города, чужие лица, мелькавшие, как в хороводе. Пресная вода, еда, женщины на несколько часов. И все. Та, единственная, если она все-таки случится с ним, наверняка пожелает покоя. Своего дома, детишек в розовых оборках, чая в пять часов - к тому времени новая мода, пару лет назад привнесенная в английское общество Анной, герцогиней Бедфордской, станет уже традицией. Это нормально. Это объяснимо. Только он не сможет так жить.

Никакая любовь не заменит свободу.

Рэнсом еще думал об этом, когда слуга доложил, что пришел лорд Норман.

Роберт в зеленом сюртуке и при изящной трости выглядел в этом кабинете гораздо уместнее, чем Рэнсом. В конце концов, лорд Норман прожил в Лондоне всю жизнь и принадлежал к избранному обществу, а значит, умел держаться с достоинством. И сейчас, усаживаясь напротив Рэнсома, Роберт обменивался с ним ничего не значащими фразами, хотя про себя наверняка гадал, зачем это кузен его пригласил.

Рэнсом, не терпевший пустых разговоров, приступил к делу сразу.

- Завтра я покидаю Лондон.

- Как, уже? - огорченно воскликнул Роберт. - Кузен! А я-то рассчитывал еще несколько раз пригласить вас к нам!

- Увы, дела не терпят отлагательства. - Рэнсом содрогнулся, вспомнив тот единственный пикник. Все последующие приглашения он вежливо отклонял, отговариваясь плохим самочувствием (сроду с ним такого не бывало, однако в лондонском обществе это почему-то считалось нормальным) и огромным количеством дел. Мистер Уэстли, напрактиковавшийся за годы жизни у деда, виртуозно владел техникой светского отказа.

- Как же так! Матушка огорчится, - покачал головой Роберт.

- Ваша матушка весьма… чувствительна.

- Весьма глупа, вы хотите сказать, - вздохнул лорд Норман. - Я полагаю, это мне наказание за грядущие грехи, потому что в настоящем их у меня немного - видит бог! Но я смиренно несу этот крест. И весьма, весьма огорчен, что такой достойный собеседник, как вы, покидает нас.

- Оставьте, кузен. Вы же знаете, я здесь чужой, а чтобы сделаться своим, нужно потратить не один год. Все имущество, кроме Сильверстайн-Мэнор и этого дома, я продал. Может, и по меньшей цене, чем следовало. Осталось лишь одно дело, которое я хочу обсудить с вами.

- Вот как! - Роберт, заинтересовавшись, подался вперед.

- Дед утвердил меня в правах наследника, и титул перешел ко мне. Я не вправе от него отказываться, да и отец не хотел бы этого. Потому я останусь графом Сильверстайном. Однако я покидаю Лондон, и неизвестно, когда вернусь, и вернусь ли. Мое место не здесь. А вот оставшиеся в моем владении дома не должны оставаться без присмотра. Поэтому я принял решение подарить вам Сильверстайн-Мэнор и этот особняк. Формально они останутся в моем владении, однако вы можете пользоваться ими по своему усмотрению. Соответствующие бумаги вам выдаст мистер Уэстли.

- Кузен… это излишне щедро! - воскликнул изумленный Роберт.

- Ничуть. К тому же, так как у меня нет наследников и не знаю, появятся ли они, я составил завещание, согласно которому имущество Сильверстайнов в случае моей смерти унаследуете вы.

- Вот уж поистине королевская щедрость! - хмыкнул Роберт. - Я не гоняюсь за титулами, кузен. Потому пожелаю вам долгих лет жизни и побольше наследников. И благодарю вас за то, что выказали ко мне такое доверие. Ведь мы едва знакомы.

- Тем не менее мое решение именно таково.

- Что ж… Еще раз благодарю вас. Обещаю, что Сильверстайн-Мэнор и этот дом, разумеется, останутся в целости и сохранности. - Роберт выглядел скорее озабоченным, чем обрадованным. - Только вот моя матушка… возможно, она пожелает что-нибудь здесь поменять…

- На ее усмотрение. Я не имею ничего против.

- Вы излишне добры, кузен. Не устану это повторять.

Выпив с Робертом по рюмке коньяка, Рэнсом распрощался с кузеном, отправившимся обдумывать, что делать со свалившейся на него ответственностью, и вернулся в кабинет. На душе стало легче. Теперь, когда дела улажены, можно отплывать. Тяжело покидать землю, когда за тобой тянется хвост нерешенных проблем.

Он просидел в кабинете, пока не наступили сумерки, перебирая в уме все произошедшее за последние дни. Смерть деда отодвинулась - и не забылась. Рэнсом знал, что до сих пор не простил старика. Это мешало, и он понятия не имел, как от этого избавиться. Может быть, следует всего лишь выйти в море; свежий ветер выдует из головы все глупости.

Когда начало темнеть, Рэнсом позвонил, и слуги принесли свечи. Дождавшись, когда в кабинете никого не останется, граф встал, подошел к одной из украшавших стены картин с изображением какого-то там по счету предка и, отодвинув ее, открыл дверцу дедова тайника.