Пока корабль плывет - Эмилия Остен

Этот тайник мистер Уэстли показал Рэнсому через пару дней после смерти старика. Там лежали некоторые бумаги, касающиеся вопросов наследования, и стояла массивная шкатулка черного дерева с затейливой инкрустацией на крышке. В шкатулке граф хранил свои маленькие сентиментальные сокровища: несколько писем покойной жены; портрет сына, плохо выполненный и вовсе не похожий на Александра Сильверстайна, кажется, единственный; письма от друзей - не все, но избранные; локон темных волос; массивный ключ; медальон на тонкой цепочке. Рэнсом, когда увидел все это, задумался, не выкинуть ли воспоминания в Темзу. Затем передумал. Чтобы простить деда, придется хоть немного его понять. Не сейчас. Сейчас на это не было ни сил, ни желания. Потому он вытащил из тайника шкатулку, чтобы взять ее с собой в плавание.

Завтра, уже завтра.

Мэгг проснулась еще до рассвета, сразу ощутив предотъездную суету, царившую в доме. Слуги уже встали; не каждый день единственная хозяйская дочка покидает родные пенаты! Мэгг вся эта беготня утомляла, однако приходилось терпеть. Она позавтракала, не почувствовав вкуса блюд, по настоянию матери выпила чашку чая (китайского, который стоил нынче бешеных денег, так как война все еще шла, хотя, по мнению многих, конец ее близок), оделась в дорожное платье и спустилась к экипажу, сопровождаемая всем штатом слуг и рыдающей леди Белиндой.

Обычно Мэгг старалась держать чувства в узде, однако непритворные слезы на глазах матери заставили ее саму захлюпать носом. Она уткнулась в знакомое плечо, обняла матушку, как тысячу раз до этого, и осознала, что расстается с нею очень, очень надолго. Разумеется, когда Артур сможет покинуть службу, молодые супруги возвратятся в Англию, только когда это будет! Путь до Макао неблизок. Более трех месяцев - а то и все шесть в зависимости от скорости судна - потребуется, чтобы достигнуть китайских берегов. Сколько Мэгг проведет там, неизвестно. Она не увидит матушку год или два. Может, больше.

Поэтому Мэгг с чувством заплакала, но все же не позволила себе слишком уж расстраиваться и села в экипаж. Леди Белинда настаивала на том, чтобы проводить дочь в порт; Мэгг отказалась. Лучше расстаться здесь, на пороге родного дома, а не в порту, на виду у команды графа Сильверстайна.

Мэгг помахала из окна скомканным мокрым платочком, и копыта лошадей застучали по мостовой, и родной дом отодвинулся, остался позади… Карета свернула, мелькнула в последний раз небольшая группка людей у крыльца особняка, и Мэгг отвернулась.

Горничная, которую Мэгг взяла с собой в путешествие, молчала. Хатти была уроженкой Корнуолла, сурового края, мира скал, продуваемых ветром равнин и согбенных деревьев. Мэгг ценила ее за верность и неразговорчивость, за спокойный нрав. Такая служанка в пути - просто идеал. Хатти перехватила взгляд госпожи и еле заметно улыбнулась.

- Не переживайте, мисс. Вас ждет встреча с возлюбленным, а родной дом останется родным домом, где бы вы ни оказались.

- Спасибо, Хатти, - поблагодарила Мэгг, и на том разговор завершился.

Лондон просыпался, небо светлело, а редкие фонари тускнели. Около порта уже было шумно: здесь работа начиналась ни свет ни заря, люди не привыкли терять время. Экипаж остановился у ворот, за которыми царил хаос - какие-то ящики, громадные бочки, мотки троса толщиной с руку Мэгг, и в этом аду сновали люди.

Здесь мисс Ливермор поджидал поверенный графа, мистер Уэстли. Он помог Мэгг выйти и любезно ей улыбнулся.

- Все в порядке, мисс? Вы готовы?

- Да, мистер Уэстли. - Мэгг завертела головой. - А где корабль?

- До корабля предстоит еще прогуляться… Нет-нет, пусть ваша горничная оставит багаж. Эй, как тебя там… Черная Борода! Возьми сундук леди.

Мэгг обмерла: из тени бесшумно возник верзила не менее шести футов ростом, чье прозвище соответствовало действительности - его борода была черная и курчавая, а глаза грозно сверкали из-под насупленных бровей.

- Это все? - вопросил головорез, взваливая сундук Мэгг на плечо. При этом моряк явно не испытывал никаких неудобств.

- Все, мистер, - ответила Хатти.

Черная Борода развернулся и потопал в портовый хаос, мистер Уэстли подал руку Мэгг:

- Прошу вас, мисс Ливермор. Я, конечно, не бог весть какой галантный спутник, но постараюсь достойно проводить вас к кораблю…

- Значит, мы ошиблись? - негромко спросила Мэгг, пока они шли. - Граф Сильверстайн - пират?

Мистер Уэстли расхохотался.

- Признаться, я и сам так подумал, когда в первый раз его увидал. Да он еще тогда был зол и рычал на меня, словно рассерженный пес… Нет, господин граф не пират. Он моряк, и моряк, судя по тому, что говорят о нем, отличный. Ваша жизнь в надежных руках, мисс Ливермор.

Именно эти аргументы Мэгг использовала, чтобы убедить матушку, так что у нее появилось подозрение, что поверенный ее просто утешает.

- А почему тогда этого человека называют Черная Борода? Это пиратское прозвище. Разве у него нет обычного имени? Скажем, Бен или Джек?

- Это традиции. Вы столкнетесь с тем, что у моряков их много. Сам я не слишком разбираюсь и на палубу корабля ступал всего пару раз, да и не совершал никогда длительных плаваний, лишь пересекал Ла-Манш… Мореходы - народ суеверный и, как ни прискорбно, темный. Так как вы отправляетесь в плавание на торговом паруснике в компании команды мужчин, не привыкших к присутствию леди… по возможности не выходите из каюты, мисс Ливермор.

- Женщина на корабле - к несчастью? - скривилась Мэгг.

- Да, мисс, увы. Они суеверны, как черти. Да что я говорю! Черти вряд ли суеверны, а моряки - всегда.

- Граф утверждал, что не подвержен этому… недугу.

- Граф может сам за собою такого не замечать… А вот и «Счастливица».

Мэгг подняла глаза (в порту приходилось идти осторожно, приподнимая юбку, и внимательно следить, чтобы ни обо что не споткнуться) и невольно улыбнулась.

Трехмачтовый парусник четко вырисовывался на фоне светлеющего неба. Матросы сновали по вантам, что-то там делали, но что - Мэгг не представляла совершенно. Она была далека от мореходства, как земля от вечерних звезд. Вся эта беготня казалась ей загадочной и интригующей. А шхуна понравилась с первого взгляда. «Счастливица» вполне могла бы называться и «Красавицей» - с изящными обводами, с искусной резьбой вдоль борта. На носу вздымалась женская фигура. Переплетение снастей казалось четким, словно нарисованным тушью. Как же люди разбираются в этом хаосе веревок и блоков? И сколько нужно иметь смелости и терпения, чтобы совершать дальние путешествия на хрупкой деревянной скорлупке? Мэгг на мгновение сделалось страшно.

Однако страх тут же отхлынул, сменившись любопытством: по доскам, перекинутым с борта шхуны на причал, легко сбежал граф Сильверстайн.

Сегодня он и вовсе не походил на аристократа: одетый все в те же светлые замшевые штаны, высокие сапоги и в белоснежную рубаху, ворот которой был заколот простой железной булавкой, тускло блеснувшей в полутьме. Привычная треуголка лихо сдвинута на затылок. Графу, казалось, вовсе не холодно - это Мэгг ежилась от утреннего ветерка.