Кодекс воровской чести - Вячеслав Жуков

Софи завизжала и закрыла лицо руками, чтоб не видеть ужасную картину. А парень подскочил к ней, с силой разжал руки, и повернул ее лицо туда, где на кровати лежала мертвая проститутка.

– Нет. Ты смотри. Всего этого могло бы не быть. Она погибла из-за тебя. Потому что ты, глупая сучка, ввязалась не в свое дело и не отдаешь то, что тебе не принадлежит. Понимаешь? На что ты надеялась? Думала, тебя оставят в покои? Отвечай! – потребовал он. Софи плакала. А парень покачал головой и убежденно продолжил:

– Нет, не оставят. И ты умрешь гораздо мучительней, чем она. Мы тебя будем пытать. Если понадобится, с живой сдерем кожу. Так что лучше отдай сама. Не испытывай мое терпение. Слышишь, тварь?

Софи посмотрела на несчастную. Наверное, в самом деле, несправедливо, что она умерла из-за нее. И все только потому, что они обе оказались здорово похожи друг на друга. Теперь жизнь одной уже перечеркнута смертью. И если этот изверг не врет, ее ожидает тоже самое.

– Ну же, отвечай, где ты все спрятала? – парень схватил ее за плечи, потряс. Тело девушки казалось обмякшим. Как маятник закачалось из стороны в сторону.

– Тут у меня ничего нет. Я все спрятала в другом, надежном месте. Ладно, будем считать, что ты меня убедил. Пошли, я покажу, – проговорила Софи, обернувшись и еще раз взглянув на лежащую в луже крови проститутку.

– Ладно. Поехали. Но не вздумай меня обманывать, – строго предупредил парень, сложив нож и спрятав его в карман. – Чего ты пялишься на нее? Пойдем. Не будем терять время. Или ты представляешь себя на ее месте? – хохотнул он над своей неудачной шуткой.

Сосед Софьи Бруно заявился домой как всегда под вечер с пакетом, в котором лежала бутылка водки и две банки кильки в томате. Многое в жизни Евгения Курепина переменилось, только не сам он. Сам он предпочитал жить как раньше. А раньше килечку эту залитую томатной бурдой, величали не иначе, как царицей морей. А под водочку, самая она закуска. Да и по деньгам подходит. Вот и стал его ежедневный рацион состоять из бутылки водки и двух банок кильки, одна из которых шла на варку супа.

Ополоснув руки, он сел за стол, порезал большими ломтями хлеб, потом открыл одну банку кильки, потянул носом запах. На этот раз консервы оказались немного не того качества, что называется с душком, но это Курепина не остановило. С годами его желудок стал ко всему привычным, и не такое есть приходилось. А под водочку-то, попади в него долото и оно переварится.

Откупорив бутылку водки, он налил себе целый стакан, который не надолго оставался полным. Тут же осушив его, Курепин с аппетитом приналег на килечку. Но, как говорится, между первой и второй, промежуток небольшой. И рука сама собой потянулась к бутылке, а вторая к стакану.

После второго стакана на душе сделалось веселей, и Курепин, уплетая несвежие консервы, подумал о том, что сейчас, в общем-то, не такая уж и плохая житуха. Вот он живет, и ментам до него нет дела. Попробовал бы раньше так пожить, враз бы сцапали и в кутузку. А так на свободе он, да еще не против бы бабенку хорошенькую приласкать на ночку, другую. Тогда бы и вовсе жизнь стала веселой. Что еще мужику надо: водка есть, какой никакой, а закусон тоже имеется. Остается дело за малым. Через стенку, в соседней квартире, хорошенькая шмара проживает. Ее бы он отодрал с удовольствием, и далеко ходить не надо. Да и она сама, чувствуется, блядь еще та. Мужиков к себе домой таскает, и дерут они ее там как кошку. Балкон Курепина вплотную к балкону соседки. Сколько раз, выйдя покурить на балкон, он подходил к разделительному ограждению, вытягивал руку с зеркальцем, и видел в него, как очередной предмет обожания раскладывал красавицу соседушку на постельке и трахал всеми доступными способами. Жаль зеркальце маловато, а то была бы еще та порнуха, только смотри.

Вспомнив про соседку, Курепин прислушался, услышал за стенкой ее визг, который ему сразу показался подозрительным. Что-то у нее не то там. Когда ее дерут, она визжит не так. Уж ему ли не знать. Сколько раз подслушивал, прислонив кружку к стенке, как голубки там тешатся. Под такие вожделенные стоны и «дуню кулакову» погонять не грех. А от этого визга мороз пробирает по коже.

Отставив недопитую бутылку и недоеденные консервы в сторону, Курепин встал и прошел в комнату, где находилась дверь на балкон. Тихо открыл ее и, выйдя на балкон, достал из кармана маленькое зеркальце.

Увиденное, поразило его. Мертвая баба с перерезанным горлом лежала на постели. Соседка стояла посреди комнаты, закрыв лицо руками. Судя по дрожащим плечам, она плакала. Тут же в комнате суетился какой-то парень. Морда наглая здоровенная, коротко стриженный. Сразу видно, типичный представитель братвы. «Бык», одним словом. Такого бы в тюрягу, да в пресс-хату, чтоб прыть из него выбить. Тогда бы не стал понты кидать перед бабами.

Курепин вернулся в комнату. Там, за диваном у него хранился пистолет с запасной обоймой. Давняя вещица, попавшая в руки по случайности. Однажды в празднование Нового года с приятелем встретили на улице пьяного мента. Сержантик, сосунок совсем, налопался в лом. Ну пошманали его маленько. Приятель забрал себе ментовскую ксиву, чтобы на транспорте ездить бесплатно. А Курепин взял «Макаров» с запасной обоймой. Решил, пригодится.

Достав пистолет, Курепин положил его в карман и направился в прихожую.

* * *

Открыв дверь, парень вытолкал Софи на лестничную площадку и вышел сам. Дверь запирать на ключ не стал. Да пропади она пропадом, еще возиться с ней, время тратить. Сейчас они спустятся, выйдут из подъезда, и он отведет девку к машине. И пусть только она попробует обмануть его.

Голос прозвучавший за спиной, заставил обернуться:

– Эй, погоди, жеребец.

Парень обернулся и опешил, увидев в руке у старика пистолет, ствол которого был направлен на него.

– Слушай, старик, убери свою игрушку, – проговорил парень, прикинув то положение, в котором оказался. А оно, надо сказать, было незавидным. И первая мысль, пришедшая на ум, была о ментах. Девчонка говорила, что скоро к ней должен придти мент. Так может и этот старикашка из одного сучьего племя. Парень уставился на дуло пистолета.

– Это не игрушка, жеребчик. Вот, – старик достал из кармана запасную обойму, показал парню. Тот аж позеленел при виде полукруглых головок пуль. Покосившись на Софи, которая тут же переметнулась поближе к вооруженному старику, сказал:

– Слушай, дед, мне не понятна твоя забота. Чего ты тут кипятишься? У меня к тебе нет базара, так что давай, разойдемся по-хорошему, – тут же предложил парень. Но старик оказался упрямым и покачал головой.

– Зато у меня к тебе есть базар. А чтоб его достойно закончить, попрошу в мою хату, – кивнул Курепин на раскрытую дверь своей квартиры.

Парень надменно усмехнулся.

– Ну ты даешь, дед. Ищешь на свою старую жопу приключений?

– Точно. Ищу, – с завидным спокойствием произнес старик, держа парня под прицелом. Тот глянул старику в глаза. В душе что-то екнуло. Вот напоролся на старого черта. Ничем такого не прошибешь. Из упрямых он, видать.