Мемнох-дьявол - Энн Райс

Мысль о Доре словно вдохнула в него новые силы и заставиладействовать. Он яростно вцепился в мои ру–ки, мертвой хваткой державшие его залицо, однако, почувствовав их поистине каменную крепость, попы–талсядействовать по-другому: принялся извиваться и конвульсивно дергаться, стараясьвыскользнуть из мо–их ладоней. Бесполезно. Он зашипел от бессилия.

Меня вдруг охватила необъяснимая жалость к это–му человеку.Я решил, что должен проявить мило–сердие и перестать мучить его стольбезжалостно. В конце концов, он так много знает и понимает. «Ты наблюдал за нимв течение стольких месяцев, – уго–варивал я себя, – и теперь не должензатягивать раз–вязку. Но, с другой стороны, где и когда тебе пред–ставитсявозможность отыскать еще одну такую жертву?»

Итак, голод одержал победу над тягой к справед–ливости. Яобхватил ладонью его затылок, прижался лбом к шее, позволив ему почувствоватьприкоснове–ние и ощутить запах моих волос. Услышав, как он су–дорожно втянул всебя воздух, я начал пить…

Он мой! Вместе со струёй крови в меня потоком полилисьвидения. Вот он вместе со Старым Капита–ном в одной из передних комнат дома. Заокном с шумом проносятся машины… Я слышу его слова, об–ращенные к СтаромуКапитану: «Если вы еще раз по–кажете его мне или заставите его трогать, яникогда больше и близко к вам не подойду…» И Старый Ка–питан клянется, чтоничего подобного не повторится. Старый Капитан водит его в кино, а потомобедать в ресторан «Монтелеоне»; они вместе летят в Атланту… И Старый Капитанснова и снова обещает, что не ста–нет так больше делать: «Ты только позволь мнебыть рядом с тобой, сынок, только быть рядом… Я клянусь… Я никогда…» Мать, каквсегда пьяная, появляется в дверях, на ходу расчесывая волосы… «Мне известно,чем вы там с ним занимаетесь… Я все знаю о ваших играх со стариком… все знаю…Ведь это он купил тебе эту одежду? Думаешь, я не понимаю?..» А вот Терри сдыркой от пули прямо посередине лица… Молодая женщина со светлыми волосамикак-то неловко, бо–ком, падает на пол. Это уже пятое убийство, и жерт–вой егодолжна стать ты, Терри, именно ты… Они с Дорой в автофургоне… И Дора знает. Ейбыло всего шесть лет, но она знала. Она знала, что он застрелил ее мать, Терри.Но они никогда и словом не обмолвились между собой об этом! Тело Терри лежит впластико–вом мешке. Господи, как ужасен этот пластиковый мешок! И его голос:«Мамочка умерла…» Дора не зада–ла ни единого вопроса. В свои шесть лет она ужевсе понимала. Терри кричит «Ты что, сукин сын, хочешь отнять у меня дочь?Думаешь, у тебя получится? На–деешься лишить меня ребенка? Я сегодня же уезжаюс Джейком, и дочь едет вместе со мной!» Выстрел. Женщина мертва. «Все кончено,радость моя. Я боль–ше не в силах тебя терпеть…» Бесформенная куча на полу…Безвкусно одетая, вульгарная, но при этом очень симпатичная молодая женщина совальной фор–мы ногтями, покрытыми бледно-розовым лаком, с накрашенными, всегдатакими свежими губками и соломенного цвета волосами… Ярко-розовые шорты,стройные 6едра.

Они с Дорой едут всю ночь – ни словом не упоми–ная опроисшедшем…

«Что ты со мной делаешь? Ты же убиваешь меня! Ты отбираешь уменя кровь, но не душу! Ты вор, ты… Ради Бога, в чем…»

– Ты разговариваешь со мной? – Я отпрянул от него,кровь еще текла по губам. Господи, да он и вправду говорил со мной! Я вновьвонзил в него зубы и на этот раз все же сломал ему шею.

Однако он не замолчал.

«Да, я к тебе обращаюсь! Кто ты такой? Почему? Почему ты пьешьмою кровь? Скажи! Будь ты проклят! Проклят!»

Я переломал все кости в его руках, вывернул плече–выесуставы. Мне нужна была вся его кровь, вся, до капли. Я буквально вылизалязыком его раны. «Дай мне… дай мне… дай мне…» – мысленно твердил я.

«Но как? Как тебя зовут? Бога ради! Кто ты?»

Он умер. Я уронил его на пол и отступил назад. Он со мнойговорил! Говорил в самый момент убийства! И он осмелился спрашивать меня, ктоя? Испортить мне все удовольствие?

– О, ты не перестаешь преподносить мне сюр–призы, – прошепталя, стараясь прийти в себя и со–браться с мыслями.

Кровь заполнила сосуды и согрела меня. Я не спе–шилпроглотить последние оставшиеся во рту капли. Мне хотелось поднять его с пола,вскрыть вены на за–пястьях и высосать то, что еще, возможно, осталось, но этобыло бы так отвратительно, да и, по правде го–воря, у меня не было никакогожелания прикасаться к нему еще раз. Сглотнув, я провел языком по зубам,стараясь ощутить послевкусие… Он и Дора в фургоне, ей всего шесть лет, амамочка умерла от выстрела в голову… Они с папочкой теперь всегда будут вместе.

– Это было пятое убийство, – услышал я вдруг егоголос. – Кто ты такой?

– Ты опять говоришь со мной, ублюдок? Я опустил на неговзгляд. О-о-о, как чудесно! Кровь наконец достигла самых кончиков пальцев наруках и теперь растекалась по сосудам ног. Я закрыл глаза. Ра–ди этого я и живу– ради этого вкуса, ради этого ощу–щения… И вдруг мне на память пришли слова,сказанные им Доре тогда, в баре: «Я готов душу продать за такие уголки, какэтот».

– Черт возьми, да сдохни же ты наконец! – вос–кликнуля. Мне хотелось, чтобы его горячая кровь как можно дольше пульсировала в моихвенах, но сам он был мне больше не нужен. К дьяволу! Для романа между вампироми смертным шести месяцев более чем достаточно. Я взглянул наверх, черноесущество вовсе не было статуей! Оно было живым! И оно пристально смотрело наменя. Скульп–тура ожила, она дышала и с выражением мрачной ярости на черномсияющем лице сверлила меня взгля–дом.

– Нет, этого не может быть! – вырвалось у ме–ня. –Не может быть!

Я изо всех сил старался взять себя в руки и обрести тосостояние спокойного хладнокровия, которое все–гда охватывает меня в минутысерьезной опасности.

Я пихнул мертвое тело на полу, только чтобы удос–товеритьсяв том, что по-прежнему нахожусь в той же комнате и не сошел с ума, одновременнос ужасом ожидая уже знакомого ощущения полной дезориен–тации в пространстве.Однако ничего подобного не произошло.

Тогда я закричал, нет, скорее завизжал, совсем по-детски.

И выбежал из комнаты.

Я промчался через прихожую, распахнул дверь и выскочил наулицу, в спасительную ночь.

Взлетев вверх, я пронесся над крышами и в пол–номизнеможении буквально рухнул на брусчатку в какой-то узком переулке. Нет, этопросто не может быть правдой! Скорее всего, видение было последним посланиеммоей жертвы, своего рода сладким актом возмездия, весточкой с того света. Этоон сделал так, что статуя – это ужасное черное существо с крылья–ми и козлиныминогами – выглядела как живая…