Мемнох-дьявол - Энн Райс

– Да, именно так, – вслух произнес я, вытирая губы иоглядываясь. Я лежал на грязном снегу. По пе–реулку шли смертные. Они нежелали, чтобы их кто-то беспокоил. А я и не собирался это делать. – Егоместь. – Я еще раз вытер губы и шепотом продол–жил: – За все, что онлюбил, за его страсть к сокрови–щам, собранным в той квартире. И он обратил еепро–тив меня. Он понял. Он догадался, кто я. Он знал, как.

К тому же существо, которое следило за мной, никогда невыглядело таким спокойным, невозмути–мым, я бы даже сказал – задумчивым.Напротив, оно постоянно колебалось, клубилось, словно густой ту–ман. И потом,эти голоса. Конечно же, там, в кварти–ре, стояла самая обыкновенная статуя.

Я вскочил на ноги; злясь на самого себя за позор–ноебегство, за то, что упустил возможность насла–диться последними деталямиритуала убийства. Я был достаточно разъярен, чтобы немедленно вернуться обратнов квартиру и вновь пнуть лежащее на полу тело, а заодно и статую, которая,конечно же, опять превратилась в кусок гранита, едва лишь сознание окончательнопокинуло мертвый разум моей жертвы.

Переломанные руки, плечи… Словно окровавлен–ное месиво, вкоторое я превратил его тело, вдохнуло жизнь в это существо и призвало его напомощь.

А Дора… Дора непременно узнает обо всем этом – опереломанных костях, о свернутой шее.

Я вышел на Пятую авеню. И подставил лицо ветру.

Поглубже засунув руки в карманы своего шерстя–ного блейзера,который в такой снегопад, конечно же, выглядел слишком легким и весьманеподходящим нарядом, я побрел дальше. «Ладно, черт бы тебя по–брал, – мысленнообратился я к нему, – ты догадал–ся, понял, кто я, и на несколькомгновений сумел за–ставить статую выглядеть словно живая».

Я замер на месте и устремил взгляд на другую сто–рону улицы,туда, где темнели на фоне снега деревья Сентрал-парка.

«А если эти события все же связаны, между со–бой, –теперь я разговаривал уже не со своей жерт–вой и не со статуей, а со своимпреследователем, – приди и забери меня». Я больше не желал трястись отстраха – наверное, я совсем потерял голову.

А где сейчас Дэвид? Скорее всего, охотится. Охо–тится… Какон любил это делать в джунглях Индии в те времена, когда был еще смертным. А янавсегда превратил его в охотника на братьев по разуму.

И тогда я принял решение.

Я намеревался немедленно вернуться в квартиру и собственнымиглазами убедиться в том, что статуя – это статуя, и не более. А затем мнепредстояло сделать то, что я обязан был сделать ради Доры, – избавиться оттрупа ее отца, .

Мне достаточно было нескольких минут, чтобы оказаться возленужного дома, подняться по темной лестнице и вновь войти в уже знакомуюприхожую. Я не желал больше мириться с собственным стра–хом – он раздражалменя, заставлял чувствовать себя униженным и приводил в ярость. Но в то жевремя, в очередной раз столкнувшись с чем-то неведомым, я испытывал небывалоевозбуждение и любопытство.

В квартире явственно ощущался запах крови и мертвечины.

Больше я ничего не чувствовал и не слышал ни еди–ного звука.Я прошел в небольшое помещение, когда-то служившее кухней. Здесь до сих поростались кое-какие предметы хозяйственного обихода, которыми, похоже, непользовались со времени смерти возлюб–ленного моей жертвы. Ага, вот они! Засточной трубой Я нашел то, что искал, – коробку с зелеными пласти–ковымимешками для мусора, как раз подходящими для того, чтобы упаковать останки.

Мне почему-то вдруг вспомнилось, что именно в такой мешок онзатолкал и тело своей убитой же–ны – Терри. Я отчетливо видел это, когда пилего кровь. Ладно, к черту, сейчас не до этого. Он просто подсказал мне выход изположения.

Порывшись в кухонных принадлежностях и сто–ловых приборах, яне нашел ничего подходящего для предстоящей хирургической операции, поэтомупросто выбрал самый большой нож с лезвием из углеро–дистой стали и вернулся вкомнату. Все мой действия были нарочито решительными, я не позволял себе ни насекунду замешкаться или проявить хоть малейшие колебания. Смело войдя вгостиную, я обернулся и в упор посмотрел на гигантскую скульптуру.

Лучи галогенных ламп все так же были направле–ны в еесторону. А вокруг царила тьма.

Обыкновенная статуя. Ангел с козлиными ногами.

«Лестат, ты полный идиот!»

Я подошел ближе и в который уже раз принялся рассматриватьдетали. Возможно, это не семнадцатый век. Да, работа явно ручная, но еслиобратить внима–ние на некоторые особенности, то можно предполо–жить, чтоскульптура создана гораздо позднее. А над–менное и мрачное выражение лицадействительно заставляет вспомнить работы Уильяма Блейка – это злобное ипорочное существо с козлиными ногами во многом сродни как святым, так игрешникам Блейка с их невинными и в то же время исполненными ярос–ти глазами.

Неожиданно мне отчаянно захотелось взять эту скульптуру напамять, увезти ее в Новый Орлеан и по–ставить в своей комнате. Я готов былбуквально рас–пластаться в страхе у ног этого холодно-безразличного, мрачногосоздания. И только теперь до меня дошло, что, если я действительно не поспешупринять опре–деленные меры, все эти сокровища будут безвозврат–но утеряны. Кактолько станет известно о смерти их владельца, они будут немедленно конфискованыи произойдет то, чего он больше всего опасался и о чем предупреждал Дору вовремя их последней встречи: самое ценное его имущество, его главное достояниеперейдет в чужие, равнодушные руки.

Тогда она в ответ лишь повернулась к нему спиной и согнувхуденькие плечи, заплакала – несчастная, охваченная горем и ужасом девочка,лишенная воз–можности дать утешение человеку, которого любила больше всех насвете.

Я взглянул на распростертое на полу искалеченное тело. Егоеще не успел коснуться тлен, и выглядело оно так, будто человек попал в жуткуюаварию или стал жертвой жестокого и безжалостного убийцы. Спутан–ные черныеволосы, полуоткрытые глаза… На белой рубашке алели пятна крови – несколькооставшихся капель вытекли из открытых ран. Торс был неесте–ственно вывернут поотношению к ногам, поскольку я сломал ему не только шею, но и позвоночник.

Что ж, я вытащу труп отсюда и избавлюсь от него. Япозабочусь о том, чтобы о его смерти еще очень дол–го никто не узнал. И тогдаследователи не станут до–кучать Доре. Я избавлю ее от горя и отчаяния, а темвременем подумаю, как сохранить для нее все эти со–кровища. Быть может, спрячуих пока в надежном месте.

Я достал из его кармана документы. Сплошь фаль–шивки. Кто бысомневался.