Счастливая жизнь для осиротевших носочков - Мари Варей

бегать, чтобы к нему подготовиться. Встретимся в два часа в Тюильри, возле карусели.

Не успеваю объяснить, что у меня много работы и что мы, к сожалению, не увидимся… Саранья убегает, мелко семеня на высоких каблуках и оставляя за собой шлейф тонкого запаха сирени. Такое ощущение, словно меня подхватило торнадо и, вопреки всему, я его пережила. Судя по всему, у Сараньи иммунитет к колючей проволоке.

Дневник Алисы

Лондон, 30 ноября 2011 года 6:05 утра

Йо, Брюс!

Сегодня я почти не спала. Все прокручивала в голове разговор с мамой. «Со Скарлетт всегда было так тяжело, а с тобой – так легко», – сказала она, и эти слова кажутся мне ужасно несправедливыми. Я не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное представление о моей младшей сестренке. Скарлетт долгое время была идеальным ребенком, благовоспитанным и разумным. Как бы она себя ни вела, хорошо или плохо, она всегда лишь пыталась привлечь мамино внимание. Просто в девять лет изменила стратегию.

Знаю, о чем ты думаешь, Брюс. Ты думаешь, раз я хожу к психотерапевту, то возомнила себя Фрейдом? Но представь себе: ворочаясь прошлой ночью в постели, я вспомнила случай, после которого, как мне кажется, с моей сестрой стало «так тяжело».

Скарлетт ненавидела рыбу. Мы жили неподалеку от океана, поэтому могли за смешную цену купить свежие морепродукты – включая омаров и крабов! Причем как в порту, так и в ближайших ресторанчиках, где рыба продавалась в самом разном виде – жареная, пареная, приготовленная на гриле… Я тогда обожала роллы с омаром – местное фирменное блюдо, которое представляло собой булочку для хот-дога, куда засовывали несколько кусочков омара, два листика салата и майонез. Мама готовила нам роллы каждую среду. Скарлетт могла часами есть свою порцию, с зеленоватым лицом заливая ее майонезом. Казалось, каждый кусочек вызывал у нее рвотные позывы. Но мама запрещала ей вставать из-за стола, пока она не доест.

– Надо уметь есть все подряд, – говорила мама.

По воскресеньям мама готовила на ужин лазанью, которую любили мы обе… пока моя одноклассница и лучшая подруга Дакота, чернокожая девочка, отличавшаяся буйной фантазией, не заявила, что лазанью делают из крыс, пойманных в бостонском метро. Сколько бы Скарлетт ни говорила, что мама готовит лазанью из говядины, купленной у мясника, я ей не верила и, придя домой, заявила маме, что больше никогда не притронусь к лазанье.

В следующее воскресенье мама приготовила рыбу в панировке. Скарлетт посмотрела на тарелку и нахмурилась.

– А можно лазанью? Сегодня же воскресенье…

Мама сидела на углу стола и разгадывала кроссворд, сдвинув очки на кончик носа.

– Алиса не любит лазанью, – рассеянно ответила она.

– А я не люблю рыбу, – помолчав, сказала Скарлетт, на лице которой отразилась растерянность. – Но по средам мы все равно едим роллы с омаром.

– Надо уметь есть все подряд.

– Тогда почему Алиса не ест лазанью?

Мама вздохнула и, не отрываясь от кроссворда, сказала:

– Не надоедай.

Растерянность на лице Скарлетт сменилась смесью горя и изумления. Я молча ела свою рыбу, не понимая такую острую реакцию. Несправедливость меня не коробила. Я была старше, а значит, имела право на особое отношение. Скарлетт первая мне его предоставила.

Возможно, приготовь мама курицу, Скарлетт бы отреагировала иначе, но, видимо, она всей душой ненавидела рыбу. Она взяла свою тарелку и, не говоря ни слова, перевернула на мамину газету. Под нашими ошеломленными взглядами встала из-за стола и ушла. Именно с этого дня со Скарлетт стало «тяжело».

* * *

Я сосредоточенно смотрю на экран своего компьютера, поэтому вибрация телефона заставляет меня испуганно вздрогнуть.

Саранья Годхвани

Алииисааа! Можешь помочь? Вопрос жизни или смерти!

Еженедельные пробежки с Сараньей стали частью моей рутины, потому что я не знала, как от нее отделаться. Эта девушка обладает исключительной способностью слышать только то, что хочет слышать. Но спорт идет мне на пользу: после пробежек я лучше сплю. А к полной энтузиазма болтовне своей спутницы я уже привыкла.

Сдерживая смех, наблюдаю, как за сообщением следует череда рыдающих смайликов, и отвечаю сдержанным:

Алиса Смит

Попробую.

Саранья Годхвани

У тебя есть машина? Или знакомые, которые согласятся одолжить. На эту субботу?

Саранья Годхвани

Сорри за косноязычие. Вчера я выпила столько пастиса, что сегодня проснулась с марсельским акцентом.

Саранья Годхвани

Блин, голова сейчас взорвется.

Я обещала маме, что закуплюсь к Дивали.

Но меня бросил парень из тиндера, у которого была машина.

Как много слов. Короче, HELP!!!!!!!!!!!!!!

Вспоминаю, как однажды, когда я еще жила в Нью-Йорке, Анджела пригласила меня на празднование Дивали, фестиваля огней. Для индийской общины в Америке этот праздник очень важен. Но в Париже у меня нет знакомых, тем более – знакомых с машиной… Крис. У Криса есть машина! Припоминаю, как он рассказывал, что ездил на машине в Нормандию, чтобы встретиться с родителями своей подруги. Довольно неловко просить начальника одолжить мне машину, но, учитывая все разговоры о том, что «эвердримеры – это одна большая семья», я почти уверена, что он пойдет мне навстречу.

Алиса Смит

Ничего не обещаю, но постараюсь что-нибудь придумать.

Саранья Годхвани

ОМГ, ты супер Алиса!!! I love you!!!

За сообщением следуют разноцветные сердечки и рыдающие от благодарности смайлики, в ряды которых затесался непонятный осьминог – видимо, Саранья опечаталась.

Я в любом случае пообещала себе, что поговорю сегодня с Крисом. Наши корпоративные счета – это кошмар и ужас. Нужно срочно сокращать расходы. Я беру кофе, чтобы взбодриться, после чего заглядываю в приоткрытую дверь кабинета нашего молодого генерального директора. Кабинет напоминает буддийский храм после ядерного взрыва: на стопке книг по саморазвитию стоит бонсай, с кактуса свисает носок в горошек (видимо, осиротевший), вокруг шеи улыбающегося Будды обернуты провода от зарядных устройств…

Крис сидит на коврике для йоги босиком и скрестив ноги, из его приоткрытых губ доносится вибрирующий звук. Он в разгаре медитации. Я собираюсь выйти, но тут Крис приоткрывает глаз и смотрит прямо на меня.

– Не уходи, я закончил! Намасте.

– Намасте, – отвечаю я, не зная, обращается он ко мне или к коврику.

Пока Крис выуживает свои очки из миниатюрного дзен-садика, на котором лежит айпад, я успеваю изучить вдохновляющие цитаты на фоне заснеженных гор, висящие в рамках на стенах: «Те, кто грезит днем, осведомлены о многих вещах, которые ускользают от тех, кто грезит лишь ночью, Эдгар Аллан По». «Люди, которые не знают, куда идут, потом удивляются, что пришли не туда, Пьер Дак».

– У меня отличные новости! – объявляет Крис. – Я организовал еженедельный сеанс медитации для сотрудников! Будем проводить их по четвергам в двенадцать ноль-ноль!

– Крис, не знаю, видел ли ты те одиннадцать писем, которые я отправила тебе на прошлой неделе, но ты не ответил ни на одно. Нужно одобрить смету консультанта по налогам.

– Ах, это… – бормочет Крис с таким видом, будто я говорю о какой-то ерунде. – Никто уже не смотрит почту, на дворе не девяностые. Если есть вопросы, пиши в «Слак». Но я доверяю тебе, Алиса. Ты хорошо знаешь свою работу.

Только это не моя работа, хотя в наивной вере Криса есть что-то трогательное. Я пытаюсь мягко объяснить:

– Кристоф, нельзя соглашаться на все подряд, даже не проверив цену. Учитывая сумму, которую вы с Джереми вложили в «ЭверДрим», и учитывая наши фиксированные расходы, компания продержится на плаву всего несколько месяцев. Мы рискуем обанкротиться еще до выхода приложения…

– Джереми обещал, что приложение выйдет в течение месяца.

Я не знаю, как втолковать Крису, что без приложения нет прибыли. У Реда, который должен заниматься продвижением продукта, нет продукта, который нужно продвигать, ему скучно, он коротает время в соцсетях или за игрой в «Кэнди краш».

– Тебе следует поговорить с Джереми. Пока приложения нет, деньги мы не заработаем. Пора ему взяться за дело всерьез.

Крис корчит гримасу – ни дать ни взять ребенок, которого отчитали, – и отвечает:

– Не волнуйся, Алиса. Уже