Везучая, и точка! - Зоряна Лемешенко

этим ветром был мой непривычный для них образ или даже моя дерзость не влиться в общую массу придворных обитательниц.

Ярким рыжим пятном выделялась Этейн. Не знаю, могла ли я объяснить её появление на свадьбе любимого человека. С одной стороны я не понимала такого мазохизма. Но с другой, думаю я бы тоже пришла посмотреть в те глаза, которые ещё недавно смотрели на меня как на единственную и горячо любимую. И эта мысль застряла иголкой где-то в груди, глухо напоминая о чём-то забытом и давно пережитом. Только дело в том, что не было в моей жизни подобных трагедий…

В центре зала стоял уже хорошо знакомый мне жрец и с умилением взирал на нашу с Хранителем пару. Едва мы дошли до него, как он без промедления начал церемонию, будто боялся, что мы убежим.

Я стояла и пыталась осознать происходящее. Да, фактически замуж я вышла вчера, но сегодня я в сознании и имею возможность прочувствовать, увидеть, запомнить… Но в голове почему-то гудела пустота, я смотрела на мужа и не испытывала никаких эмоций. Возможно всему виной было волнение, а возможно предчувствие…

Спустя какое-то время после начала церемонии по залу пошёл шум, а потом раздался женский крик. Глаза Герарда расширились и он метнулся в сторону крика, оставив меня с растерявшимся жрецом. Я обернулась и увидела в образовашейся бреши в толпе бледную и лежащую у кого-то на руках Этейн. Да, мой муж ринулся к ней. Перехватил ее в свои руки, разогнал столпившихся зевак и начал легонько похлопывать по щекам. Девушка моментально начала приходить в себя, а придя, схватилась за полу мундира Хранителя и начала рыдать у него на груди. Я же стояла и смотрела. Эмоций так и не было, навалилось какое-то отупение. Я лишь заметила сочувствующий взгляд Кирилла. Остальные взгляды кололи меня как шерстяное одеяло, их было много, они доставляли дискомфорт, но я старалась их игнорировать. Ещё увидела как Гертруда тоже подошла к Этейн и моему мужу, убирающему со взмокшего лба рыжие пряди. Сестра Хранителя была взволнована и недовольна и пыталась что-то втолковать своему брату, не повышая при этом голос.

На плечи легли чужие тёплые руки. Дамир мягко развернул меня от разыгравшейся сцены и повел в другую сторону от центрального входа, туда, где в углу темнела неприметная с виду дверь. Мы вышли в смежную комнату, куда спустя пару минут вбежал и жрец.

— Я не понимаю! Я решительно не понимаю! — кричал раскрасневшийся старик. — Герард в своём уме? Там уже целитель суетится, уже Гертруда пообещала проследить за ситуацией, а он всё слушает бредни этой рыжей ведьмы!

— Витольд, спокойнее… — Дамир снял с себя почти такой же как у Герарда мундир, оставшись в рубашке, и набросил на мои плечи, потому что меня начало ощутимо потряхивать. Только виной этому был не холод.

— Да как же спокойнее?! Она же явно колдует! Ну не такой же Герард бестолковый, чтоб на середине прервать потоки божественного плетения!

— Мы так и не нашли доказательства, — хмурился оборотень.

— А какие ещё нужны доказательства, если он прервал церемонию со своей истинной и ринулся не пойми к кому! В том, что Злата его истинная лично у меня сомнений нет!

— Витольд, давай потом… Злата, ты как? — он заглянул мне в лицо и увиденное явно ему не понравилось. А я промолчала.

За дверью затих шум, и в комнату зашёл Кирилл.

— Ты как? — спросил мой бывший.

— Свадебный переполох представляла иначе, — я ответила спокойно и отстраненно, и это заставило помрачнеть всех присутствующих в комнате. — Где Герард?

— Эту рыжую унесли в лечебницу, она от него так и не отцепилась, рыдает и бьётся в истерике. Клещ, а не баба. Гертруда тоже пошла, пытается повлиять…

Этейн показала мне моё место. Она — номер один, а я — постельное развлечение пока не стану инкубатором.

От осознания этого из груди вырвался стон и подкосились ноги, но Дамир вовремя среагировал и придержал.

— Я хочу домой.

— Девочка, перестань, ты — пара Герарда. Он не в себе, это колдовство какое-то, — затараторил Витольд.

Кир вскинулся что-то мне сказать, сложив брови домиком, и я остановила его жестом, потому что не жалость мне сейчас нужна была.

— Давай отведу тебя в твою комнату, да? И лично прослежу, чтоб этот дурачок сегодня к тебе не лез, а осознавал свое поведение. Идёт? — красивые губы Дамира улыбались, но глаза были серьёзные. Он предлагал помощь и я кивнула.

Оборотень обернулся к жрецу и назначил встречу на берегу напротив моей комнаты через час.

Глава 10

Мы какое-то время шли молча по мокрому от прибоя песку. Я уже думала, мы так и дойдём в тишине до полюбившейся мне террасы.

— Злата, ты же не воспринимаешь на свой счёт произошедшее?

Конечно воспринимаю, а как ещё?

— А разве не нужно? — удивилась я.

— Ты же слышала Витольда. Мы не можем оба ошибаться. Ты — истинная пара Герарда.

— И что это мне даёт? — мое эмоциональное опустошение читалось в интонации, я говорила выцвевшим еле слышным голосом.

— То, что вы привязаны друг к другу навсегда, ни с кем другим у вас не будет в жизни радости, — на этом месте голос Дамира дрогнул, будто ему резко стало не хватать воздуха.

— Ну как видишь что-то в твоей теории не так.

— Это не теория. Ты бы видела его до твоего появления — деревянный истукан.

Я вымученно улыбнулась, вспомнив первую встречу с Хранителем.

— Этейн выпивает его досуха, все его чувства к ней — это его болезнь. И больше всего бесит, что ни я, ни Витольд ещё не нашли доказательства колдовства. Но это точно оно, я чую. А с тобой он ожил, вот таким я его помню, пока ко двору не прибыла эта ведьма.

— А вдруг он всё-таки сам влюбился?

— Злата, это исключено, если у мужчины есть истинная. Помнишь ритуал вчера проводили с Кириллом? Его закрывали от истинной. Если она найдётся, никакие привязанности и влюблённости не устоят, хоть 100 лет в браке проживи.

Я кивнула. Да, помнила. Как и ещё кое-что.

— Вчера Герард мне сказал, что Этейн его истинная.

— Ну я же сегодня тебе сказал, дурачок он, — скривился Дамир. — Он почувствовал сумасшедшее влечение к ней и решил, что она та самая. Я просматривал их энергетические потоки…

— Как это?

— Это мой дар, если можно так сказать… Я вижу нити магии. Витольд тоже. Но он стал жрецом, а я остался вольной птицей. Точнее