Страсть в жемчугах - Рене Бернард

Элинор скептически усмехнулась, потом продолжила:

– Отец все вложил в этот проект, но его партнер украл формулы и запатентовал как свои, чтобы с большой выгодой продать фармацевтической компании. И теперь «Нежные нюхательные соли Келлера» продаются почти в каждой аптеке Англии.

– Ваш отец должен был обратиться за помощью к юристам.

– Он это сделал. И адвокаты были счастливы вытянуть у него все средства, занимаясь этим делом. Отец скрывал от нас с мамой свои проблемы, пока не занял деньги у непорядочных кредиторов, чтобы спасти нас от нужды. Но потом моя мать умерла от инфлюэнцы. И этого отец не пережил. Сердце его не выдержало, и он последовал за ней через неделю.

– О Господи! – тихо воскликнул Джозайя. – Когда все это случилось?

– Прошлым летом. – Элинор взяла свою чашку; рука ее дрожала. – Все имущество забрали за долги, а меня… выставили на улицу. У меня нет таких родственников, к которым можно было бы обратиться, и я решила не навязываться друзьям семьи – ведь те своим молчанием откровенно продемонстрировали безразличие, когда удача отвернулась от отца.

– У вас совсем никого нет?

– Увы… Но я очень находчивая, мистер Хастингс. У тому же у меня хорошее образование. Я умею шить, и я не из тех женщин, которые могут только плакать. Я не боюсь честной работы.

– Вы продолжаете удивлять, мисс Бекетт.

– Почему? Потому что искала работу в магазине дамского платья и оказалась такой же доверчивой, как мой отец, когда дело коснулось других людей и их намерений?

– Любой человек с доброй душой ожидает увидеть то же самое в других. Вы не глупая, мисс Бекетт. И не думайте, что я вас за такую принимаю.

Она невольно улыбнулась.

– Спасибо, мистер Хастингс.

– Характер сильно осложняет вам жизнь, – продолжал Джозайя. – Я очень хочу, чтобы вы позировали мне, мисс Бекетт. Я не могу скрывать свои намерения, да и не хочу, но вы должны доверять мне.

– Вы действительно хотите нарисовать именно меня? – спросила Элинор, понизив голос до шепота. – Вы уверены?..

– Вас это удивляет?

– Я не красавица, сэр, и как-то неловко… предполагать, что я стою такого внимания.

Элинор жаром обдало при мысли о том, что такой мужчина станет подолгу смотреть на нее и изучать часами. И неужели она сможет так долго удерживать его интерес? Но сейчас-то он смотрел на нее с восхищением, и ей ужасно хотелось, чтобы и дальше смотрел. Однако именно это и смущало ее, именно это и являлось причиной для отказа позировать ему.

«Я сама не своя, когда он так на меня смотрит. Я становлюсь другой женщиной – такой, которая сидит на возвышении, прихорашивается и ничего от него не прячет», – говорила себе Элинор.

– О чем вы думаете? – спросил он неожиданно.

– О том, что я хотела бы быть более сильной. И хотела бы, чтобы ваше предложение не было таким привлекательным.

– Почему?

– Потому что думаю, что согласие обнаружит большие изъяны в моем характере. И принизит меня в глазах других людей.

– К черту то, что подумают другие, мисс Бекетт. – Он подался вперед, и его пристальный взгляд словно пригвоздил ее к месту. – Будьте выше этого и скажите «да». Потому что вы сама себе хозяйка, вы снова независимы и вас не тревожат сплетни недоумков. У вас будут деньги, необходимые для того, чтобы устроить жизнь по собственному желанию. Если вы до конца жизни больше никогда не нарушите ни одного своего правила, то пусть будет так. Но не отказывайте мне, Элинор. Помогите мне в этой работе, и я навечно буду у вас в долгу.

«Снова независимая? Жизнь по своему желанию? Звучит так привлекательно».

Элинор сделала глубокий вдох, чувствуя груз мокрых шерстяных юбок, тугую ледяную хватку кожаных ботинок и клетку корсета. Господи, она чувствовала оковы и холод! И отвергнуть предложение художника – значит принять будущее, которое ничего, кроме этого, не обещало. А если принять, придется забыть страх и гордость, азартно рискнуть даже собственной душой в надежде снова обрести жизнь, безопасную и комфортную.

– Пятнадцать тысяч фунтов? – прошептала она. – Нет, я не продаюсь, мистер Хастингс.

– Я не предлагал купить вас, мисс Бекетт. Я просто плачу за право смотреть на вас так долго, как пожелаю, смотреть с единственной целью – схватить ваши черты.

Вот оно! «Право смотреть на вас так долго, как пожелаю».

– Но я не сниму… – Она проглотила ком в горле. – Сэр, я не буду позировать без…

– Я не попрошу вас снять ни единой вещи. – Его глаза стали горячее, чем тлеющие угли. – И если это последнее ваше возражение, то надо полагать, что ваш ответ…

– Да. – «Господи, помоги мне!»

Джозайя возликовал, когда она согласилась.

«Слава Богу!» – мысленно воскликнул он.

Это был долгий и мучительный день – день тревог и раздумий о том, как лучше представить это дело, представить так, чтобы она согласилась. Тени перед глазами колебались и тревожили, а голова ужасно разболелась от попыток быть терпеливым. Наконец он сдался и решил отправиться в «Рощу», а там бродил по гостиной несколько часов в ожидании Элинор. И вот… наконец-то!

– Вы не пожалеете, мисс Бекетт. Если от меня потребуются еще какие-то обещания, надеюсь, вы дадите мне об этом знать.

Она вскинула подбородок, потом отпила глоток чаю.

– Нет необходимости. Это мой собственный выбор, и если будут последствия, я не собираюсь уклоняться или обвинять вас.

«Гордая. Вы замечательно гордая, мисс Бекетт. Думаю, что захочу лично отомстить тому, кто попытается сломить ваш дух. И теперь… Ох, только бы мои глаза позволили мне воплотить этот дух в красках…»

Джозайя решил не терять время понапрасну.

– Я позволил себе вольность – встретился сегодня с юристом, чтобы вы знали: вам не придется полагаться только на мое слово. А что касается платы, – он вытащил из кармана сюртука контракт, – то все сделано так, что этот документ защитит ваши интересы.

Элинор взяла протянутую ей бумагу, и ее глаза заблестели от навернувшихся слез.

– Вы действуете очень быстро, сэр…

Джозайя утвердительно кивнул:

– Да, верно! Я не имел желания оставлять хоть что-то на волю случая, мисс Бекетт. Мое предложение – честное, и я подумал, что если вы увидите его на бумаге, то оно станет для вас убедительнее.

– Спасибо, мистер Хастингс.

Тут появился слуга с их обедом, и Джозайя был благодарен ему за вторжение. Элинор сунула контракт в карман юбки; у нее было несколько минут на то, чтобы успокоиться.

Когда они снова остались одни, если не считать маленького мальчика, теперь дремавшего у камина, Джозайя принялся наливать в бокалы вино.