Шерлок Холмс и Золотая Птица - Фрэнк Томас

— Думаю, ситуация именно такова, — ответил Холмс. — Как быни был запланирован ответный ход, наверняка он уже сделан. Поэтому, вместо тогочтобы мчаться в Лондон и сражаться там с неизвестными ветряными мельницами, япредлагаю продолжить наше путешествие.

— Константинополь, — кивнул Д`Англас.

— Надеюсь, Абен Хассим сможет предоставить намдополнительную информацию, — сказал Холмс.

— Он почтенный человек и дорожит своей репутацией. —Д`Англас поднялся с кресла и медленно двинулся к столу. — Я напишу ему короткуюзаписку, чтобы он оказал вам помощь.

Пока его гусиное перо неторопливо царапало пергамент, Холмсспросил:

— Значит, мистер Д`Англас, вы не коллекционер в истинномсмысле этого слова?

Непропорционально большая голова сделала отрицательноедвижение.

— Я вообще не коллекционер. Птица — единственное моеувлечение.

— Но если она вызывает такой интерес у профессионалов, каквам удалось купить ее?

Д`Англас поднял голову от письма:

— Когда Хассим выставил Птицу на продажу, он разослал письмаколлекционерам. В их числе был и я: Хассим помнил, что я много раз расспрашивалего об этой вещи. Кроме того, мы давно знакомы лично. Возможно, мои конкурентызапоздали с ответом, я же откликнулся немедленно. Хассим согласился на моюцену. Оговоренная сумма была вручена торговцу, и он выслал мне документ,подтверждающий совершение сделки. Если желаете, могу показать вам эту бумагу.

Шерлок Холмс отказался, и мы поднялись. Д`Англас приблизилсяк нам, чтобы вручить записку для Хассима. И тут Холмс задал вопрос, внезапный,как выпад фехтовальщика:

— Вас не удивляет, что один из охотников за Золотой Птицей —азиат?

Огромная фигура Д`Англаса покачнулась. Я инстинктивнокинулся, чтобы поддержать его, но наш клиент уже справился с собой.

— Китаец, разумеется? — спросил он спокойно. — Для меня этотоже загадка. Не берусь судить, почему Птица так много значит для человека,владеющего одной из самых знаменитых коллекций. Его собрание произведений искусстваизвестно во всем мире. Зачем ему домогаться еще одной золотой безделушки?

— Это тоже ставит меня в тупик, — сказал Холмс.

Больше говорить было не о чем, а наш клиент не проявлялжелания продолжить беседу, и мы с Холмсом покинули странный дом на окраинеБерлина и его еще более странного обитателя.

Мы без труда нашли экипаж, и я был удивлен, когда Холмснаправил его не к нашему отелю, а на Александерплац.

— Вы забыли о слежке, дорогой Ватсон, — объяснил Холмс. —Цель наших перемещений не должна быть очевидной, чтобы два китайскихджентльмена не соскучились. Кроме того, нам не помешает кое-какая официальнаяпомощь.

По предыдущим делам я хорошо знал об идеально отлаженноммеханизме берлинской полиции, мозговым центром которой был Мельдвезен,располагавшийся на Александерплац. Холмс поддерживал дружеские отношения сВольфгангом фон Шалловеем, шефом полицейского департамента. Я решил, что онсобирался обсудить со своим другом нашу будущую поездку в Константинополь, и неошибся.

Пока мы ехали по оживленным улицам. Холмс объяснил, чтоазиаты, несомненно, ждут нас в «Бристолс-кемпинг», чтобы продолжить слежку,когда мы вернемся в отель. По его насмешливому тону я догадался: китайцам ещебудет уготован сюрприз.

Один взгляд на простую карточку с именем Шерлока Холмсапревратил непреклонного сержанта полиции в суетливого, подобострастного слугу:

— Герр Холмс… ну конечно, сэр. Не изфолите присесть? Хейн!Хейн! — он почти кричал проходившему мимо полицейскому.

Сержант подошел к удивленному полицейскому и что-то яростнозашептал ему на ухо. Вероятно, имя Холмса и здесь произвело должный эффект, таккак полицейский немедленно бросился докладывать начальству о нашем визите.

Немного успокоившись, сержант занял свое место за столом.

— О фашем приходе сейчас будет доложено, — сообщил он судивительной почтительностью. Великий детектив спокойно кивнул, и сержант,повернувшись ко мне, произнес со сдержанной улыбкой: — Доктор Фафсон, яполагаю?

Никогда не пользуясь таким вниманием в Скотленд-Ярде, яподумал, что нам с Холмсом следовало чаше ездить за границу. Но сержант,очевидно, решив, что само небо послало ему эту встречу, не дал мне ответить.

— Доктор Фафсон, — продолжал он. — Ф фашем мастерскомописании дела «Пестрая лента»…

— Еще один из этих мелодраматических заголовков, —пренебрежительно пробурчал Холмс.

— Сказано, что эта лента была индийской болотной гадюкой. Ноф Индии нет болотных гадюк, и это очень удифило меня, герр доктор.

Поскольку сержант, к моей радости, обращался ко мне, япоспешил дать свои объяснения:

— Ваше удивление вполне понятно, сержант. Но когда я впервыепредставил вниманию читателей этот рассказ…

Увы, мое объяснение осталось незаконченным. ПоявилсяВольфганг фон Шалловей и направился к Холмсу с распростертыми руками.

— Холмс! И доктор Ватсон? Какой приятный сюрприз. Пойдемте…пойдемте, мой кабинет к вашим услугам.

Бормоча слова приветствий, мы с большой торжественностьюпроследовали к лифту, а сержант так и не получил моих разъяснений. [3]

Вскоре мы находились в офисе шефа берлинской полиции. ФонШалловей выставил оттуда всех сотрудников и приказал не беспокоить его, пока онпринимает столь почетных гостей.

Холмс запротестовал, хотя от меня не укрылось, что втайнедетектив был доволен фурором, произведенным его появлением. Фон Шалловейзаверил коллегу, что дела подождут, и вежливо произнес:

— Увидеть вас за пределами вашего любимого Лондона, Холмс, —большая редкость. Полагаю, что только расследование могло заставить британскогольва покинуть свое логово.

— Мы занимаемся одним пустяковым делом, — отозвался мойдруг. — Кража, происшедшая вне пределов Германии. Поиски похищенной вещипривели меня в Берлин, но здесь я столкнулся с неприятной компанией.

Фон Шалловей попытался пошутить:

— Надеюсь, вы имеете в виду не доброго доктора Ватсона?