📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураЛичность и государство - Герберт Спенсер

Личность и государство - Герберт Спенсер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 38
Перейти на страницу:
общество, а общество – армия на покое, которая существовала в течение долгих периодов и даже в наше время имеет большое влияние на наше судопроизводство и нашу повседневную жизнь. Показав, например, что у бесчисленных племен дикарей судебных функций начальника не существует или они существуют лишь по имени и что в большинстве случаев в первобытную эпоху европейской цивилизации каждый индивид должен был сам защищать себя и свои права, как только мог; показав, что в Средние века право частной войны между членами воинствующего ордена было отменено не потому, что верховный глава считал своей обязанностью подчинять ссоры своему суду, но потому что частные войны уменьшали силу его армии в общих войнах; показав, что в течение последующих веков применение правосудия сохраняло еще свой первобытный характер в судебных поединках, происходивших в присутствии короля или его представителя в качестве судьи – поединок, удержавшийся до 1819 г. в форме дуэлей, – показав все это, мы могли бы утверждать, что и в наше время судебные поединки существуют под другим видом, поединки, в которых борцами являются адвокаты, а орудием – кошельки. В гражданских процессах правительство нисколько не заботится о том, чтобы потерпевшей стороне была оказана справедливость: его представитель следит лишь за тем, чтобы соблюдены были правила поединка; результат же менее зависит от справедливого отношения к делу, чем от туго набитого кошелька и от ловкости адвоката. Более того: правительство так мало заботится о правосудии, что, если в судебном поединке, происходившем в присутствии его представителя, кошельки борющихся опустели и если по апелляции одного из них решение было изменено, побежденный обязан заплатить за ошибки настоящего и бывшего представителя его, и весьма часто потерпевшее лицо, просившее о защите или возмещении потери, выходит из суда нищим.

Такой хорошо составленный список злодеяний правительства, список того, что оно сделало и чего не сделало, доказал бы, что известная часть кодекса еще находящейся в силе морали существует со времен военного положения и приспособлена к нему, и умерил бы, может быть, рвение тех, которые работают для расширения правительственного контроля. Убедившись в том, что продолжают существовать не только внешние черты, но и принципы этого первобытного политического строя, созданного постоянным милитаризмом, реформатор и философ не стали бы, может быть, ожидать таких великих благ от всестороннего вмешательства правительства и стали бы более доверять неправительственным организациям.

Но оставляя в стороне большую часть обширных вопросов, содержащихся в заглавии этой статьи, я намерен заняться здесь только относительно малой долей их, а именно теми грехами законодателей, которые являются не плодом их честолюбия или классовых интересов, но происходят от небрежного отношения к изучению того, что они нравственно обязаны знать прежде, чем примутся за работу.

Представьте себе, что аптекарский ученик, выслушав описание некоторых болей, которые он считает желудочными коликами, тогда как боли в действительности происходят от воспаления слепой кишки, предпишет больному сильное слабительное и уморит его. Его объявят виновным в убийстве по неосторожности. Его оправдание, что он имел доброе намерение помочь страждущему, не будет принято во внимание. Он не в состоянии будет защитить себя, сказав, что он просто ошибся в диагнозе. Ему ответят, что он не имел права подвергать опасности жизнь больного, вмешиваясь в дело, о котором он имеет весьма недостаточные сведения. Он не может оправдываться тем, что не знал, до какой степени он невежествен. По общепринятому правилу, он должен был знать то, что знают все, а именно что даже те, которые изучили медицину, а тем более те, которые ее не изучали, делают ошибки в диагнозе болезней и в выборе лекарств. Так как он пренебрег предостережением, данным общепринятым мнением и опытом, он является ответственным за последствия.

Но ответственность законодателей за зло, которое они могут причинить, определяется с большим снисхождением. В большинстве случаев не только не думают, что они заслуживают наказания за то, что причинили вред законами, изданными по неведению, но их даже и не осуждают за это. Вообще думают, что общераспространенный опыт должен бы был научить аптекарского ученика не соваться в медицину, но никто не думает, что общественный опыт должен бы был научить законодателя не издавать законов, пока он не приобретет достаточных для этого знаний. Хотя он имеет перед собой в собрании законов своей страны и других стран множество фактов, рисующих ему жестокие бедствия, бывшие следствием плохого законодательства, его все-таки не осуждают за то, что он пренебрег этими предостережениями против слишком поспешного вмешательства. Наоборот: все считают заслугой с его стороны, если он, может быть, только что оставив школу, может быть, приехав из провинциального города, где приобрел большое состояние, может быть, покинув судебную карьеру, в которой составил себе имя, вступает в парламент и тотчас же с легким сердцем начинает оказывать содействие или препятствие тому или другому образу действий политического учреждения. В этом случае нечего оправдывать его тем, что он не знает, насколько он невежествен, ибо публика вообще думает так же, как и он, что нет никакой надобности знать более того, что мы узнаем из дебатов и предположенных мерах.

А между тем достаточно бросить взгляд на историю законодательств, чтобы увидеть, насколько бедствия, причиненные невежественными законодателями, многочисленнее несчастных случаев, происшедших по вине невежд, бравшихся за лечение. Читатель извинит меня, если я приведу несколько общеизвестных примеров. Век за веком государственные деятели издавали против ростовщичества законы, ухудшавшие положение должника, заставляя поднять процент «с пяти на шесть; когда они имели намерение опустить его на четыре, как при Людовике XV», и причиняя косвенно множество непредвиденных зол, препятствуя, например, продуктивному употреблению имеющегося свободного капитала и «налагая на мелких владельцев бесчисленное множество постоянных обязательств». Точно так же попытки остановить скопление товаров в одних руках, продолжавшиеся в Англии в течение пятисот лет и не допускавшие во Франции, по свидетельству Артура Юнга, «покупать на рынке более двух мер пшеницы», в течение многих поколений увеличивали нищету и смертность, происходившие вследствие дороговизны. В действительности же функция негоцианта, который в трактате De Pistoribus называется «притеснителем бедного люда», состоит, как всем известно, в том, чтобы уравнивать снабжение продуктами рынка, не допуская слишком быстрого истощения запасов. Такова была также мера, принятая в 1815 г. для уменьшения голода, мера, предписывавшая цены съестных припасов, но вскоре отмененная после того, как она заставила совершенно исчезнуть с рынка некоторые пищевые продукты. Таковы были также меры, применявшиеся более долгое время, как, например, правила, по которым судья должен был определять разумные (умеренные) выгоды торговцев съестными припасами. Попытки, предпринятые для того, чтобы установить высоту заработной платы,

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 38
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?