Стратегия Византийской империи - Эдвард Николае Люттвак

Гунны обладали значительно большим преимуществом в подвижности сравнительно со своими более оседлыми противниками, чем сухопутные силы Вермахта. Хотя у них тоже были повозки на конном ходу для своих семей и пожитков (см. вычурное описание у Аммиана Марцеллина: XXXI, 2. 10), причём такого преимущества, как резиновые шины, они были лишены, их военные силы, как и военные силы других степных культур, основанных на коневодстве, даже на значительных пространствах передвигались со скоростью верховой лошади, а не телег или повозок, то есть до пятидесяти миль (восьмидесяти километров) в день при благоприятных условиях – проще говоря, вдвое быстрее, чем наивысшая скорость передвижения византийских войск на театре военных действий. Иными словами, экспедиционные корпуса гуннов двигались примерно с той же скоростью, что и максимальная скорость патрулей лёгкой византийской конницы.

Даже выносливые монгольские лошадки не могут выдерживать такие скорости, неся на себе воина-всадника, его оружие, оснащение и припасы, – но им и не приходилось этого делать. Если гунны походили на своих преемников-степняков, что подтверждается всеми свидетельствами и чему ничто не противоречит, то они тоже ездили «с огромными табунами»[62] в отличие от обычных конников, располагающих единственным конём (в лучшем случае ещё одним, запасным).

Часто меняя лошадей задолго до того, как те успеют устать, распределяя поклажу лёгкими порциями на нескольких лошадей, а то и на дюжину или даже больше, всегда оставляя ещё предположительно двух запасных лошадей без всякого груза, многочисленные орды гуннов могли двигаться по удобопроходимой местности со скоростью в тридцать, сорок, а то и пятьдесят миль в день в течение нескольких дней подряд.

Вследствие этого их преимущества на уровне стратегии театра военных действий были огромны. Гунны могли добраться до отдалённой точки, стремительно атаковать, чтобы разбить силы противника или произвести грабёж, и отступить, не опасаясь реакции противника, какой бы она ни была. Такова вполне обычная тактика любого рейда, включая те, которые впоследствии стали привычными для византийцев и даже составили предмет одного из военных руководств[63].

Действительно, рейды существуют, должно быть, столько же, сколько и само военное дело. Но в любом случае для того, чтобы обладать относительным преимуществом в скорости действия/противодействия (что является обязательным условием успеха рейда), силы, участвующие в такой операции, должны быть невелики, а кроме того, либо быть лёгкими на подъём, либо располагать превосходящими средствами передвижения, которых у противника нет, либо же добиваться полной стратегической неожиданности, как это произошло в случае широкомасштабного набега ладей Киевской Руси на Константинополь в 860 г., когда мало кто знал об этом совсем новом государстве, а о тактике викингов и вовсе ничего не было известно. Впрочем, если оставить в стороне столь редкие исключения, рейды будут совершаться и будут достигать успеха, но они не могут причинить слишком уж большого вреда, потому что участвующие в них силы должны быть невелики в сравнении с полной военной мощью любой из сторон: выражаясь современным языком, это отряды коммандос в противоположность целым бригадам или дивизиям.

Однако это отнюдь не верно относительно гуннов и других конных лучников-степняков. Их конные войска обладали преимуществом в скорости 2 к 1, поскольку в них на одного человека приходилось несколько лошадей; поэтому они могли совершать рейд целыми армиями и достигать соответствующих результатов, причём не только в количественном, но и в качественном смысле; рейд мог обернуться чем-то совершенно иным: не набегом, а настоящим вторжением.

Количество могло перейти в качество, потому что преимущество в скорости было столь велико, что могло перевесить все недостатки на более низком уровне: как тактическом, так и оперативном. Например, сила конных лучников почти бесполезна в густом лесу, так что противник вполне может защищаться на пограничной полосе, выбранной с таким расчётом, чтобы в неё входило как можно больше лесистых участков. Но на это требуется время, а гунны, передвигаясь быстро, могли объявиться со своими силами, прежде чем противник развернёт свои войска по лесистой пограничной полосе, и настичь противника, когда тот ещё передвигается по более открытой местности, где нет защиты от гуннских стрел.

То же верно и в отношении другой значительной тактической слабости гуннов – их незнакомства с технологией ведения осады, которое длилось вплоть до последних лет правления Аттилы, когда в его лагере появились предатели-римляне, научившие гуннов строить «градоборы», то есть передвижные осадные башни с площадками для воинов, большие тараны и стенобитные орудия, защищённые лестницы и прочие «осадные машины и всякого рода метательные орудия»[64]. Но даже после этого они остались относительно неумелыми в деле осады городов, хотя бы уже потому, что у них не было продовольственных обозов, необходимых для пропитания их многочисленных союзников.

Если город, обнесённый стеной, был должным образом подготовлен к тому, чтобы сопротивляться блокаде, и в нём хватало запасов пищи и воды, накопленных на случай долгой осады, а стены и башни были надлежащим образом укомплектованы вооружёнными людьми по всему периметру, то конные лучники оказывались в невыгодном положении. Если же у них были римляне-предатели, умевшие проводить подкопы и строить осадные орудия, то офицеры, посланные для усиления гарнизона, должны были знать, как вести встречный подкоп и как нападать на осадные орудия.

Но это опять-таки требует времени, обычно недель, если не месяцев, а ведь это время легко могло свести на нет скорое появление гуннов ещё до того, как приготовления будут должным образом закончены. Именно так в 442–447 гг. гунны завоевали все основные укреплённые города, составлявшие главную ось римской защитной линии на Балканах. Она начиналась от окрестностей Константинополя во Фракии и шла вплоть до самого Сирмия (ныне Сремска-Митровица в Воеводине, Сербия), что по прямой составляет 600 километров. Линия шла через Сердику (ныне София), Наисс (сейчас Ниш, Сербия), Виминаций (Костолац), Марг (возле нынешней Дубравицы в Сербии), Сингидун (Белград). Наисс и Сердика были захвачены последними из этих городов вместе с Ратиарией на Дунае (возле Видина в Болгарии) в качестве прелюдии к рейдам во Фракию, на подходах к Константинополю[65].