Убийство в Пражском экспрессе - Иван Любенко

Надо сказать, что фотографий агентов российского Генерального Штаба Ардашев не видел. Военная и политическая разведка Российской республики[11] — две разные структуры. Статскому советнику в руки попал только список агентуры Генерального Штаба по Европе и Америке с их местонахождением, паролями и явками, но без фотографий. Молодая политическая разведка под крылом министерства иностранных дел, созданная усилиями Ардашева в 1917 году, не могла тягаться с опытной военной разведкой, имеющей многолетнюю историю и насчитывающую десятки агентов по всему миру. Но в прошлом году, усилиями начальника штаба ВСЮР генерала Романовского, военная разведка перешла под непосредственное руководство Клима Ардашева. И, прибыв в Прагу, он пытался наладить связь с российской военной агентурой в Европе. Сделать это было непросто. Часть агентов, разочарованная действиями Временного правительства и поддерживавшая идею монархии, просто бездействовала и ждала, чем закончится Гражданская война. Другая часть, самая многочисленная, продолжала работу на благо России, накапливая информацию, связи и агентуру, надеясь на получение указаний от белогвардейского командования. Но нашлись и те, с кем не удалось установить связь. На начало ноября 1919 года таких «пропавших» агентов было всего двое: Густав Крампе — подполковник Генерального Штаба Александр Викторович Добровольский, бесследно исчезнувший в конце прошлого года, и Антонио Кабрал, капитан Генерального Штаба Алексей Иванович Никитин, пропавший в мае в Лиссабоне. Антонио Кабрал, как позже выяснилось, погиб в автокатастрофе, сорвавшись на автомобиле в пропасть на узком серпантине португальского побережья Прайа да Марина. А судьба Добровольского до сих пор была неизвестна. Фотографию трупа Иозефа Врабеца Ардашев, благодаря Войте, видел, и даже переснял, но как выглядел Добровольский он не знал.

Клим Пантелеевич, в который раз вчитывался в текст сообщения и не мог понять, что же в нём не так. Он проговаривал предложения вслух, всматривался в каждую букву, но ответа не находил. Беспокойное чувство не проходило. Неожиданно взгляд упал на английское издание романа «Братство» Джона Голсуорси. Новая книга, изданная в подлиннике, томилась на полке уже несколько месяцев, и ждала очереди на чтение перед сном. Ардашев взял роман, полистал и вдруг всё понял. Загадка была разгадана. «Только англичане и американцы при прямой речи ставят точку внутри кавычек. Русские же — всегда снаружи. В сообщении агент «Павел» поставил точку внутри кавычек. Отсюда напрашиваются следующие выводы, — мысленно рассуждал Ардашев. — Первый: «Павел» и покойный Йозеф Врабец — одно и то же лицо. Об этом говорят отпечатки пальцев Йозефа Врабеца на внутренней части письма. Второе: исходя из того, что шифровка составлена на русском языке (агент именует себя «Павлом»), предназначена русскоговорящему разведчику, противнику Ардашева, выходит, адресат — красный. Третье: учитывая наличие точки до кавычек, сообщение отправлено английским агентом. Четвёртое: Йозеф Врабец («Павел») — это разведчик, выдавший себя большевикам за агента российского Генерального Штаба, якобы согласившийся на вербовку Москвы, благодаря чему ему удалось проникнуть в нелегальную большевистскую шпионскую сеть в Европе. Пятое: Йозеф Врабец («Павел») — не имеет отношения к пропавшему Густаву Крампе (подполковнику Добровольскому)».

Клим Пантелеевич вернул книгу на полку, посмотрел в окно. Всё становилось на свои места: «Получается, что британцы, получив от меня ещё в прошлом году отказ на передачу Лондону нашей зарубежной агентурной сети, решили пожертвовать мною ради проникновения английского разведчика в большевистскую сеть. Вполне убедительный ход. Ничего не скажешь, хороши союзники. Слава богу, что сообщение чекисты так не получили, и Врабец отправился на небеса. А то ведь, сбросили бы они мой труп в реку, как некогда палач кинул бездыханное тело Яна Непомуцкого тихую Влтаву с Карлова моста. Слава богу, явился мой ангел хранитель… с цианидом. Теперь надо выяснить, кто он на самом деле».

На Малой площади зажглись фонари. За рассуждениями Клим Пантелеевич не заметил, как в кабинете стало совсем темно. Заканчивался ещё один беспокойный ноябрьский день.

Следователь Мейзлик и инспектор Яновиц прибыли на место происшествия через час после получения телефонного сообщения, о том, что на Цалетной (Celetná) улице ограблен банк «Славия» («Slavia»).

Старинные напольные часы с паркетной (геометрической) инкрустацией циферблата фирмы «Сэма Бауэра» из Лондона только что отбили три часа ночи в кабинете управляющего банка. Пан Мартин сидел в кресле и пил стаканами воду, после вчерашнего празднования дня рождения. Красные глаза, оплывшее, словно намазанное жиром лицо, говорило о недавнем чрезмерном возлиянии. И чем скорее банкир трезвел, тем яснее становился для него весь ужас произошедшего.

Судебный следователь Мейзлик допрашивал под протокол одного из двух сторожей. Из сбивчивого рассказа охранника следовало, что после того, как они приняли банк под охрану, он поставил на примус кофейник. А тут раздался стук во входную дверь. В дверной глазок было видно, что у порога стоял мужчина в одежде весёлого пекаря[12] и с подносом пирожных. Он сказал, что сегодня у управляющего банка день рождения, и он заказал охране в пекарне «Цалтнерш» вкусный подарок. Сторожа знали о дне рождения пана Мартина — стены залы были украшены шарами, цветами и надписью: «Служащие банка поздравляют нашего дорогого пана Мартина!» — и потому, не подозревая ничего плохого, приняли подарок. Разносчик ушёл. Сторожа пили кофе с пирожными, а потом потеряли сознание. Старший охранник пришёл в себя раньше. Он обнаружил, что дверь в хранилище вскрыта. Когда спустился вниз, то увидел, что сейфы с «тридцать третьего» по «тридцать шестой» были полностью опустошены.

— Понять не могу, — обратил глаза к потолку следователь, — как вор умудрился легко открыть входную дверь? Ведь во второй, внутренней, он выломал замок. А замки — похожие, английские. Но на первом нет ни царапины. У него, что был ключ?

Сторож пожал плечами и промямлил:

— Не могу знать, пан следователь.

— Всё очень просто, — вмешался инспектор и положил перед Мейзликом полоску металла, — «пекарь» сунул этому охранному «орлу» поднос с пирожными, а когда он повернулся спиной, вставил тонкую пластину в замочную скважину и хлопнул дверью. Создалось впечатление, что дверь закрылась, а на самом деле — нет. Через некоторое время, когда снотворное в пирожных подействовало, и доблестные стражи уже пускали во сне пузыри, он легко поддел язычок замка лезвием ножа и отворил дверь. Теперь с улицы его уже не было видно, и со второй — внутренней дверью — можно было не церемониться. Всё остальное — дело техники и времени.