Ночь. Рассказы - Дмитрий Александрович Давыдов

тебя!» Упала на колени и судорожно разбрасывала руками землю под собой, словно хотела раскопать могилу. Она хотела. Раскопать, раздробить кулаками крышку гроба, схватить тело и плюнуть в эту женщину, матерью ее не назовешь.

Аня образумилась, прижала грязные ладони к лицу и жалобно заплакала. Между всхлипами она повторяла: «Ненавижу… ненавижу…»

– Не кори себя, дитя мое, – прозвучал бархатный голос позади, – чем больше испытаний ниспослал человеку Бог, тем больше он его любит. Знай это.

Аня повернула голову и увидела старенького мужчину в черной рясе и в шапке монаха. Лицо его светилось добротой и сочувствием. Густая черная борода скрывала губы и шею, а позолоченный крест на цепи свисал до живота.

– Изволь ко мне в часовню заглянуть, – сказал он, – чайком попотчевать.

Он взял девушку под руку и неторопливо повел. Внутри часовни Аня глубоко вдохнула пропитанный ладаном воздух. Стало легче и спокойнее. Редкое потрескивание свечей раздавалось по залу. Света мало, лишь мерцание огоньков. Кругом стены увешаны святыми ликами. Священник взял руку Ани, сложил пальцы в крестное знамение и плавными движениями касался ее лба, живота, правого и левого плеча.

– Вот так, – сказал он, – благослови тебя Господь.

Священник указал девушке на умывальник и ушел в подсобку. Аня сполоснула руки, обдала лицо холодной водой и почувствовала себя так хорошо, словно вымыла грязь не снаружи, но внутри. Хотелось заботы и внимания. Неважно будет она говорить или с интересом слушать, важно лишь присутствие неравнодушного человека.

Сели за стол. Священник спрашивал, верует ли девушка в Бога иль нет, крещеная она иль нет. И Аня, хрустя сушками с маком и запивая крепким чаем без сахара, прятала глаза и мотала головой из стороны в сторону. Священник вздохнул и грустно улыбнулся. Он отошел, порыскал в небольшой шкатулке и долго всматривался в находку. Он достал оттуда же толстую нить, с силой оторвал кусок и продел через предмет. Подошел к девушке и повесил на тоненькую шею серебряный крест с распятием. Аня недоуменно посмотрела на подарок, потом на священника. Она не считала себя религиозной, да и в Бога особо не верила. Но это духовное откровение пробудило нечто новое, ранее неведомую сторону жизни.

– Спасибо вам, – сказала Аня, – вы мне очень помогли.

– Дай Бог тебе, – сказал священник и перекрестил ее, бормоча под нос, – …во имя святого отца и сына и святого духа. Подойди к Христу, нашему спасителю, пади ничком да помолись, а ежели чего в потребности, так попроси да не стыдись.

Растеряно Аня подошла к иконостасу, где пристальным взглядом взирал спаситель. Никогда она не молилась и не знала ни одной молитвы, но исполнила наказание священника. Девушка опустилась на колени, прижала лоб к холодному ковру и растянула руки пред собой. «Что же сказать?», – подумала она, но вопрос сразу вылетел из головы, в уши ударила тишина. Все вокруг исчезло, осталась только она и ее горе. И вдруг Аня ощутила, как внутренняя чернь образовалась в пустоту, и пустота эта наполнилась природным золотым свечением. «Я увидела! – восклицала она про себя, – спасибо тебе, Боже! Мне же только! Дай только шанс».

19

– Послушайте, эм… как вас еще раз зовут? – говорил постановщик.

– Анна.

– Да, Анна, вы ведь понимаете, что без опыта и без всякого образования трудно что-то предложить.

– Я готова выкладываться по полной, готова сутками репетировать, каждый день. Без выходных. Испытайте меня!

– Похвальное рвение, но образование…

– Образование, шмабразование! Скажите, разве это главное в искусстве? Ваше образование ничего не стоит, если танцор не способен чувствовать, переживать, с корнями уйти в образ героя и донести тонкости страдания, радости, злобы и величия до зрителя! – Аня захлебывалась в словах.

Постановщик вжался в кресло. Он захлопал глазами, снял очки на тонкой оправе и стал протирать линзы, будто их оплевали.

– Как вы это выразительно, – сказал он. – Мне понравилось.

– Дайте показать, что я умею. Оцените меня!

Аня горячилась и взмахивала руками. Она не могла усидеть на месте, поэтому все время подскакивала со стула, но сразу садилась обратно, стараясь совладать с чувствами. Страсть закипала, настолько хотелось получить заветное «Да».

Постановщик разглядывал ее и боялся решиться. Любопытно заполучить такую личность в труппу, но надо быть расчетливым и беспристрастным. Он опустил глаза на тонкую белую шею девушки, повел дальше по плечу, перебрался до самых кистей и пристально всмотрелся на грязь под ногтями.

– Что скажете? – сказала Аня.

Постановщик дернулся.

– Хорошо, Ань. Да, я дам вам шанс. Поезжайте домой и… – он показал неопределенный жест, – приведите себя в порядок, а завтра к девяти приходите на пробную репетицию.

Безграничное счастье сияло в глазах девушки. Никогда Аня не подбиралась к мечте так близко. Теперь все будет иначе! Самое трудное пройдено, дело осталось за малым, ведь она крайне талантливый танцор. Нет и капли сомнения: никто не оспорит ее дар, покажи она себя в танце. Годами добиваться славы на поприще – о нет, это не про нее. Ведь невозможно устоять перед совершенным явлением искусства, особенно если исполняет его сама богиня хореографии. А она считала себя таковой, ведь сам всевышний указал на этот путь. Обескураженная она вышла, забыв попрощаться. На улице она взглянула на пористые облака, достала крестик, нежно поцеловала распятие и прошептала: «Спасибо», – и крикнула на всю улицу: «Спасибо тебе!»

Аркаши нет дома. Ане захотелось и его порадовать. Не лучшая затея отмечать событие, ведь в кошельке молодой пары завелась моль. Но Аня не удержалась и купила шоколадный торт, который он так любит и позволяет себе только раз в год, в день рождения.

20

Разбудил шум в парадной. Соседские мальчишки бежали на школьные занятия. Среди смеха и топота раздался звонкий треск стекла, детский крик и торопливый спуск по этажам. «Этот день», – говорила она с торжеством. Все лишения, трудности и невзгоды – все, что пришлось пережить, не напрасно. Этот день изменит жизнь навсегда. Этот день станет самым незабываемым. Этот день – воздаяние за боль и страдания.

Аня причесалась, уложила волосы и вертелась в ванной вокруг крошечного зеркальца над умывальником, никак не налюбуется собой. «Как же я красива!» – думала она и улыбалась отражению. Она нанесла легкий макияж и вприпрыжку поскакала одеваться, не обращая внимания на изумление Аркаши. Он сидел на кухне и доедал остатки вчерашнего торта. Впервые после долгих лет он видел ее в таком приподнятом настроении. Невольно вспоминались дни в приюте, когда Аня трепетала мечтаниями, химерами о танцах, а он пренебрежительно сомневался. Он искренне не верил в