Центр мира - Михаил Кречмар

– Меня зовут Макс, – произнёс незнакомец по-русски, даже не приподнимаясь. – Какое-то странное чувство – будто вы меня ждали.

– Вас, не вас, но вы правы – чувство было, – Зим оперся на шкаф, не собираясь садиться. Сколько бы времени ни занял этот разговор, он проведёт его стоя.

– И что же это за чувство? – поинтересовался Макс.

«Интеллектуал. Не из башкосеков. Глаза запоминающиеся – голубые, с искоркой. Ноздри чуть широковаты. Подбородок иронично-волевой, французский. Странный парень, я думал, в их Службе серый цвет относится к необходимым профессиональным качествам…»

– Вынужден вас огорчить – это явно не чувство вины.

– Вы убьёте или вас убьют, – покачав головой, произнёс Макс. – Знакомая аргументация. К сожалению, её придерживается и кое-кто из моего начальства. Собственно, потому я и здесь. Поэтому мои личные впечатления я оставлю на конец нашей беседы.

– А она что, будет продолжительной? – удивился Зим. – Здесь, между прочим, свободные Североамериканские Штаты. Хотя сейчас не холодная война, мне достаточно нажать на сигнальную кнопку телефона и сказать, что меня преследуют агенты ФСБ. И вам придётся познакомиться как минимум с заместителем шерифа Бадом Олсоном.

– Я тоже не настроен на продолжительный разговор с вами. И главное, что мне необходимо сделать, это довести до вашего сведения точку зрения моих руководителей. Которая, ещё раз повторю, не является моей личной точкой зрения. Итак. Руководство значительной государственной организации, защищающей интересы Российской Федерации (будем в дальнейшем называть её Службой), считает, что два года назад на побережье Охотского моря произошло трагическое недопонимание некой ситуации, результатом чего явилась гибель нескольких российских граждан.

«Как минимум пятнадцати», – подумал Зим, вспомнив сбитый им армейский вертолёт и нескольких аборигенов из ламутского рода Тяньги.

– Далее, – продолжал аленделонистый парень, – руководство Службы может рассмотреть ваше прошение о возвращении вам российского гражданства…

Тут Зим попытался что-то возразить, но Макс резко хлопнул ладонью по подлокотнику, явно не желая, чтобы его перебивали.

– И даже рассмотрит возможность вашего возвращения на территорию Российской Федерации. В этом случае не будет подниматься эпизод преступного соучастия Егора и Ильи Тяньги в неких противоправных действиях, повлёкших за собой гибель сотрудников Службы при исполнении ими своих обязанностей…

Зим снова попытался заговорить, но Макс ещё более решительно ударил кулаком по наборному подлокотнику из тропических пород древесины.

– Однако всё вышеперечисленное осуществится в случае оказания вами содействия в одной из операций Службы. Ради успеха операции мы настоятельно рекомендуем вам принять предложение International Executive News – стать корреспондентом этой сети в свободной и независимой Республике Казахстан. Куратором этой операции являюсь я. Обо всём дальнейшем я вас проинформирую в своё время.

Макс, закончив говорить, резким движением встал из кресла, не опираясь на подлокотники, – серьёзный фокус, указывающий на отличное владение своим телом и накачанный брюшной пресс.

Он сделал шаг навстречу Зиму и заговорил, обдавая его лицо мятным запахом какой-то дурацкой жевательной резинки.

– А теперь слушай меня, и уже – лично! Для меня ты – хренов космополит, которому совершенно по барабану, где и на кого работать. И мне на это было бы плевать, когда б не одна совсем ещё не старая история. Ты – не вздумай отрицать! – ты лично, своими руками убил четырнадцать наших пацанов! Эти люди выполняли перед государством свой долг, и человеку, подобному тебе, никогда об этом понятия иметь не придётся! Лично от меня прощения тебе нет и не предвидится! Поэтому – и запомни! – если у меня в ходе операции возникнут хоть малейшие сомнения в твоих действиях – я тебя убью! Если мне не понравится твой косой или прямой взгляд – я тебя убью! И в любом случае, в тот момент, когда я – запомни, лично я – решу, что ты нам больше не нужен, – я тебя убью!

Оба мужчины были одинакового возраста – где-то чуть за сорок – и роста и глядели друг другу глаза в глаза – голубые, искрящиеся глаза Макса, казалось, утонули в чёрных, бездонных зрачках Зимгаевского.

– Как вам будет угодно, – безразлично пожал плечами Зим. – Но единственное, что рекомендую не забывать – практика показала, что меня не так-то легко убить.

Макс шагнул, едва не задев Зима плечом, и вышел из комнаты.

Серой не пахло.

Зим чуть-чуть подумал, затем отодвинул дверь шкафа-купе. Из-под пачки джинсовой одежды на средней полке он вытащил кобуру с пистолетом, купленным им шесть месяцев назад у объездчика индейского ранчо. Он вынул пистолет из кобуры – массивный Кольт 1911А11, матово-серого цвета, цвета борта военного корабля или акульей кожи. Затем заткнул себе кобуру за пояс и, чуть помедлив, выхватил пистолет из чехла, воткнув его мушку в спинку стоящего кресла – того, откуда только что поднялся его странный ночной гость. Проделав это несколько раз, Зим, удовлетворённый, положил пистолет обратно.

Примерно в одно время с ахуном Кахарманом Фархиди другой ахун, Ясин Мухаммат, на основании аналогичных умозаключений пришёл к совершенно противоположным выводам.

Ясин Мухаммат тоже был очень старым и уважаемым человеком. Он также присутствовал на встрече у Тохти Тунъяза, и встреча эта произвела на него самое удручающее впечатление. Ссылки на Аллаха и Его Книгу Ясина совершенно не убедили. Он сам принадлежал к Умм-аль-Китаб, то есть людям, которым дано читать по-арабски, и даже выезжал в Пакистан, где был принят улемами в медресе Аз-Хабр. Происходило это сразу после смерти Великого Кормчего, когда ЦК КПК разрешил мусульманам Китая контакты с их единоверцами в ближайших странах. С точки зрения Ясина Мухаммата, Аллах устами пророка призывал к миру, а за меч надлежало браться лишь в случае крайней необходимости. Аргументы ахуна Тохти о переселении ста миллионов хань-су в Синьцзян также не произвели на Ясина должного впечатления.

Действительно, поток ханьцев, переселяемых из центральных районов Китая, превосходил всякое воображение. Но ахун Ясин видел и другое: хань-су создавали города и селились в местах, где уйгуры до этого не появлялись. Территория Синьцзян-Уйгурского автономного района была в совокупности больше, чем территории каких-нибудь Франции, Германии, Польши и Италии, вместе взятых. Хань-су строили новые города и занимались в них теми делами, которыми уйгуры не занимались вовсе. Они разрабатывали горы, добывали руду, качали нефть, выплавляли железо, изготавливали электронику, строили автомобили… Они совершенно не посягали на оазисы уйгуров и даже, напротив, всячески помогали их благоустраивать. Налаживали ирригацию, в последнее время применяя такие поистине чудодейственные методы, что не только у старых – у молодых кружилась голова. Именно хань-су не только разрешали строить мечети – часть из них даже строили сами!