Гадание на розах - Абигайль Кейси

— Только… Только ты сама предупреди его обо всем и сообщи мне, согласится ли он.

— Легко!

На прощание Тина Маквелл посоветовала лучшей подруге надеть мини-юбку и самые воздушные трусики.

Стеснительная Глория Дюбуа, избегавшая коротких подолов, не решилась уточнить, почему именно мини.

Но в скудном аспирантском гардеробе нашлись и шелковые однотонные трусики цвета морской волны, и кожаная юбка на молнии.

А ровно через сутки после выбора безопасного партнера Глория Дюбуа отправилась в комнату для репетиций, где среди нот, эквалайзеров и усилителей ее ожидал укротитель саксофона.

И тут музыкант удивил аспирантку, решившуюся на пробный, невинный и безопасный секс.

Для разряжения натянутой обстановки первых минут знакомства Эндрю исполнил отличный блюз.

Потом для разогрева выдал блестящий свинг.

А во время долгой импровизации на какую-то тягучую афроамериканскую тему с примесью индийской меланхолии вдохновенный джазист умудрился почти полностью оголиться, оставшись лишь в тесных плавках.

Глория Дюбуа, ошарашенная неожиданным концертом, так и не поняла, как Эндрю удался такой экстремальный и необъяснимый фокус.

Надо же произвести такой стриптиз, не отрываясь от игры на саксофоне!

Растерянная аспирантка, завороженная экстремальным соло, не знала, что ей делать: то ли дослушать импровизацию до конца, то ли сбежать — и как можно скорее.

Но вот саксофон замолк, и Эндрю, все еще находясь во власти вдохновения, медленно двинулся к замершей в нерешительности неопытной Глории.

Аспирантка, чтобы не грохнуться в обморок от мужского излишества раскованного музыканта, сосредоточила взгляд на раструбе саксофона, который золотисто бликовал в робких лучах нотных подсветок.

Эндрю, не выпуская молчавший инструмент из рук, грохнулся на колени перед аспиранткой в мини-юбке.

Короткий подол накрыл вдохновенные и бесстыдные вихры джазиста.

И вот холодноватый нос виртуоза саксофона ткнулся в аспирантский живот.

Глория оцепенела от блеска саксофона и нестандартности положения.

Губы, натренированные мундштуком, поцеловали ее пупок.

Глория напряглась, как перед отчаянным прыжком в ледяную воду.

А Эндрю крепко вцепился зубами в резинку и начал стягивать трусики цвета морской волны, которые тихо потрескивали от статического электричества.

Смущенная и растерявшаяся Глория вдруг четко осознала, что вот-вот перед ней разверзнется бездонная пропасть, в которую так легко свалиться, но невозможно выбраться.

Глория Дюбуа поняла, что надо срочно прекращать эту фальшивую мелодию, которая была явно не в ее вкусе.

Нет, аспирантка не отколотила зубастого джазиста по темечку, как когда-то Большого Сэма, мастера трехочковых бросков.

Просто, очнувшись от импровизационных чар и блеска саксофона, Глория Дюбуа ловко сработала ногами и, оставив шелковый трофей в клыках музыканта, бросилась вон из комнаты для репетиций…

Глория вернула диск, навеявший досадные воспоминания, в бардачок.

Музыка больше не звучала в салоне аспирантского авто.

И радио тоже.

Глория до самого родового гнезда американских Дюбуа вела машину аккуратно и щадяще.

И вспоминала такое славное и беззаботное детство в старинном особняке.

Гранд-маман с малых лет приучала внучку ухаживать за розами.

О, как она боялась острых шипов!

О, как уставала от прополки сорняков и обрезания сухих побегов!

Но зато уже к семи годам заслужила от дедушки титул «Королева роз»!

Глория Дюбуа мельком глянула в панельное зеркальце и задала резонный вопрос:

— Ну что, Королева, оправдала титул?

И ответила сама себе без ложной скромности:

— Вполне.

Старый особняк был погружен во тьму, и лишь тускло светилось окно бабушкиной спальни на втором этаже.

Еще не доехав до ворот, Глория Дюбуа, как обычно, проклаксонила: три коротких и один длинный.

Гранд-маман отреагировала на приезд внучки, как всегда, самым неожиданным образом.

На этот раз в небо ударил заранее приготовленный фейерверк.

Разноцветные кометы, с треском и грохотом рассыпаясь на искрящиеся осколки, отражались в окнах, бассейне и старом фонтане.

Глория под великолепное огненное шоу припарковалась у крыльца, на котором уже стояла хозяйка в накинутом индийском пончо.

Захлопнув дверцу, внучка взбежала по ступеням и поцеловала бабушку в дряблую щеку.

— Ба, так, значит, ты в курсе?

— Про что, деточка?

— Про мою розу?

— Нет пока.

— А я думала, тебе маман сообщила.

— Ты же знаешь, деточка: Анфан-террибль подвергает меня обструкции.

— Так вот, Ба, мою Безымянную красавицу аккредитуют на Всемирную парижскую выставку.

— Поздравляю, милая!

Теперь бабушка поцеловала внучку.

— Я всегда верила, что ты обскочишь нас всех.

— И вообще, сегодня лучший день в моей жизни.

Глория широко раскинула тонкие руки, привыкшие к сложнейшим операциям под микроскопом.

— Самый лучший!

И об этом потрясающем факте тотчас же узнали:

Розы, которые располагались на территории усадьбы на правах главных обитателей почти повсюду.

Теннисный корт, давно соскучившийся по девичьим стонам на подачах.

Бассейн с подогревом, готовый принять в свои прозрачные воды хоть сто обнаженных девиц и столько же загорелых парней.

И даже флюгер на крыше, изображающий задорного галльского петушка.

Глаза гранд-маман, такие же голубые, как у внучки, только немного выцветшие и потерявшие былую остроту, выражали полное удовольствие:

— Значит, деточка, я не зря устроила фейерверк!

— Ба, а как ты догадалась?

— Поживи с мое…

— Постараюсь.

Счастливая внучка и не менее счастливая бабушка прошли в дом, обнявшись.

Как в детстве, Глория прижалась щекой к вышитому пончо, навсегда пропитанному ароматом розового масла.

— Ба, так, может, ты угадаешь и мою вторую новость?

— Это проще простого.

Гранд-маман подвела внучку поближе к лампе в старинном абажуре времен безысходного рабства и нарождающегося аболиционизма.