📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаКарьера подпольщика (Повесть из революционного прошлого) - Семён Филиппович Васильченко

Карьера подпольщика (Повесть из революционного прошлого) - Семён Филиппович Васильченко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 123
Перейти на страницу:
Абрам Самойлович.

Приказчик, поздоровавшись с хозяином, указал на Мотьку.

— Это — мальчик очень честной вдовы из нашей станицы. Если хотите, можно его принять, а, если сомневаетесь, пусть на несколько дней останется, пока найдем другого.

— Документы у него есть? — спросил еврей приказчика.

— Документы он принесет.

— Как тебя зовут? — обратился он к Мотьке.

— Мотька...

— Грамотен?

— Грамотен.

— Где-нибудь уже служил?

— В бакалейной лавке, на судне, - в городе еще нет.

— Воровать учил тебя кто-нибудь?

Мотька, не отдавая себе отчета в причине своей вспышки, рассердился, покраснел и на мгновение глянул исподлобья на незнакомого человека.

— Я у торговцев еще не учился!

Он, однако, рассмотрел, что морщинистое, несмотря на моложавость, лицо его будущего хозяина печально, а глаза пронизывают его насквозь и глядят ему внутрь, ощупывая его, и как бы отделяя в нем добро от зла.

Искра неясной симпатии к еврею мелькнула у него и он добавил:

— Меня приказчик вел-вел пять верст сюда, а теперь вы спрашиваете. Как-будто он не мог раньше там спросить об этом у кого-нибудь?

Еврей торговец почувствовал протест и сказал.

— Ну, не сердись, посмотрим, что будет! Андрей, —он указал на приказчика, —скажет тебе, что делать.

— Возьми чайник, пойдем со мной! — распорядился тот, — я поведу тебя в кухмистерскую, будешь там всегда брать кипяток.

Мотька последовал за ним с эмалированным чайником в заднюю комнатушку магазина, а затем на улицу.

С этого времени для него началась эпоха наблюдений над неведомой ему до того жизнью коренных горожан.

Не в пример бакалейной мелочной окраинной лавке Ковалева, обувный магазин Закса, как и другие магазины на Московской улице, открывался не по произволу, едва ли не с восходом солнца, а в девять часов утра летом и в десять зимой. В девять часов, а зимой в семь часов вечера, магазин закрывался. Мотька, если бы захотел, мог на ночь уходить домой и использовывать досуг, как он хочет, но ему отведена была прикухонная комнатка в доме многочисленной семьи Закса, и Мотька до весны жил в ней, посещая мать, обычно, только по воскресеньям, когда магазины торговали до двух часов дня, или в годовые праздники, когда торговля не производилась совсем.

Вся та часть Московской улицы, на которой обосновался теперь Мотька, была занята магазинами разных торговцев, представлявших как местные фирмы, так и отделения столичных предприятий.

Рядом с магазином Закса, по Одну сторону помещалась торговля фуражками и шляпами Померанца; затем шел мануфактурный магазин Елицера, дальше галантерейный— Гроссмана, еще дальше посудная торговля Ильина, отделение чайной фирмы Василия Перлова и С-вей, по другую сторону были — депо одежды Я. Хосудовского и С. Геронимуса, русский обувной магазин Дамочкина, книжный магазин московской фирмы «Сытин и K-о», магазин дамских нарядов и т. д. и т. д.... По другую сторону улицы, напротив магазина Закса, помещалось богатое одежно-мануфактурно - галантерейное и обувно-шапочное отделение Переделенкова, в котором, до поступления к Заксу, служил Лондырев, рядом с ним помещалась ювелирная мастерская Середницкого, «галантерея» Квассмана, отделение магазина Зингера...

В свободные часы в те дни, когда торговля шла слабо, а это бывало обычно после праздников, хозяева магазинов и приказчики наведывались друг к другу, не зная, очевидно, как убить время и сплетничали. В более занятое время они дежурили неотступно у стоек. Младший служебный персонал магазинов, мальчики и подручные, утром и после обеда околачивались в кухмистерской, куда почти все прибегали за кипятком. Тут Мотька узнавал подноготную деловую и семейную городских торговцев и богачей, и делал о них свои первые заключения и выводы.

Вскоре после того, как Мотька поступил в магазин, он стал свидетелем того, насколько ненавистничество со стороны русского торгового населения к евреям держит последних в страхе за свою судьбу.

В кухмистерской Мотька услышал обвинение против евреев в том, что они сожгли, рядом с синагогой, сиротский дом православной общины. Мальчишки со слов взрослых передавали, что соседство этого дома мешало евреям в синагоге «шабаши устраивать».

Мотька иногда с Сенькой, а теперь с мальчишкой, племянником Закса, шнырявший по вечерам по синагоге, охотясь за свечными огарками, мог только недоумевать, какие шабаши могли устраивать в синагогах богомольные евреи, когда, как ему было известно, в синагогу кто угодно мог прийти в любое время.

Между тем, мальчишки говорили шопотом не только о шабашах, но и о том, что с евреями будет расплата за сиротский дом.

Тут же мальчишки вспоминали картину еврейского погрома, происшедшего в городе несколько лет тому назад.

Они смаковали подробности этого погрома, сопровождавшегося убийствами, и продолжавшегося два дня. Они считали, что погром — самое справедливое, чем можно угостить, «жидовских пархачей».

Слушая эти рассказы и представляя себе возможность нападения на семью гостеприимного и доброго Айзмана, Мотька трепетал и спрашивал себя, неужели он, Мотька, незаметно для себя, продался «жидам» и перешел на их сторону, ибо погромные разговоры вызывали у него инстинктивно готовность защищать от громил семью Айзмана. И неужели, в самом деле, русские начнут вдруг без разбора бить евреев?

Вечер того же дня показал Мотьке, что погромные слухи распространялись не зря.

Мотька к этому времени прослужил у Закса только около двух месяцев и еще почти не получил представления о том, какие пружины двигают интересами населения Московской торговой улицы.

Вечером в тот день, когда Мотька услышал о том, что «жиды» сожгли сиротский дом, приказчик поручил ему купить для себя какое-то лекарство. Мотька купил, но затем его еще послал хозяин на телеграф и он забыл возвратить покупку приказчику. Когда закрылся магазин, он по обыкновению направился в дом Закса и только тут заметил, что лекарство осталось у него в кармане. Но было уже поздно, чтобы передать его «Баронету».

В кухне старая еврейка, мать Закса, готовила вместе с прислугой ужин.

Мотька не любил старуху, которая ругалась постоянно с прислугою за смешивание трефных и кошерных кухонных вещей. Ведьма! И она верховодит всем домом! Сейчас, тоже, проведя по Мотьке взглядом, чтобы посмотреть, кто вошел, она метнула в сторону какое-то кухонное орудие, дернула себя за передник и взвизгнула: —Трефной полонник! Трефная ложка! Повылазили у тебя глаза, что ты даешь это?

Прислуга, покачав в отчаянии головой, нагнулась к шкафу.

«Сама ты трефная, яга чортова», подумал Мотька. Если бы во время погрома убили только эту еврейку, Мотька был бы весьма доволен.

В кухне были две отгороженные комнатушки; он спешил забиться в одну из них, чтобы там зажечь огарок свечи

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 123
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?