Откровения акушерки. Тайны родильного отделения - Филиппа Джордж

Может быть, я что-то сделала неправильно? Или, наоборот, не сделала? Не слишком ли я самонадеянна? Смогла бы я предотвратить превращение ситуации в кризис, если бы поступила как-то иначе? Что, если бы я раньше поняла, что ребенок слишком большой? Эти вопросы мучили меня еще несколько недель.

Но на заслушивании отчетов Лора похвалила мою работу. Она поздравила меня с тем, что у меня хватило смелости предупредить профессора и не чувствовать угрозы со стороны врачей, когда я думала, что что-то идет не так. Это позволило мне почувствовать себя немного лучше – по крайней мере, у меня правильные инстинкты. Даже если это была ложная тревога, по мнению Лоры, я сделала правильный выбор. И после этого я могла спать спокойно, зная, что сделала все возможное, чтобы обеспечить безопасность Аманды.

* * *

Чем больше я работала акушеркой, тем больше полагалась на интуицию. И я научилась «читать» людей, видеть, что скрывается за их бравадой, определять, когда они колеблются, и действовать соответствующе. Потому что, даже если человек говорит одно, его поведение может рассказать о совершенно другом. Благодаря подобным ситуациям я обрела уверенность в себе и с течением времени становилась все более решительной. Тем не менее одна вещь не перестала меня раздражать и являлась тем, что я не совсем понимала в самом начале, – эмоции, которые придется вложить в дело. Я понятия не имела, сколько сил мне придется потратить на работу акушеркой. Невозможно пройти через столь яркие переживания, чтобы они вас не затронули. Каждые две недели случалась какая-нибудь новая драма, и я приходила домой и ревела навзрыд. Мне просто нужно было избавиться от гнетущих чувств. А бывали времена, когда я заканчивала смену в тот момент, когда пациентка собиралась рожать. И вместо того чтобы сосредоточиться на своей жизни, я зацикливалась на этой женщине, звоня в отделение посреди ночи, чтобы узнать, благополучно ли все прошло.

Это точно не работа с девяти до пяти. Наслаждение наблюдать лицо матери, когда она впервые видит своего ребенка, невозможно передать словами. Лучшая часть моей работы – вручать женщине ее малыша и смотреть на их лица, когда они встречаются друг с другом в первый раз. Какая честь быть рядом, разделяя этот особый момент! Но роды – дело трудное, и здесь тоже есть свои опасности. Вы учитесь держать удар и понимаете, что в жизни бывает всякое.

Я довольно быстро привыкла ко множеству различных аспектов работы. Например, стала опытным фотографом, умудряющимся схватить камеру в самый нужный момент, чтобы запечатлеть волшебное первое объятие родителей с их новорожденным ребенком. Я научилась избегать щипков или ударов женщин, испытывающих боль, хотя мои методы не всегда срабатывали и однажды меня даже укусили. Не могу сказать, что я была сильно этому рада.

– Эй! Кусайте своего мужа! – приказала я. – Тогда мы сможем отправить его в отделение неотложной помощи.

И я привыкла отвечать на миллион вопросов встревоженных родителей, которые рыскали в интернете и умудрялись находить самые непонятные осложнения, имеющие, как они считали, к ним отношение. Я не возражала, это было частью работы. Особенно внимательно я подхожу к ответам на вопросы: волноваться совершенно нормально, а теперь из-за обилия и доступности информации у всех нас появилась еще тысяча-другая причин для беспокойства. И хотя обычно я была рада, когда мне бросали профессиональный вызов, это было не всегда уместно. В самом деле, произошел один случай в мои ранние годы акушерства, когда пациентка действительно думала, что знает все лучше врачей, и ее поведение просто выводило меня из себя.

Диана прибыла в больницу довольно скоро после того, как у нее отошли воды, и с самого начала у меня возникли опасения. Воды были вязкими, зелеными от мекония и почти такими же густыми, как гороховый суп. Это означало, что там плавало много фекалий ребенка, и это не было хорошим сигналом. Младенцы обычно какают в амниотический мешок, только когда находятся в состоянии стресса. Меконий, попав ребенку в легкие, может вызвать инфекцию. Первое, что нам нужно было сделать, – выяснить, каково состояние ребенка, и для этого мне требовалось следить за сердцебиением плода. Но у Дианы были другие планы.

– Я против, чтобы кто-нибудь слушал сердцебиение мое ребенка, – твердо возразила она. – Я просто хочу родить сама, без постороннего вмешательства.

– Но мне лишь нужно проверить, что с вашим ребенком все в порядке, – объяснила я. – Судя по отошедшим водам, он может быть в опасности. Я хочу послушать сердцебиение плода.

– Нет.

– Но в данный момент ребенку угрожает инфекция. Я действительно хотела бы послушать его сердцебиение.

– Нет. Я чувствую своего ребенка. С ним все в порядке.

Муж Дианы, Майк, сидел рядом с супругой и грыз ногти. Судя по его пальцам, в последнее время он часто этим занимался.

Он молчал все это время. Потом, когда я готовила палату, мужчина тихо прошептал жене:

– Ди, тебе не кажется, что мы должны просто дать им проверить?

– НЕТ! – крикнула она в ответ с такой силой, что я подпрыгнула. – Я же сказала, если ты не можешь поддержать мои решения, значит, тебе здесь не место. Мы же договорились, помнишь? Мы хотели естественные роды.

– Да, да, именно так, – Майк съежился в пластиковом кресле. – Но если акушерка говорит, что так безопаснее, тогда…

– Мне не нужен монитор, ясно? Так что хватит, – отрезала Диана.

Хм-м… Придется попробовать другой подход.

В течение следующего часа я собрала всех старших членов команды, которых смогла найти в отделении. Лора попробовала уговорить Диану. Затем настала очередь врача-ассистента, потом я загнала ординатора в угол, и он изо всех сил пытался убедить пациентку позволить нам послушать сердцебиение ребенка. И наконец я применила секретное оружие – Анджелу. Если сладкоречивая Анджела не сможет уговорить эту даму, то я не знаю, кто сможет.

– Видите ли, моя дорогая, – объяснила Анджела, – у вас все хорошо, но у малыша могут быть проблемы, и мы должны ему помочь. Мы знаем, что это не ваш первоначальный план, но безопасность прежде всего, да?

– Я скажу вам то же, что и всем остальным, – фыркнула Диана. – Мне не нужен монитор. Я не хочу никакого вмешательства. Если я говорю, что с ребенком все в порядке, значит, так и есть. Так почему же на меня все насели?

– Хорошо, моя дорогая, хорошо. Я вас поняла, – успокоила ее Анджела и, бросив на меня быстрый взгляд, выскользнула из палаты.

И что теперь? Я была в полном отчаянии!

– Я не могу этого сделать, – сказала я Лоре двадцать минут спустя. – Я больше не могу принимать роды у этой женщины. Я не могу нести ответственность за ее ребенка. Это слишком серьезно. Если он умрет, произошедшее останется на моей совести, но она не позволит мне сделать ничего, чтобы помочь!