Откровения акушерки. Тайны родильного отделения - Филиппа Джордж

Теперь я встала на ноги. Я – акушерка! Но конечно же, нельзя увидеть и узнать все за три года. Есть некоторые ситуации, к которым никакое количество тренировок не может подготовить…

– У меня есть кое-что для тебя, Пиппа, – сказала Лора во время передачи смены. – Вторые роды с низким риском. Мама прибыла два часа назад, кажется, все идет хорошо.

Шла первая неделя после получения специальности, и я была благодарна Лоре за то, что она дала мне работу с низким риском, вполне заурядную. Шейка матки Аманды уже была расширена на 4 см, когда я взяла на себя заботу о ней в отделении для неосложненных родов. Там у нас имелось минимальное медицинское оборудование, гирлянды, ароматические свечи, множество подушек, диванов и кресел. В общем, приятная атмосфера. Партнер, Кейн, был с Амандой, в то время как мать женщины находилась дома с ее четырехлетней дочерью. Пациентка, судя по всему, хорошо справлялась с болью. В первый раз у нее были самопроизвольные роды через естественные родовые пути, так что мы ожидали того же и сейчас.

– Я слышал, что вторые часто проходят быстрее первых. Надо быть готовым! – пошутил Кейн.

– Такое часто случается, – согласилась я. – У меня было несколько пациенток, которые рожали второго или третьего ребенка в течение нескольких минут.

– И вы ловите младенцев каждый раз?

– Большую часть времени, – ответила я, улыбаясь в ответ.

События развивались довольно быстро, и атмосфера в комнате была веселой и непринужденной. Аманда справлялась только с энтоноксом, и в течение часа шейка матки полностью раскрылась, а женщина почувствовала желание тужиться, что она и сделала. Я не собиралась рисковать: держала поднос и готова была ловить ребенка. Но минуты шли, а ребенка все не было – казалось, как бы Аманда ни старалась, он не появится. Я попыталась наклониться, чтобы посмотреть, и, хотя могла почти видеть головку, она не двигалась. Ребенок оставался на месте. Аманда очень старалась, но ничего не получалось.

– Почему ребенок не выходит? – удивилась я. – Может быть, нужно изменить его положение?

Мы перевели Аманду в палату, где было больше оборудования, и поставили монитор, чтобы получить данные о сердцебиении ребенка. На этом этапе мы обычно ожидаем увидеть хорошую устойчивую линию, но я была совсем не довольна КТГ. Мы обнаружили ускорение ритма, где линия идет вверх, и замедление, где линия опускается ниже базового уровня. Второе показывало, что сердцебиение ребенка замедлялось во время схваток. После этого ритм снова восстанавливался, но замедление меня беспокоило. Оказалось, что ребенок находился в бедственном положении, и нужно было что-то делать.

– Я собираюсь позвать доктора, чтобы он осмотрел вас, – сказала я Аманде.

Я позвонила ординатору. (В любом отделении больницы есть разные врачи, и это может немного сбить с толку, если вы не знаете жаргона, но просто хотите объяснить… В те дни, когда еще не проводилась «модернизация медицинской специальности», названия должностей указывали на различные уровни стажа и опыта. Структура была такова: на первой ступени находился врач-ассистент, который является младшим специалистом; ординатор был выше по старшинству, а над всеми – консультант. Поскольку консультант – самый старший, он делает обход отделения утром, а затем часто находится на консультации или операции во второй половине дня. В ночное время он работает «по требованию», то есть не обязательно находится в больнице, но должен присутствовать в случае серьезной чрезвычайной ситуации. В наши дни все названия изменились, так что вы больше не врач-ассистент, а Ф2. Это серьезно сбивает с толку, поэтому мы все еще думаем в терминах старых классификаций.)

Ординатор, осматривая Аманду, решил использовать вакуум-экстрактор. Его осторожно приложили к голове ребенка, и он попытался вытащить его, но это ему не удалось. Затем он взял щипцы. Они похожи на гигантские щипцы для салата, которыми врач хватает голову ребенка, чтобы вытащить ее. Ординатор взялся за них и хорошенько потянул, потом попробовал еще раз. Правило такое: три рывка – максимум. Поэтому врач попытался в последний раз в надежде, что сейчас получится, но ребенок не сдвинулся с места.

– Ладно, Аманда, сейчас мы отвезем вас в операционную, потому что, возможно, понадобится сделать кесарево сечение, – сказала я ей, пока Кейну выдавали халат и пару перчаток. Важно было продолжать разговор с обоими партнерами, чтобы они знали, что происходит.

– С ним все нормально? – с тревогой спросила Аманда, когда я взяла ее за руку. – С ребенком все в порядке?

– Да, он в порядке, но мы должны вытащить плод как можно скорее, и нам нужно убедиться, что это будет самый безопасный способ для вас обоих.

Она кивнула, полностью доверяя нам, и я остро почувствовала ответственность за пациентку. Теперь ее везли прямо в операционную, и было принято решение вызвать консультанта. В этот момент Аманда все еще была в полном сознании, но не получала обезболивающего. Поэтому, как только женщина оказалась в операционной, мы сделали ей спинальную анестезию, так что у нее все онемело ниже груди. Когда появился консультант, мы все испытали огромное облегчение – это был профессор Эндрюс, заведующий кафедрой. У профессора с его хирургической командой была мантра: «Если я сделаю это, то и вы сможете», поэтому он никогда не избегал дежурств и не перекладывал свои обязанности на младших консультантов. Он принадлежал к редкому типу людей. Весь персонал и пациенты любили его.

Профессор представился Аманде и Кейну и, когда с любезностями было покончено, осмотрел роженицу и решил в последний раз попробовать щипцы перед операцией – правда, только один раз, так как ординатор уже пытался. Использование щипцов означает применение значительного давления к голове ребенка, которое не наносит вред в долгосрочной перспективе, но может привести к серьезным порезам и ушибам. Щипцы снова не помогли, так что оставалось только сделать экстренное кесарево сечение. Пока что все нормально. Большинство кесаревых сечений планируются заранее, но экстренные происходят постоянно и по разным причинам. Довольно часто неудобное положение ребенка в утробе или тазовое предлежание плода[15] может сделать роды через естественные родовые пути очень трудными, но врачи изо всех сил стараются избежать операции, пытаясь вытащить ребенка с помощью вакуум-экстрактора или щипцов. Это все вопрос срочности. Если ребенок должен выйти сразу, мы незамедлительно перейдем к операции, но кесарево сечение – обычно последнее средство, поскольку сопряжено с риском.

Как только мы проинструктировали Аманду и ее партнера, рассказав им, что происходит, пара с готовностью приняла решение профессора. Единственное, чего они хотели, – чтобы ребенок был в порядке, и полностью доверяли врачам. К слову, на то были веские причины. В конце концов, теперь рядом с ними находились все медики отделения: профессор, ординатор и врач-ассистент, а также целая команда специалистов. Профессор начал делать надрез, и через несколько минут оттуда появился маленький мальчик Аманды, живой и невредимый. Как только Эндрюс поднял его, я поняла, в чем заключалась проблема: он был огромен! Очень большой ребенок весом в 4,6 килограмма. Вот почему он не смог спуститься по родовому каналу. У него обнаружилось несколько порезов и синяков от использования щипцов, но ничего необычного, и счастливые родители были рады, что их сын в порядке.