Откровения акушерки. Тайны родильного отделения - Филиппа Джордж

* * *

Конечно, все может пойти не так, как надо. Нужно быть готовым к неожиданностям во время родов. Должна признать, что даже при том, что я могу сохранять спокойствие в чрезвычайных ситуациях, были моменты, когда я чувствовала себя кроликом, застигнутым светом приближающихся фар. В последний год обучения мне поручили присматривать за прекрасной женщиной по имени Тэсс. Это были первые роды с низким риском, и она хорошо справлялась только с энтоноксом в течение нескольких часов. Но затем, в переходной стадии, боль начала овладевать ею. Пациентка умоляла дать ей еще немного обезболивающего и, хотя категорически возражала против эпидуральной анестезии, была счастлива сделать укол диаморфина. После того как Тэсс дали обезболивающее, она расслабилась, и я позволила ей немного вздремнуть, прежде чем придет время переместиться в родильную палату. Тэсс лежала на кровати с закрытыми глазами и спала, как мне показалось, бормоча что-то невнятное. Мы вкатили ее через двойные двери в палату, но теперь ей самой нужно было слезть с каталки и лечь на койку, и я сказала:

– Давайте переместим вас на эту кровать.

Ничего. Я повторила:

– Тэсс? Ну же, просыпайтесь. Просыпайтесь, просыпайтесь! Ну же, Тэсс, давайте! Тэсс? Тэсс?

Ничего. Женщина совершенно не реагировала.

Теперь партнер попытался разбудить Тэсс – он тряс ее за плечо и почти кричал ей в ухо, но она не отвечала. Я начала паниковать и быстро проверила показатели: артериальное давление, сердце, дыхательные пути – все было в порядке, что странно. Диаморфин угнетает дыхательный центр, поэтому, если бы происходящее было реакцией на препарат, можно было предположить, что он повлиял на дыхание пациентки, но все было в норме. Вот только мы не смогли ее разбудить. Это определенно было ненормально, потому что роженицы не спят глубоко: это просто невозможно, когда тело выталкивает что-то размером с арбуз через чрезвычайно чувствительное отверстие размером с лимон. Обычно подобное будит довольно резко! Тэсс явно не спала, она была без сознания. Я вышла из палаты в оцепенении и объявила людям в коридоре:

– Кажется, наша пациентка без сознания.

О чем я только думала! Я должна была нажать кнопку экстренного вызова. Она существовала как раз для таких случаев. Но я была так занята, стараясь сохранять спокойствие и не слишком остро реагировать, что не смогла сделать единственную вещь, которая бы настроила команду правильным образом. Из-за путаницы с показателями я не была полностью уверена, что это была чрезвычайная ситуация. К счастью, мое маленькое объявление возымело нужный эффект.

– Без сознания? – спросила акушерка за столом.

– Да, – ответила я. – Я… э… думаю, это реакция на диаморфин.

Вся команда бросилась на помощь. Они быстро ввели наркан, препарат, который блокирует диаморфин, и это очень быстро привело пациентку в чувство. Тэсс сразу же проснулась и огляделась вокруг, почти как в фильме «Криминальное чтиво», где Ума Турман получает порцию адреналина и пугается всех людей в комнате. Мы перенесли ее на другую кровать, но теперь, когда эффект диаморфина был отменен нарканом, она не получала никакого облегчения боли, и, поскольку матка все еще сокращалась, женщина попала в сущий ад. Мы пытались объяснить ей, что случилось, но она была вне себя:

– О боже, с ребенком все в порядке? Все нормально? – постоянно спрашивала она.

Ее успокоили. И поскольку диаморфин больше не действовал, Тэсс согласилась на эпидуральную анестезию, как только легла.

В конце концов у пациентки начались роды через естественные родовые пути, и с этого момента все пошло хорошо, но я была так потрясена случившимся, что часто ходила к ней после родов убедиться, что все в порядке. Я чувствовала вину и ответственность за нее – так или иначе, именно я сделала укол диаморфина, – и на какое-то время это подорвало мою уверенность в себе. Но Бев сказала, что я не должна позволять плохому влиять на меня: «Ты учишься на ошибках, узнаешь что-то новое и двигаешься дальше».

Во время заслушивания отчетов мы говорили о том, что могли бы сделать по-другому, и обсуждая случай Тэсс, коллеги сказали: «В следующий раз просто нажми кнопку экстренного звонка, а не выходи из палаты». Черт!

Как ни странно, вскоре после инцидента я увидела Тэсс в супермаркете. Было приятно снова столкнуться с ней, и женщина казалась здоровой.

– Как вы? Как ребенок? – поинтересовалась я.

Мы немного поболтали, а потом договорились встретиться за чашечкой кофе. Мы отлично поладили и с тех пор встречались по вечерам в пабе, ходили в гости друг к другу. В общем, тогда мы подружились! Когда она снова забеременела, я согласилась лично принять ее второго ребенка. Она позвонила мне однажды в девять утра, когда я укладывала в машину последние вещи для поездки.

– Пиппа, у меня начались схватки! – пропыхтела она.

– Тэсс, я еду в Центральный парк! – ответила я.

Ну что ж. Планы изменились. Мы отложили поездку в Центральный парк на несколько часов, пока я помогала Тэсс во время вторых родов, и это было здорово. Мы придумали специальное кодовое слово, которое означало, что боль была слишком сильной и Тэсс хотела эпидуральную анестезию. Поэтому, когда она сказала «лапша», я поняла, что она говорит серьезно. Подруга родила через пять минут после того, как анестезия подействовала.

– Тебе это было не нужно, – говорю я ей все время.

Тэсс сейчас тридцать пять, и два года назад она начала посещать акушерские курсы.

– Ты вдохновила меня, – призналась она. – Я хочу делать то же, что и ты.

Это самый большой комплимент, который мне когда-либо делали. Тэсс сейчас учится на последнем курсе и в сентябре получит специальность, и, честно говоря, не могу представить лучшего человека для нашей профессии.

* * *

К концу третьего, то есть последнего года обучения наша группа из двадцати человек сократилась до тринадцати. Это показывает, насколько трудным был курс, ведь так много из нас не смогло дойти до конца. Я была самой младшей, и, хотя происходящее часто меня удивляло и даже потрясало, а временами возникали колебания в выборе, я изо всех сил старалась добраться до финиша. В первый же день, когда я натянула ярко-синий костюм, надела пояс и застегнула богато украшенную серебряную пряжку, меня переполнила гордость. Посмотрев на себя в зеркало, я увидела совсем другого человека, не желторотого подростка с широко раскрытыми глазами, только что поступившего на курсы. Я стала уверенной, более твердой, настойчивой и, хотя временами сомневалась в себе, теперь имела достаточно ресурсов и подготовки, чтобы справиться практически с чем угодно. Спасибо блестящей наставнице, которая поддерживала меня, и моей удивительной семье, никогда не позволявшей сдаваться.