Экстр - Дэвид Зинделл

Хорти Хостхох, “Реквием по хомо сапиенс”

Данло вышел из мультиплекса у маленькой желтой звезды прекраснее всех звезд, которые ему доводилось видеть. В систему этой звезды входило девять круглых, приятных на вид планет, одна из которых находилась совсем близко от Данло. В каких-нибудь десяти тысячах миль под “Снежной совой” вращался сине-зеленый мир, окутанный ярко-белыми облаками.

Данло не верил в свою удачу. Мало того что он чудом вышел из безвыходного аттрактора – ему еще посчастливилось найти такую красивую, гостеприимную планету.

Весь дрожа от торжества и радости, Данло открыл корпус корабля, чтобы посмотреть на этот безымянный мир. Он долго разглядывал мохнатые бурые континенты и сверкающие синевой океаны. Компьютер-сканер, проанализировав атмосферу планеты, обнаружил кислород, азот и двуокись углерода, включенные в поток органической жизни. Желая окончательно убедиться в том, что он вышел в реальное пространство, Данло исследовал эту реальность телескопами, сканерами и собственными глазами – он должен был увидеть ее такой, как она есть. В линиях горных цепей, в ломаных очертаниях континентов и океанов ему чудилось что-то невыносимо знакомое.

Он не сразу понял, что именно, но, порывшись в памяти, испытал шок узнавания, как при встрече с другом, который вышел из ран и шрамов старости во всей нетронутости и блеске юных лет. Его изумляло, как точно облик планеты совпал с картинкой из его памяти, – изумляло то, что здесь, в сердце Тверди, он открыл планету в точности такую же, какой запомнилась людям Старая Земля.

Нет, не может быть. Это невозможно.

Да, это была Земля и в то же время не Земля. Планета представляла собой девственную, первобытную Землю, не тронутую войнами и безумием Холокоста, исцелившуюся каким-то образом от своих страшных ран. В ее атмосфере не наблюдалось даже следа углеводородов, хлоридных пластмасс или плутония, вопреки ожиданиям Данло. Океаны, которые он изучал в телескоп, изобиловали жизнью и были совершенно чисты – ни нефтяных пятен, ни мусора. По травянистым равнинам континента, похожего на Африку, бродили стада антилоп, и львы, и животные наподобие лошадей, раскрашенные в черную и белую полоску. Там росли деревья. Деревья! Часть каждого континента, за исключением самого южного, покрывали нетронутые ярко-зеленые леса. Такая Земля могла существовать пятьдесят тысяч лет назад или по прошествии пятидесяти тысяч лет, но трудно было понять, откуда взялась здесь эта прекрасная планета сейчас.

Если Старая Земля все еще существовала, она, как хорошо знал Данло, должна была находиться где-то за восемьдесят тысяч световых лет отсюда, в рукаве Ориона, близ Сагасрары и Аноны Люс. Невозможно, чтобы кто-то, даже богиня, имел руки настолько сильные и длинные, что мог бы перенести целую планету через пятьдесят тысяч триллионов миль опасного, полного звезд пространства. Данло, глядя в свои телескопы, сомневался, видит ли он что-то в действительности.

Говорили, что Твердь способна манипулировать всеми видами материи на неисчислимых расстояниях реального пространства одной лишь силой своей воли и мысли. Возможно, Она в это самое время манипулирует молекулами его мозга, пощипывая нейроны, как музыкант – струны паутинной арфы. Кто знает, какие мелодии способен исполнить неизмеримо высший разум на его сознании, какие видения способна богиня внушить человеку.

Через некоторое время Данло решил, что должен положиться на собственные глаза и аналитические данные своего компьютера – вопреки опасениям, что его связь с корабельным компьютером и прочие ощущения есть лишь искусная модель реальности, в которую Твердь заставляет его поверить. Объективной информации, подтверждающей эти опасения, у него нет, но нельзя забывать, что он находится в пространствах Тверди, в самом Ее мозгу. Бытв может, и Она, используя чтото вроде информационного вируса, проникла в его сознание.

И его образ как пилота, проникшего в Ее живую субстанцию, возможно, является сейчас одной из глубочайших мыслей богини. Эта попытка разобраться, кто в ком находится, напоминала позицию человека, который держит одно зеркало против другого и вглядывается в бесконечный сверкающий коридор, сходящийся к одной изначальной точке.

Данло, окончательно запутавшись с вопросом, что считать наружным, а что внутренним, испытывал тошноту и головокружение. Ему пришло в голову, что он, возможно, вовсе и не вышел из аттрактора. Возможно, он по-прежнему падает в черноту мультиплекса, проходя через бесконечные кошмары и галлюцинации обезумевшего пилота, а возможно, он так и остался на своей родной планете. Ему тринадцать лет, и вокруг бушует сарсара, великая буря, чуть не убившая его на льду моря во время путешествия в Невернес.

Может статься, он так и не добрался до Невернеса, не стал пилотом, и эти последние девять лет его жизни только приснились ему – до сих пор снятся. Его мозг, словно пуская пузыри сквозь толщу темной воды, создает воображаемые образы – например, показывает ему Ханумана ли Тоша с дьявольскими голубыми глазами и сломанной душой, образ друга, который его предал, который его предаст. Который вечно будет смотреть на Данло своими полными смерти глазами, прожигая его молнией, кровью и памятью, нанося ему глубочайшую, не подлежащую исцелению рану. Возможно, ветер наконец повалил Данло на лед и он, одолеваемый холодом, лежит и грезит о будущем, о жизни и о смерти. Никогда ему не узнать, так ли это. Нет возможности это знать. Ужасающая, парадоксальная природа реальности такова, что, если размышлять о ней слишком много или вглядываться в нее слишком глубоко, она начинает представляться нереальной.

Но я– то знаю, подумал Данло. Я знаю то, что знаю.

Где– то внутри него, под его умопостроениями и мозговыми импульсами, таилось знание более глубокое. В каждой клетке его организма хранился безбрежный древний разум, не имеющий отношения к работе его мозга, и каждая из клеток чувствовала притяжение лежащей внизу планеты. Казалось, что каждый атом его тела помнит эту планету и узнает ее. Данло решил наконец не сопротивляться больше этому глубокому чувству реальности. Он знал, что эта блуждающая Земля реальна, знал, что видит белые шапки ее полюсов и серо-зеленые северные леса такими, как они есть в действительности. Ему во что бы то ни стало нужно было удостовериться, что это его знание -правда, что наблюдаемые им картины и шепот его клеток – это торжество его чувства истины, торжество того таинственного и чудесного сознания, которое присуще всем людям и всему, что есть во вселенной.

Если эта Земля реальна, то и ее возникновение в пространстве-времени тоже реально. Возможно, ее вовсе не перенесли через космические расстояния – возможно, это богиня ее создала.

Как только эта мысль пришла Данло в голову, с планеты через атмосферу ударил в космос лазерный луч. В этом сигнале не содержалось информации, которую компьютеры корабля могли бы расшифровать, но сам лазерный сигнал, идущий с одного из лесистых побережий, был своего рода информацией. Данло впервые задал себе вопрос, есть ли на этой Земле люди. То, что они могут там быть, казалось вполне естественным. Данло вспомнил, что его отец при первом путешествии в Твердь открыл планету, населенную людьми, которые никак не могли поверить в то, что прожили всю свою жизнь в звездной туманности, пронизанной божественным разумом.