Сталин и женщины - Дмитрий Верхотуров

Такой подход не имеет никакой познавательной ценности. Невозможно определить, добился ли Сталин успеха или потерпел неудачу, поскольку это зависит от выбора позиции автором. Если автор считает, что Сталин был великим вождем, то у него неизбежно будет везде и всюду беспрерывный и беспробудный успех, прямо-таки железная поступь побеждающего социализма. Если, наоборот, автор уверен в негативной роли Сталина, то у него все будет изображено неудачей, провалом, ошибкой.

Моя позиция в том, что одна часть решений и действий, предпринятых Сталиным, в том числе и в решении женского вопроса, была обусловлена принятой идеологией и программными установками, а другая часть формировалась под давлением различных входящих обстоятельств внутреннего и внешнего свойства.

Индустриализация и коллективизация были вызваны и программными установками построения общества диктатуры пролетариата, из чего вытекала задача укрепления и развития этого самого пролетариата, сконцентрированного на фабриках и заводах, и таким объективным фактором, как неизбежность новой мировой войны.

У этой политики был исходный пункт: планы или программные заявления. Найти их не составляет особого труда, особенно для начала 1930-х годов, когда они почти всегда широко публиковались. Далее был период реализации, когда планы претворялись в жизнь и проходили через сложный лабиринт из способности партийного и советского аппарата к практической работе, из реакции общества и всевозможных объективных обстоятельств. Наконец, был период подведения итогов, когда работа прекращалась или сводилась дальше к повседневной, привычной рутине, а в прессе отмечались достигнутые успехи.

Рассматривая сталинскую политику в любом аспекте через призму стадий реализации, мы уже без труда сможем сказать, добился ли Сталин желаемого или нет. Если, к примеру, было заявлено в планах создать мощную индустрию и она появилась, это значит, что успех был. Но если, к примеру, было заявлено о коллективизации быта и создании коммун, но таковых не появилось в достойном упоминания количестве, это означает неудачу. Анализируя ход реализации неудавшегося плана, можно понять, в чем состоял корень провала и на чем советское руководство споткнулось.

Планы первых пятилеток не были чисто экономическими планами и не сводились только и исключительно к росту выплавки чугуна и стали, росту производства автомобилей, тракторов, станков и так далее. В них был и социальный аспект, о чем в соответствующих документах прямо говорилось. Сталин стремился превратить послереволюционное общество Советской России в общество полностью трудящееся, в котором промышленный пролетариат занимал бы доминирующее место. С этими планами можно и не соглашаться, но отбрасывать их в анализе сталинской политики мы не имеем права.

Социальная реконструкция советского общества была делом трудным и многофакторным, теснейшим образом связанным с развитием народного хозяйства, его успехами и провалами. Если индустриализация и коллективизация в целом Сталину удались, то вот в социальной реконструкции основная часть планов и предположений не была выполнена, хотя в ряде моментов были серьезные и впечатляющие успехи. Советских женщин эти неудачи социальной реконструкции в СССР коснулись самым непосредственным образом.

Впрочем, все сказанное выше вовсе не означает, что фактическая борьба за права женщин в СССР шла просто и гладко. Хотя в литературе это часто преподносится именно таким образом, тем не менее есть данные и о том, что 1920-е годы для советских женщин были тяжелым временем. На них легло послевоенное разорение страны, голод, бытовое неустройство и тяжелый жилищный кризис, огромные трудности с трудоустройством, вызванные массовой демобилизацией мужчин. Но это было только полбеды.

Советское государство, столкнувшись с сильными хозяйственными трудностями, не только маневрировало и даже допустило частный капитал в рамках новой экономической политики, но и вынуждено было существенно сократить материальную помощь женщинам с детьми. Это выразилось в первую очередь в сокращении сети учреждений по охране материнства и детства. В материалах III Всесоюзного съезда по охране материнства и детства есть на сей счет многозначительные данные.

В 1917 году на всю страну было всего лишь 34 учреждения по охране материнства и детства, включая 14 фабричных яслей, 7 домов ребенка и 6 консультаций для детей. Сеть расширялась в ходе всей Гражданской войны, несмотря на страшную разруху, острейший дефицит топлива и голод: в 1918 году – 248 учреждений, в 1919 году – 368 учреждений, в 1920 году – 1252 учреждения, включая 565 яслей. Пика эта первоначальная система достигла в 1922 году – 2508 учреждений, в том числе 914 яслей, 237 домов матери и ребенка, 765 домов ребенка (то есть приютов для брошенных детей).

Но уже на следующий год сеть сократилась чуть менее чем наполовину, до 1344 учреждений, в том числе 447 яслей (48 % к прежнему уровню), до 110 домов матери и ребенка и до 491 дома ребенка[61]. По большому счету это была социальная катастрофа для женщин. В условиях нищеты и послевоенной разрухи столкнуться еще и с запертыми дверями закрытых учреждений – это было труднопереносимо.

Сокращение сети учреждений было связано с тем, что в условиях НЭПа хозяйственные органы, которые содержали 83 % яслей (остальные 17 % содержались за счет Наркомздрава), старались сбросить с себя эти непрофильные расходы. За каждые ясли и каждый дом ребенка разворачивалась упорная борьба, в которой В.П. Лебедева советовала привлекать профсоюзы и требовать через них включения расходов на ясли и другие детские учреждения в коллективный договор с предприятиями, на которых широко применялся женский труд. Наркомздрав имел тогда весьма скудный бюджет, и переложить на него расходы по содержанию всех учреждений по охране материнства и детства означало бы закрыть большую их часть и разрушить с трудом созданную систему. И так урон от экономии средств был очень велик. В последующие годы число учреждений росло, но весьма плавно, и перекрыло уровень 1922 года только в первой пятилетке.

Решение было вынужденным. В годы Гражданской войны выкраивался последний кусок, чтобы хоть чем-то помочь матерям и детям. Но теперь советскому государству требовался капитал для восстановления и развития промышленности. Советскому Союзу требовались металл, уголь, нефть, расширение промышленного производства, и это обстоятельство заставило временно пожертвовать интересами женщин.

В этой области в первой половине 1920-х годов СССР был отброшен назад. Полного отката к дореволюционному положению не произошло, сохранялись важнейшие завоевания революции, в первую очередь в правовом статусе женщин и в значительном снижении младенческой смертности. Но все же дальнейший прогресс в реальных правах женщин достигался ценой колоссального напряжения аппарата по охране материнства и детства, партийных женотделов и других органов, задействованных в улучшении положения советских женщин. В качестве некоторой компенсирующей меры было разрешено делать аборты.