Сталин и женщины - Дмитрий Верхотуров

Эпоха лозунгов и собесовского подхода прошла, и теперь, как было признано на III Всесоюзном съезде по охране материнства и детства, дело состояло в методичной работе и четких директивах. Борьба за реализацию прав женщин постепенно переходила в плоскость хозяйственной работы.

Советское руководство тогда очень хорошо понимало, что социальная политика требует крепкого хозяйственного базиса, поскольку предполагает несение значительных материальных расходов. Скажем, одно только обзаведение зданиями и помещениями для необходимых учреждений превращалось в масштабную строительную программу. Но одних зданий было мало. Нужно было обставить эти учреждения мебелью, обеспечить оборудованием и медицинским имуществом, подготовить кадры, постоянно финансировать. Сейчас этот момент затратности социальной сферы осознается очень плохо, что является как следствием советского наследства и огромных материальных средств, вложенных в медицинские и социальные учреждения за 70 лет советской власти, так и следствием резко изменившейся структуры российской экономики по сравнению с экономикой раннего Советского Союза. Тогда в распоряжении советской власти не было накопленных за десятилетия основных фондов социальных учреждений, не было прекрасных больниц, роддомов, поликлиник, все требовалось строить и оснащать практически с нуля. Советская власть не могла также решить эти проблемы за счет массового экспорта нефти и газа, как сейчас, хотя бы потому, что и сам экспорт был сравнительно невелик и сталкивался с сильными ограничениями на внешнюю торговлю, наложенными капиталистическими странами, и потому, что экспорт в первую очередь служил целям и задачам восстановления и скорейшего развития советской индустрии. Нужно было каким-то образом прыгнуть выше головы, чтобы разрешить все многочисленные вопросы и проблемы, связанные с положением женщин.

Это была одна связь женского вопроса с хозяйственным базисом. Вторая связь проходила через быт, который, как видно из предыдущих глав, оказывал колоссальное воздействие на деторождение и детскую смертность. Это короткое слово обозначало целый спектр проблем, связанных с жильем и его состоянием, с кухней, со стиркой и гигиеной вообще, которые касались женщин самым прямым и непосредственным образом. Быт начала 1920-х годов был очень сложен и чудовищно трудоемок, поглощал много времени, отрывая его от отдыха, образования и ухода за детьми. Улучшение быта было самой насущной задачей, но тут требовались грандиозные материальные затраты, в первую очередь на жилищное строительство и на перестройку коммунальной энергетики. Для решения этих задач требовалось топливо, металл, различное оборудование и товары, а для производства всего этого нужно было сначала построить новую тяжелую промышленность. Индустриализация, таким образом, становится рычагом, без которого кардинальное улучшение положения женщин было совершенно невозможно.

Потому в середине 1920-х годов в советской политике в отношении женщин назревал коренной поворот, непосредственно связанный со Сталиным и проводимой им политикой. Во-первых, Сталин на XIV съезде ВКП(б) в 1925 году провозгласил политику индустриализации. Помимо общехозяйственных достижений индустриализация предусматривала также накопление необходимых материальных фондов для коренного улучшения положения женщин по всем направлениям.

Во-вторых, планы индустриализации и первых пятилеток предусматривали коренные социальные изменения и превращение основной части населения СССР в пролетариат, то есть в самодеятельное население, занятое наемным трудом. Это касалось также и женщин, которые должны были составить значительную часть этого нового советского пролетариата. Из этой политики вытекало то, что женщины, ранее в основной массе не занятые в производстве и вообще бывшие несамодеятельным населением без собственных источников средств к существованию, должны были быть привлечены к труду. Для этого требовалось решить целый комплекс вопросов, связанных с грамотностью женщин, обучением их трудовым профессиям и привитием им участия в общественной жизни, управлением производством и государством.

В-третьих, собственно, в сфере охраны материнства и детства требовалось усовершенствовать и саму систему учреждений и добиться решающих сдвигов в условиях быта, которые сильнейшим образом влияли на деторождение.

В-четвертых, максимально улучшить бытовые условия женщин, высвободить их время и силы для производства и для общественной деятельности.

Вот таким образом определялась повестка дня в женском вопросе на конец 1920-х и на 1930-е годы. В сущности, вплоть до начала Великой Отечественной войны практическое решение женского вопроса в СССР развивалось по этим направлениям. Сложность состояла в том, что все перечисленные вопросы так тесно переплетались между собой, так цеплялись друг за друга, что нельзя было делать что-то одно без существенных сдвигов во всех других вопросах. Скажем, нельзя было бороться за рост рождаемости без улучшения быта и ликвидации жилищного кризиса, взаимосвязь плохих жилищных условий с высокой детской смертностью была более чем очевидной.

Поскольку решение женского вопроса на практике не терпело отлагательства, а у советского государства не было ресурсов, чтобы обеспечить прорыв просто затратой материальных и финансовых средств, в проведении новой политики в отношении женщин нужно было найти наиболее простые и экономичные способы. Эта задача потребовала немалых усилий и изобретательности.

Ленину часто приписывается фраза: «Каждая кухарка должна научиться управлять государством». Сам он именно в такой форме эту фразу не произносил и не писал, ее сформулировал Маяковский в поэме «Владимир Ильич Ленин». Но, надо сказать, вариант Маяковского настолько точно и емко отражал устремления большевиков по части расширения общественной активности женщин, что он и прижился в народной памяти.

Ленин с первых же дней революции требовал привлекать к задачам государственного управления сознательных рабочих и солдат, привлекать к этому всех трудящихся и всю бедноту, учить их управлять государством и народным хозяйством. В том числе, конечно, привлекать и учить женскую часть пролетариата. Однако именно в этом вопросе, пожалуй, в наибольшей степени выразилась вся сложность разрешения женского вопроса, который легко было провозгласить и декретировать, но трудно осуществить.

Женщин изначально не удалось привлечь к государственным и общественным задачам массово и широко по довольно банальным причинам. Женщины в Советской России были неграмотными и совершенно не имели никакого административного опыта, никакого представления об общественном устройстве.

Поразительно низкий уровень женской грамотности, с которым пришлось столкнуться большевикам, можно выразить в цифрах. На начало 1920-х годов 87 % женщин в РСФСР были азбучно неграмотны, то есть не могли читать и писать. 13 % женщин были частично грамотными. Только 0,8 % женщин, или 535 тысяч человек, имели образование выше начального[62]. Женщина с образованием была большой редкостью.