Ты для меня одна - Юлия Крынская

— Ты мёртвого уговоришь, — улыбаюсь я и облизываю губы. — Неси свою вкусную девочку сюда.

— Мэл влюбилась, — замирает Марго и, опираясь на ладони, нависает надо мной.

— Ей уже шестнадцать, — смотрю я на неё с недоумением. — Влюбляться нормально в этом возрасте.

— Нормально, — соглашается Марго.

— Ты не останавливайся, — подбрасываю я её слегка на бёдрах, и она продолжает простые, но такие замечательные движения. — С другой стороны акулий мусс в фирменном блине и ягодки от стресса ты бы просто так не принесла.

— Светлая мысль.

— Когда мужчина трахается, Маргош, в его голове мысли только тёмные, — оргазм где-то близко, и Марго подключает к делу сильные мышцы своей сказочной пещерки. — О да, девуля, умница.

— Тогда дам наводку. Проблема в предмете обожания.

— Руслан что ли? — теперь замираю я.

— Тепло! — Марго наклоняется ко мне ниже, и тело её охватывает дрожь. — Давай, Фрол, давай! Покажи на что ты способен.

Быстрые шлепки тел, рваное дыхание, пот выступает у меня на лбу, зажмуриваюсь, и разряжаю всю обойму в хлюпающую от соков нежную глубину. Марго обрушивается на меня, и я в таком блаженстве, что готов к любой правде.

— Мэл влюбилась в Волконского.

— Это плохо, — прикидываю их разницу в возрасте. — А ревела из-за того, что звезда наша кощеюшку в коллекцию к волчку присовокупила?

— Да. Эти сказочные персы звонили недавно. Маруся свистнула у Димки сына, а у Руса вертолёт. Они думали, что эта макака сразу полетит домой, но ошиблись. Ей захотелось от души попетлять над заливом. На связь с ними она не выходит.

— Мои легионы! А куда этот старый пёс смотрел?

Марго соскальзывает с меня, а я сажусь на диване.

— Судя по сообщению, что Руслан недавно прислал, Маруся с мальчиком с минуты на минуту будут здесь, — докладывает она, и, подхватив одежду, скрывается в душевой.

Предпочитаю упасть в бассейн. Когда Марго возвращается, я лежу на поверхности воды в позе морской звезды. Группируюсь и, доплыв до бортика, выхожу из воды.

— Что надумал? — бормочет Марго, удерживая шпильки во рту. Она на скорую руку скручивает волосы в толстый жгут и закрепляет в высокий причесон на голове.

— Давай их всех ко мне по очереди в кабинет.

— Не выйдешь даже встретить? — глаза Марго округляются.

— Прости хлеб не успел испечь и соли не закупил, — натягиваю шорты, футболку и целую жену в нос. — И постарайся, чтобы девы не затеяли свару. Сразу Марусю ко мне!

— Да, мой король.

Выходим из бани, и я, приложив козырёк из ладони к глазам, поворачиваюсь к лесу. Вертушки Руслана пока не видно, не слышно. Трогаю жену за плечо.

— Знаешь, поговорю я с Меланьюшкой для начала. Может это и неплохая затея, — вспоминаю наши разговоры с Димоном. — Я ведь следующую дочь Волконскому обещал. Если мы породнимся с ним и Молодцовым, это такая мощь будет.

— Хорошо, что у тебя только два компаньона, — усмехается Марго. — А то женихи Еси и Вари танцевали бы на свадьбе с палочкой, а Ксюхин с капельницей.

— Да ладно тебе, — обнимаю жену за талию и веду к дому. — Вон мы с тобой жаримся как! Дом трясётся. Чует моё сердце, следующий будет мальчик!

— Может всё-таки воспользуемся чудесами науки, — робко просит Марго. — Чтобы точно мальчик.

— Нет! Всё должно идти естественным путём.

— У меня по этому пути дети уже, как в аквапарке из туннеля вылетают.

— Королева, — заговорщицки шепчу я. — Егор тут такую тему подсказал. Его дед с собой всегда в постель портупею брал. Так четыре сына настругал. И ни одной девки.

— Да ты затейник, — Марго наклоняется к розовому кусту и поправляет ветку с крупными бутонами, слишком низко склонившуюся к земле. — Но должна признать, с таким мужем и отцом как ты, можно и десять детей иметь.

— Люблю тебя, малышка моя, — прислушиваюсь к нарастающему гулу вертолёта. — Я сам позову Мэл, а ты встреть Марусю.

Фрол

Стучу в комнату Мэл. Прислушиваюсь. Тишина.

— Мэл… Меланьюшка! Открой папе.

Остальные девчонки засели в гостиной за уроки, после втыка Марго за ночной дебош. Они занимаются у неё круглый год. Мне близняхи доложили, что Мэл убежала от них и закрылась у себя. Выхожу на улицу, комната Мэл на первом этаже. Давно к дамам в окно не лазал, в институте последний раз, наверное. Рама открыта, но так просто до подоконника не допрыгнешь. Толкаю к стене телегу, выкрашенную королевой в веселенький, поросячий цвет. Влезаю посреди роз, стараясь не раздавить их. Если Марго увидит меня сейчас, лучше бы мне не родиться тогда на свет. Всю плешь прожрёт за свои саженцы.

Подцепляю двумя пальцами москитную сетку, проталкиваю её вовнутрь и сам влезаю следом. Мэл лежит на постели в своей любимой военной «песочке» и смотрит в потолок. Штаны-шаровары с двадцатью карманами, майка обтягивает вполне себе приличную грудь. Наверное, впервые в жизни смотрю на Мэл глазами мужчины, а не отца. Виноват я, конечно, перед ней. Все в семье у меня девочки-девочки, а эта конь… А, впрочем, не такой уж конь. Вполне себе кобылка.

— Что ты уставился? — открывает Мэл глаза и рывком садится на постели, что-то пряча в кулаке. Как я, садится. Ноги в растопырку, локти на колени. Хорошо на пол не сплёвывает. Но я дома тоже не плююсь. — Да, я люблю Диму.

Подбираю с пола разбитую рамку с фотографией. На ней Дима обнимает Мэл за плечи, а она сжимает в руках кубок за победу на соревнованиях по стрельбе из лука. Мне раньше казалось, что Мэл держит на полке это фото из-за награды.

— Ты, на папу-то батон не кроши, — пресекаю я подростковое хамство быстро. Пятьдесят приседаний и больше нет сил дерзить родителям. Но сейчас другой случай. Вытаскиваю осколки из рамки и ставлю её без стекла на место. А эти двое хорошо смотрятся. — Любишь, молодец. Замуж пойдёшь за Волконского?

— Да я с ним слова больше не скажу! — Мэл прижимает сжатый кулак к груди. До увлечения карате, она увлекалась боксом. Несмотря на перчатки, костяшки слегка разбиты.

Сажусь рядом с дочкой на постели и обнимаю кровинушку за крепкие плечи:

— Излишняя гордость стоила нам с твоей мамой шести лет разлуки, — касаюсь губами виска дочери. — Мне безумно жалко, что эти годы моей жизни я просыпался без неё. Мы до сих пор пытаемся наверстать упущенное.

— Дима не любит меня, — и слёзы опять катятся в три ручья по девичьим щекам. — Он Марусю увёз! И цветы ей знаешь какие подарил?

— Они просто друзья, малыш! Я тебе потом как-нибудь расскажу, как они на шухере вместе стояли и мамку нашу спасли. Иди к папе, солнце моё!

Мэл утыкается мне в колени, всхлипывая и шмыгая носом.