Непойманный дождь - Надежда и Николай Зорины

— Да дело не в том, тебе ничего представлять не надо, я так сказал, представь. — Вениамин нетерпеливо отмахнулся. — Ладно, пусть будет взрослый. Начнем расчет с сегодняшнего дня. Я, Вениамин Балаклав, двадцати восьми лет, родившийся двадцатого мая, обладающий следующими параметрами, сын родителей, обладающих такими-то параметрами, знакомый таких-то людей…

— Обладающих следующими параметрами.

— Да. И так далее. Все эти данные (их до черта) вводим в программу «Нострадамус»…

— А она у тебя есть?

— Откуда? Я условно говорю.

— Жаль.

— Не перебивай, а то вообще рассказывать не буду. Ну вот, получаем следующие возможности. Через два месяца, девятого декабря, я еду на работу. Как обычно, ничего плохого не предполагая, не предчувствуя никаких подвохов судьбы. И — попадаю в аварию. Летальный исход. А почему? Потому что у водителя, который со мной столкнулся, тяжело заболел ребенок. Он был взволнован, реакция была не та, ну и… Теперь возьмем ребенка. Почему он заболел?

— Потому что в городе началась эпидемия, ну я не знаю чего, тяжелая форма гриппа, менингит…

— Правильно! Но это не все! Он вполне мог бы не заболеть, если бы накануне его мать не послали в командировку и он не остался с няней, у которой внучка, в силу целого ряда случайностей, не заразилась… И так далее, ты понимаешь?

— Нет, не понимаю. Как можно вычислить внучку, когда она в программу не введена? Следовательно, все остальное дает сбой, так что, Вениаминчик, ты вполне переживешь девятое декабря.

— Да в том-то и дело, что и внучка, и все остальные введены.

— Но как, как? Не мог же Долинин ввести весь город, всю страну, весь мир? Это что-то из области фантастики.

— Мог и ввел, через меня, через мои данные. Мои данные подразумевают весь окружающий меня мир.

— Ну хорошо, хотя мне в это совершенно не верится… А что тебе делать? Ждать смерти, которая назначена на девятое декабря, писать завещание?

— Нет! — Вениамин радостно потер руки. — В этом-то и заключается суть. Можно повлиять на свою судьбу и благополучно дожить до глубокой старости, умереть здоровым и счастливым. Возможностей много. Самое простое — в этот день я не еду на работу, вешаю тебе лапшу на уши, говорю, например, что простудился. А можно, что сложнее, но намного гуманней, повлиять на всю цепочку: ребенок, няня, внучка, отец — все избежали болезни и опасности. Итак, я благополучно переживаю девятое декабря, но ровно через четыре года меня подстерегает новая напасть. Причем сначала все это выглядит вполне безоблачно. В очереди в магазине я знакомлюсь с девушкой, у нас возникает любовь, мы женимся, а потом — она умирает во время родов. Жизнь моя, как ты сам понимаешь, разбита. Но можно повлиять…

— Ну да, я понял.

— …на ход всей жизни! Вся жизнь рассчитывается, тебе ясно?

— Ясно. Только ясно мне и еще кое-что. Эту программу можно пустить в преступное русло. Вычисляются люди, которые могут так или иначе неблагоприятно повлиять на твою судьбу, когда-нибудь, может, лет через двадцать, и ты их попросту устраняешь. Всем этим фантастическим вещам, которые ты мне тут рассказал, я совершенно не верю, но ведь если кто-то поверит и начнет применять… Или сам Ефим начнет корректировать свою жизнь. Ты представляешь, что начнется?

— Ничего не начнется! Потому что сам Ефим устранен, нейтрализован. Насколько мне известно, свою карьеру сумасшедшего гения он кончил в психушке. А тогда, когда он ее продемонстрировал, ему никто не поверил, над ним попросту стали смеяться. Как и над другими его идеями.

— И что за другие идеи?

— Ну… разные. Например, программа повышения человеческого интеллекта до черт знает каких размеров, до прямо-таки нечеловеческих размеров, при которых какой-нибудь Эйнштейн — обыкновенный недоумок. Или расчет полета молнии…

— Что-что? — взволновался Андрей. — Можно про молнию поподробней?

— Да ну, чего там, у него были идейки поинтересней. Вот, например…

— Нет, мне интересней всего про молнию.

— Хорошо, про молнию так про молнию. В общем, Долинин создал программу случайности несчастного случая. В том числе и удара молнии. Вводятся метеорологические данные определенного сезона, еще там какая-то хренотень, в это я особо не вникал, ну и программа выдает, что в таком-то месте (именно в этом, а не в каком-нибудь другом) ударит молния такого-то числа.

— Ага, четырнадцатого мая, в восемь часов вечера, на Ильина, 37…

— Подожди! При чем здесь Ильина, 37?

— Да так.

— Ладно, к примеру, на Ильина, 37, — согласился Вениамин. — Или еще…

— Идет по дороге поздней ночью безобиднейшая учительница младших классов, а в это время киллер, нанятый, чтобы грохнуть какого-нибудь бандюгана, в потемках путает и стреляет в нее.

— Что-то я тебя, Андрюха, не понимаю. Ты имеешь в виду нечто конкретное? У Ефима ничего ни про учительницу, ни про киллера не было. Да эта программа вообще рассчитывала природные несчастные случаи: наводнения, землетрясения, грозы, в конце концов. И почему ты вдруг Долининым заинтересовался? По-моему, сейчас мы занимаемся Антошей Гриценко и его родителем, при чем здесь Ефим? Он-то к похищению ребенка точно не может иметь никакого отношения. Да и, насколько я знаю, он сейчас находится в психиатрической клинике.

— Уже не находится. — Андрей усмехнулся. — Видишь ли, встретил я этого деятеля вчера, когда возвращался из командировки. Ну, о ее результатах ты знаешь.

— Знаю, все глухо, Денис мне передал. И что Ефим?

Андрей рассказал ему о своих ночных приключениях.

— Бедняга! — прокомментировал Балаклав. — Совсем, видно, сдвинулся, а такой талантливый был компьютерщик. Но только если ты его подозреваешь в убийстве этой женщины, то напрасно. Во-первых, в мае, насколько мне известно, он был еще вполне адекватен, во-вторых, убийство вообще не по его части.

— А как ты сам-то к нему относишься, скажи честно?

— Да нормально. — Вениамин отчего-то смутился. — Лично я его не знал, так, пару раз виделись… на конференциях по компьютерным технологиям…

— Нормально? Странно ты как-то прореагировал, когда я тебя о нем спросил. Этот твой нервный смешок и прочее.

— Ну, видишь ли… — Балаклав беспокойно посмотрел вокруг себя, хотя в офисе они были одни, словно хотел сообщить некий секрет и боялся, что их подслушают. — Все эти его идеи в самом деле довольно странные и немного пугающие, но в общем… Он либо гений, либо самый настоящий шарлатан. Так к нему все и относились, про себя, большей частью, а вслух откровенно смеялись. Он что-то вроде Николы Теслы в компьютерном мире, над тем тоже смеялись, но с некоей такой опаской. Зато сейчас…

— Ясно. Спасибо за информацию. — Андрей в шутку пожал Вениамину руку.

— Да пожалуйста. — Вениамин улыбнулся. — Только я так и не понял, ты что, собираешься заниматься Долининым? А как же Антоша Гриценко?