Непойманный дождь - Надежда и Николай Зорины

— Долининым я заниматься не собираюсь, считай — так, праздное любопытство. А насчет Антоши…

Андрей поручил Балаклаву пробить дальних родственников Гриценко-отца, которые проживали в Братиславе, дал задание подошедшему Денису и поехал на встречу с Бородиным. Он и так уже опаздывал.

Вениамина он, неизвестно почему, обманул: Ефимом Долининым он как раз заниматься собирался.

* * *

Бородин ждал Андрея, с меланхоличным видом потягивая кофе из огромной пузатой кружки.

— Привет, — он так же меланхолично протянул Никитину руку, — давно не виделись. Но угостить мне тебя нечем: для пива не та обстановка, а от моего ментовского кофе ты всегда отказываешься.

— Да и черт с ними, с угощениями и церемониями. Я к тебе за помощью.

— Уж понятно. — Бородин ухмыльнулся. — Хоть бы раз пришел с помощью. Как Настя, как Сашутка?

— Все нормально.

— А чего хотел-то? Если насчет мальчика, — Илья печально развел руками, — то тут ничем я тебе помочь не могу. Веришь ли, ну никаких следов.

— Да, у меня то же самое.

— Вряд ли жив. Времени прошло порядочно. Родителям никаких требований никто не выдвигал. Даже странно. Вообще вся эта ситуация какая-то необъяснимая. Так не бывает. Ладно, когда ребенок пропадает, гуляя во дворе, возвращаясь из школы. Можно думать… разное. А тут из концертного зала, где столько народу, практически на глазах у матери. Да еще эти дети из садика. Непостижимо! Его отец нас совершенно замучил, по сто раз на день названивает, через день притаскивается лично.

— У меня та же хреновина, только с матерью. Но вообще-то я не по поводу Антона к тебе пришел.

— А что, еще один заказ? — Илья хитро улыбнулся.

— Ну… почти. Интересуют меня Валуев и Голованова, обстоятельства их гибели.

— Кто такие?

— Валуев Анатолий Исаевич, директор филармонии, погиб 12 мая…

— Ага, ага, припоминаю! Звонил по мобильнику у открытого окна, молния ударила в телефон…

— Ах, вот, значит, как это было!

— И что? Там никакого криминала! Несчастный случай, стихия, так сказать. — Бородин развел руками. — Все очевидно. Собственно, там и дела-то не заводили. Наши, конечно, подъехали, составили протокол, но… что уж тут поделаешь — гроза!

— На протокол бы все-таки хотелось взглянуть.

— Как пожелаете. — Илья сел за компьютер.

— И еще Голованова, — напомнил Андрей. — Светлана Васильевна, погибла 21 мая.

Некоторое время Бородин молча работал. Потом как-то многозначительно крякнул, откинулся в кресле.

— С Головановой твоей дело темное. Вспомнил я и ее, голубушку. Ее дело ведет Алексеев. Висяк, классический висяк. Хорошо хоть, родственников у нее нет, некому наседать. Ты прикинь, заказное убийство, да мало того, по почерку, убита она Гудини. Профи высокого класса, абсолютно неуловимая личность, услуги его стоят ну очень дорого. А тут какая-то Голованова! Учителка, бедна как церковная мышь, одинока, совершенно безвредна…

— …почетный донор России.

— А! Ты в курсе?

— Да так, из общедоступных источников.

— В общем, мотивов никаких. А уж зачем ее заказывать такому высококлассному, такому дорогому профи, просто уму непостижимо.

— Слушай, а как ее на этот двадцать третий километр занесло?

— Вот тоже загадка. В этом чертовом деле одни сплошные загадки. Ладно, бери протоколы. — Бородин протянул Никитину распечатанные листы. — Пиво с тебя, в больших литровых количествах.

— Да заходи хоть сегодня.

— Зайду. — Бородин рассмеялся. — Не надейся, не забуду. Скажи, зачем тебе понадобилась эта парочка? — Он кивнул на листы. — Не представляю, какая между ними может быть связь.

— Есть одна мыслишка. Если что-то у меня прояснится, я тебе первому сообщу, не беспокойся.

— Вот-вот, сообщи, особенно буду тебе признателен, если с этой загадочной Головановой поможешь. А то… — И Бородин опять развел руками.

Андрей попрощался с Ильей и вышел из кабинета. В машине он развернул протоколы и внимательно прочитал. С Валуевым действительно выходило все предельно ясно. Если не учитывать… То, что рассказал ему Вениамин, выглядело, конечно, совершенно фантастически: расчет полета молнии, случайность несчастного случая. И все же… Что, если во всем этом бреде есть хоть капля истины? Тогда получается… Тогда получается, что и Валуева тоже убили. Убил. И сошел с ума, и устроился курьером, для того чтобы оправдать свое появление на месте убийства, для того чтобы заново пережить, и сбрендил окончательно, и… Почему он Бородину не рассказал о Долинине?

Или все было совсем не так? Ефим не причастен к этим смертям — не убивал, даже свидетелем не был. А попросту прочитал о них в газете, как любой мог прочитать? И что-то в нем сместилось, сдвинулось, чем-то эти смерти его поразили, он стал олицетворять их с собой, видеть, до галлюцинаций, ярко. Тогда хорошо, что Бородина он в это не посвятил.

Андрей отложил протокол с места гибели Валуева, переключился на следующую смерть.

Ну вот, никакая не галлюцинация. «Жертва одета в белое платье из хлопчатобумажной ткани с рисунком (темно-синие мелкие цветы), у ворота имеется украшение (брошь из красного стекла в оправе из потемневшего желтого металла), на ногах — босоножки белого цвета на низком каблуке. Волосы светлые, окрашенные, собранные сзади резинкой темно-синего цвета…» Описания платья и брошки в статье точно не было! Значит, видел он эту женщину. Значит… Да кто он, черт возьми, этот бывший компьютерный шаман, а ныне сумасшедший курьер Ефим Долинин?

Но заниматься Долининым сейчас действительно не было возможности. Андрей сложил протоколы и поехал в офис. Весь день он вместе со своей немногочисленной командой работал над поиском пропавшего мальчика. И только к вечеру смог сделать что-то для разрешения мучившей его загадки. Начать свое личное, почти тайное расследование он решил с тщательной проверки машины Ефима. Он не сомневался, что она так и стоит на шоссе, потому что в автосервис он не позвонил, а Долинину забрать ее оттуда было затруднительно.

Андрей позвонил Насте, предупредил, что задержится, перенес пивную встречу с Бородиным и выехал из города. Добрался он быстро, но, уже подъезжая, понял, что сам начинает сходить с ума: на том месте, где вчера Ефим оставил свой темно-синий «форд», стояла совсем другая машина — довольно побитый, грязный зеленый рафик.

Листья шуршат оглушительно, выдают каждый шаг, а я думал, что здесь, в деревьях, намного безопасней, чем на дорожке, освещенной фонарями. Ринулся напролом, сквозь заросли — в темноту, в спасительную темноту, и долго бежал, не замечая, что произвожу такой шум. Если он бросился за мной — а он наверняка бросился, — погоня скоро закончится. Прицелиться в темноте будет сложно, но все равно он по звуку определит мое точное местоположение. Стреляющий слепец, Вильгельм Телль с повязкой на глазах — он все равно попадет в яблочко. Бежать, петляя…