Холодный поцелуй смерти - Сьюзан Маклеод

— Да-да, я, знаешь ли, и сама уже пришла к такому же выводу. — Я скривилась. — Надо полагать, ты не знаешь, не прячется ли где-нибудь здесь ведьма или еще кто-нибудь?

Малик закрыл глаза и сделал глубокий вдох:

— Никакая ведьма сюда, в эту часть магазина, не приходила — уже сутки, а вероятно, и больше, здесь не было никого, кроме нас с тобой и умершего.

Ясно, значит, Томасова бывшая здесь не ошивается, в бочонках просто мука. Тут мне в голову пришла еще одна мысль. Малик шел за мной по пятам — так, наверное, он слышал, что говорил парнишка?

— Мальчик из соседней лавки говорил тебе, что он видел, как сюда приходила женщина, и слышал, как они ссорились? — спросила я, прищурясь на него.

— Он солгал.

— Понятно. — Я поджала губы. Старое доброе вампирское чутье распознает невиннейшее вранье за пятьдесят шагов лучше любого детектора лжи. — Он что, тоже участвует в заговоре?

— Не обязательно; его разум несколько помутился. — Малик отбросил со лба завесу темных волос. — Как я уже упомянул, Женевьева, с твоей стороны было неразумно сюда входить.

Помутился разум? Из-за какого-то заклятия? Итак, я снова в мышеловке, только теперь в довершение всего рядом маячит страшенный вампирище. Да уж, не хочется начинать с этого новый день. Тут я с грустью поглядела на Томаса — вот у кого день начался куда как хуже моего, так что у меня все обстоит не так уж скверно. По крайней мере, пока не прибыла полиция.

Я хмуро посмотрела на Малика. Он-то зачем за мной пошел?

— Ты хоть понимаешь, что тут повсюду охранительные чары, и нам не выйти, а полиция приедет с минуты на минуту?

— Я сообщил молодому человеку, что услуги полиции не потребуются. — Малик чуть повернул голову, словно прислушиваясь, а заодно и продемонстрировал мне скульптурную линию профиля. — Он уверен, что ты разрешишь все вопросы, и забыл о случившемся.

Я похолодела. Он наслал на мальчика морок и дал ему указания. Этот вампирский трюк разрешен законом, ведь и другие разновидности гипноза никто не запрещает, пока они не приводят к преступлению. Значит, полиция сюда не ворвется и меня никто не арестует. И не спасет. Как в анекдоте про плохие и хорошие новости. Что ж, какое-то время я выиграю. Томас погиб. Кто-то убил его, чтобы подставить меня и… Я сжала кулаки: найду мерзавца и узнаю, зачем он это сделал! Мой взгляд с невольным подозрением упал на вампира, прекрасной статуей застывшего в трех футах от меня.

— Ты имеешь к этому отношение? — Я кивнула на труп.

Малик в ответ посмотрел на меня, как всегда, бесстрастно, а затем грациозно и целеустремленно направился вокруг стола. Он обошел ноги трупа и двинулся ко мне, а я усилием воли заставила себя остаться на месте — не позволю какому-нибудь вампиру себя запугать! Наконец он остановился, полы плаща щекотали мне голые ноги. Темный аромат пряностей пополам с запахом выделанной кожи вился вокруг меня, и во мне замерцала страсть. Я решила не обращать на нее внимания — когда в крови бродит «Дубль-В», это не более чем химическая реакция, вызванная близостью вампира. Говори-говори, шепнул у меня в голове насмешливый голосок. На него я тоже решила не обращать внимания.

— Похоже, это дело твоих рук, Женевьева, — промурлыкал Малик, глядя на меня сверху вниз, и его дыхание щекотало мне волосы.

— Ага. — Вздернув подбородок, я посмотрела ему прямо в лицо. — Можно подумать, я сама не догадалась, за исключением одной мелочи — я его не убивала.

— Именно так звучит стандартный ответ в обоих случаях — и когда обвиняемый невиновен… — он обвил прохладными пальцами мое левое запястье, и синяки так и запылали от его прикосновения, — и когда виновен.

— Малик, я из волшебного народа. — Я выдернула руку. — Мы никогда не лжем.

— Это правда. — Его голос лизал меня, словно языки пламени. — Но правда бывает разной.

— Отлично! — зыркнула я на него. — Поговорим как зануда с занудой: да, представители волшебного народа не способны на заведомую ложь, но они… — Я осеклась; я ведь и сама была из волшебного народа, хотя росла в другой обстановке. — Но мы обычно можем пройтись по самому краешку правды и направить на неверный путь. Разумеется, и вампиры устроены так же.

Он отстранился — так стремительно, что я едва не упала. Потом склонился над мускулистой грудью Томаса и, закрыв глаза, с силой втянул носом воздух.

Я оцепенела от ужаса.

— Какого лешего ты делаешь?!

Он медленно поднял голову и посмотрел на меня — в зрачках мерцали алые огоньки магической мощи.

— Запах очень похож на твой. — Лицо его стало хищным. — Он едва различим.

Под его настойчивым взглядом у меня все внутри похолодело от дурных предчувствий, и я твердо решила постоять за себя.

— Да, знаю, пахнет жимолостью. Но он умер часа два назад, а у меня есть алиби на всю ночь, хочешь верь, хочешь нет. — Грейс, Ханна… Конечно, полагаться на Ханну и Дария не стоило бы, но ведь ей кое-что от меня нужно. А до этого я была с Финном, считала призраков.

— Нет. — Малик задумчиво глядел на труп сверху вниз, между бровей залегла тонкая складка. — Этот человек был убит лишь совсем недавно, самое большее полчаса назад.

— Да он же весь отвердел! — Тут я вдруг поняла, насколько отвердела определенная часть тела Томаса, и осеклась. Он лежал тут мертвый и не мог защититься, так что нечего мне было каламбурить. Я отмахнулась от этих мыслей и продолжила: — Трупы коченеют не раньше чем через два-три часа после смерти!

— Тело еще не достигло стадии rigor mortis. — Малик отступил на пару шагов, чтобы подробнее изучить мертвеца. — Это пример трупного окоченения иного рода — если смерть наступила в момент крайнего напряжения и сильного возбуждения, мышцы погибшего застывают в том положении, в котором она их застигла. Так бывает, если человек утонул или у него произошел разрыв сердца, когда он от кого-то спасался, а иногда — при перегрузке из-за сексуальной стимуляции, как в данном случае.

Я едва не спросила его, на каких курсах он такого наслушался, но вовремя одумалась. Вампиры часто становятся не просто свидетелями смерти, но и ее причиной, особенно сейчас, когда масштабная рекламная кампания заставила оболваненную публику заглотить кровавый крючок вместе с наживкой, леской и грузилом. Вообще-то, вампиры и сами считались мертвыми до одного судебного процесса в семидесятые годы: тогда некая вдовушка, оставшаяся без наследства, потому что ее богатый муж принял Дар и завещал свои миллионы новой Госпоже, решила, что ей выгоднее считаться разведенной. Она наняла врачей, которые доказали, что в дневное время у вампиров наличествует мозговая активность, следовательно, с клинической точки зрения никакие они не мертвые. К тому же решение судьбы выдернуло еще один гвоздик из крышки гроба, где покоились вампирские права человека, — какое удачное совпадение, правда?

— Если ты посмотришь сюда… — Малик присел на корточки и указал на место, где ребра трупа соприкасались со стальной столешницей, — на коже проступила еле заметная фиолетово-красная полоса, похожая на легкий синяк. — Кровь начала отстаиваться только сейчас. Смерть наступила в пределах часа, вероятно, не раньше, чем ты вошла в пекарню.