Никогда_не... - Таня Танич

На этом месте Наташка довольно краснеет. Я сама предложила ей сделать фото у меня — такая фактурная внешность не должна пропадать. Кроме того, мне стоит срочно найти занятие в этом городе. Не то за две недели я тоже сопьюсь до чертей.

— А девчонок можно взять своих? — все еще смущаясь, спрашивает она, словно боясь отказа. — Я знаю, ты любишь все красивое. А они у меня знаешь, какие красотки? Все, как одна! Гордеевские гены, да еще новая кровь!

— Ага, басурманская, — беззлобно поддеваю ее я и мы снова пьяненько смеёмся. — Конечно, бери. Девчонок, мальчишек, кого хочешь приводи. Тащи мне любой материал для работы.

— Сама ты материал! — легко шлепая меня наволочкой по руке, укоряет Наташка. — Ты это… За языком-то следи. Это дети мои, а не материал.

Опять. Опять эта семейная гордыня, подмечаю про себя я, картинно закатывая глаза и, прихватив полотенце, поднимаюсь по небольшой пристроенной лестнице в бывшую баню котельной, а теперь — мою ванную.

— А в субботу же ко мне, слышишь? — напоминает мне в спину Наташка.

— Конечно, слышу. Все будет, Наташ!

— А в пятницу пойдёшь с нами смотреть платья на выпускной.

— Чего-о? — удивленно разворачиваюсь я, едва не роняя полотенце. — Какие еще платья? Что еще за провинциальные смотрины?

— Не смотрины, а выпускной. Мне Эмельке надо срочно что-то присмотреть на следующий год. Вот и глянем, кто там во что вырядится в этот раз, что там в моде, что нет. У детей должно быть все самое лучшее! — совсем как Тамара Гордеевна, изрекает она. — И хватит выделываться, Поль! Сама знаешь как у нас — пока тебя никто не знает, ты и есть — никто. Надо тебя всем показать, со всеми важными людьми познакомить. Чтобы ни одна коза больше не обижала подругу мою! — гневно говорит Наталья, по вечной семейной привычке вступаясь за тех, кого считает своим. В этом все Никишины — один большой кулак для удара, как говорил дед Гордей.

— Ох, Наташ, мне совсем это не надо! Я не хочу ни с кем знакомиться. Меня вполне устраивает твоя компания. И только!

— Нет, так у нас дела не решаются. Пока ты приезжая студенточка, тебя так и будут кидать от инстанции к инстанции и никаких справок тебе не дадут. У нас тут как? Встречают по заслугам и по статусу, — величаво поводя плечами, она становилась похожа на царицу из сказок, которые мы вместе читали в детстве. В том, что Наташка умеет впечатлять, я не сомневаюсь. Может, и правда, стоит прислушаться к ней? В конце концов, кто лучше знает законы этого города, как не тот, кто прожил здесь всю жизнь?

— Ладно, уболтала, — моя улыбка означает согласие — пусть и поневоле. — Пойдём, посмотрим на эти ваши платья. В какую школу?

— В нашу, в центральную! — радостно отвечает Наташка. — Она знаешь, какая престижная сейчас стала? Там и мэр города будет, и все замы его, и спонсоров куча, и прочих важных людей.

— О господи… — чувствуя, что поторопилась, сказав «да», я пытаюсь дать задний ход. — Нет, Наташ, это слишком. Только этих упырей от власти мне не хватало. Ты сама знаешь, как я всегда собачусь с любым начальством. Вспомни, как меня из школы два раза чуть не выгнали.

— И ничего, не выгнали же! Там давно другой директор. И кроме того — ты пообещала!

— Когда это я пообещала? — огорошено спрашиваю я, забыв о еще одном Наташкином таланте — ловить на слове и выкручивать сказанное, как ей удобно.

— Когда сказала «ладно, обещаю!»

— Я сказала «ладно, уболтала!» — поражённая таким вероломством, я едва не роняю полотенце.

— Нет, ты сказала «ладно обещаю!»

— Я не говорила такого!

— А ничего страшного! Любое согласие не берётся назад и это все равно что обещание! И вообще — ты что, боишься? Испугалась наших депутатов?

— Ты — манипуляторша! — возмущённо кричу я.

— Трусишка! Трусишка! — садится на своего любимого конька Наташка. — Или пообещай еще раз, что пойдёшь, или всем расскажу, что Полька Марченко — трусишка!

— Дурдом какой-то, — ворчу я и все равно улыбаюсь. Совсем как в школе. Ничего не изменилось. — Ладно, обещаю.

— Что-что? — нарочно прикладывает руку к уху Наташка.

— Обещаю! — во весь голос кричу я, слыша, как эхо разносится по всему лофту.

— То-то же, — Наташка победно смотрит на меня, довольная тем, как ловко меня провела.

Никогда не давайте пустых обещаний. Ни вы, ни тот, кто вытянул его из вас, ещё не знают, чем это можно закончиться.

…На следующее утро, вернее, давно перевалившие за полдень сутки, я просыпаюсь предсказуемо с головной болью. Перекатившись с одного угла кровати на другой, даже не встатю с неё, а сползаю — благо помост, на котором лежит мой огромный матрас не такой уж и высокий.

— Наташа!! — ору я, лёжа на полу и глядя, как высокий потолок все еще немного кружится. — Спасай меня! Я проснулась!

Наташка, в отличие от меня, бодра и весела, хлопочет у плиты, пытаясь приготовить что-то из продуктов, которые нельзя ни подогреть, ни поджарить.

— Так, послушай! Тебе надо срочно в «Империю сковородок»! Там всё-всё по посуде есть! — деловито разбивая яйцо в антипохмельный коктейль — томатный сок, красный перец и свежевыжатый лимон — говорит она. — Незачем покупать целую мультиварку, тебе нужна только чаша! Слышишь меня, Полька? Срочно купи! Тебе надо есть горяченькое, иначе раз-два и гастрит. Или того хуже — язва! Или ко мне приходи, хоть покормлю тебя нормально. Нельзя так жить, как ты живёшь, совсем нельзя.

— Империя сковородок? — с трудом взгромождаясь на высокий стул, я залпом выпиваю предложенное зелье. Толку от него пока никакого. — Какой-нибудь очередной сарайчик?

— Почему же сарайчик? — уточняет она, отпивая сок просто так, из пакета.

— У нас обычно, чем хуже магазин, тем громче название. Империя сковородок, космос дверей, что там ещё… вселенная цемента… — голова почти не кружится, но настроения с похмелья у меня самое жёлчное.

— Ой, да ладно тебе! — беззаботно смеётся Наташка. Вот бы и мне так. Ненавидеть сегодня весь мир я буду до самого вечера. — Вполне нормальный магазинчик! Только бери с тройными стенками, она крепкая. А то разобьёшь ещё, я тебя знаю…

— Не разобью, — бурчу я. — Но с тройными стенками куплю. Спасибо, Наташ. Как ты только таким бодрячком держишься?

— Закусывать надо! — смеясь, говорит Наташка, полностью готовая к новому дню, румяная и свежая. — И виски с одним соком не хлестать! По крайней мере, без меня. Поль, я серьёзно. Приходи сегодня к нам, пообедаешь.

— Да ну нет, Наташ. Я не совсем безнадёжна. В городе поем.

После выслушивания потока возмущений, что в городе можно отравиться и поймать в супе таракана, я обещаю Наташке отъесться у них на выходных.

А пока дела, дела. Хочу ещё раз забежать в управление, и позвонить, высказать, наконец, всё тётке. Или пусть ожидают, пока все решится через эти тупые инстанции молча, или я просто сменю номер на новый, который они никогда в жизни не узнают. Мне легче уведомить всех друзей и клиентов о новых контактах, чем отбиваться от вечных атак родни из пригорода. Почему, ну почему эти здравые мысли приходят мне в голову только сейчас, когда я уже приехала?