Авиатор: назад в СССР 8 - Михаил Дорин

нужно определиться и распределить роли. Кто поедет в Союз? — спросил Гусько и реакция собравшихся в классе меня несколько удивила.

Я думал, что сопровождать командира, вызовется 90 процентов из нашего полка. Паре человек, естественно, путь в Союз был противопоказан. Одним из них был Мендель, который не спешил решать свои «семейные» проблемы.

— Я лучше пилотаж откручу в память о Валерии Алексеевиче, — сказал Барсов, но его тут же осадил Бажанян.

— Обойдёшься! Никто пилотаж на поминках, балбес, не крутит, — сказал Араратович. — Максимыч и Мендель выполнят проход.

— Есть, — уяснил задачу Гнётов, а Мендель молча кивнул.

— В Союз поеду я и подполковник Буянов, — сказал Бажанян. — Мы знали Алексеевича лучше всех из присутствующих. Третьим будет однозначно Гаврюк.

Валера слегка дёрнулся от неожиданности, что его фамилию назвали в числе сопровождающих. Наверняка Бажанян узнал от кого-то, как мой командир звена отреагировал на гибель Томина.

— Остался ещё один. Кто? — спросил Араратович.

Командир ко мне хорошо относился. Попытался помочь с переходом в испытатели.

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Родин готов, — встал я со своего места и громко дал своё согласие.

— Молодец. Мы пробудем пару-тройку дней дома, а потом обратно. Нам дадут ещё три самолёта — одну спарку и два МиГ-21бис, — сказал Бажанян и направился к двери. — Родин, иди сюда.

Мы вышли с Араратовичем за дверь. При выходе я поймал на себе пристальный взгляд Гнётова. Пожалуй, надо привыкнуть к тому, что заместитель командира эскадрильи ко мне не сильно благосклонен.

— Как себя чувствуешь после произошедшего? — спросил Бажанян, когда мы шли по коридору.

— Всё нормально. Готов к работе без ограничений, — сказал я.

— Это хорошо. Алексеевич тебя всегда хвалил. Впрочем, твой большой потенциал и непомерное везение невозможно не заметить, — улыбнулся Араратович, достав из пачки «Космоса» сигарету.

— Тигран Араратович, вы же меня не просто так позвали? — спросил я.

— Конечно. Мамой клянусь, не очень хотел, чтобы ты именно сейчас летел домой. Всё же, ещё сюда, потом вернуться надо. В Осмоне может, что угодно произойти, — затараторил подполковник, когда мы вышли на крыльцо штаба.

— Вы про Вещевую? Или как у неё там теперь фамилия — Катапульта? — спросил я и Бажанян чуть не поперхнулся от смеха.

— Такой… ерундовой фамилии… ещё не слышал, — сказал сквозь смех и кашель Араратович.

— Просто я только прозвище её жениха знаю. Вы же мне и рассказали про их отношения. Назвали этого Ваську джигитом, спортивным и так далее, — улыбнулся я, вспомнив давний разговор с Бажаняном.

— Да ты тоже ещё тот молодец! — хлопнул он меня по плечу. — Так, я вообще не про твои достоинства. Ты там только в Осмоне не пори горячку. За кинжал не хватайся, если увидишь их вдвоём.

— Товарищ подполковник, вы меня с кем-то перепутали. Я синдромом дефицита внимания и гиперактивности не страдаю, пубертатный период оставил позади, и возбудимая психопатия мне не присуща, — ответил я и Араратович пристально на меня посмотрел.

— Родин… а вот то, что ты сказал это не матерные слова? — спросил подполковник.

— Нет. Научные термины.

— Это хорошо. Просто я подумал, ты меня послал… научно.

— Тигран Араратович, всё хорошо. Обещаю, конфликтов не будет. Я лечу в Союз проводить в последний путь нашего командира. Это высокая честь для меня, — твёрдо сказал я, и Араратович крепко пожал мне руку.

— Иди к полётам готовься, — отправил он меня в штаб.

В коридоре в очередной раз столкнулся с Асей. Заметно, что девушка сделала вид, будто случайно оказалась на моём пути.

— Сергей Сергеевич, куда-то спешите? — спросила она, не давая мне обойти её с какой-нибудь стороны.

— Работать надо, товарищ рядовой. Вам бы тоже не мешало этим заняться, — сказал я и взял её за плечи, чтобы отставить в сторону.

— Прикосновения? А где ваши нежности, Сергей? — продолжала она меня дразнить, произнося каждое слово с заискивающей интонацией.

— Ась, что тебе надо? Чего добиваешься? Тебе некого больше в постель затащить? — спросил я.

— Оборзел ты Родин! — зашипела она на меня. — Нужен ты больно мне.

— Судя по всему, нужен. Раз постоянно трясёшься от желания меня в койку пригласить. Отстань, красотка, — сказал я, поднял её над полом и поставил в сторонку. — Тебе похудеть бы. Тяжко поднимать стало.

Кисель фыркнула и отвернулась в другую сторону. Не стал я ждать очередного выпада от брюнетки и пошёл дальше.

— Думаешь, у тебя всё сложилось? Ошибаешься! — громко сказала мне вслед рядовой. — Не сильно ты и перспективный вариант.

К чему было это сказано, непонятно. Если она что-то знает о моей судьбе, наградах, да хоть гороскоп на следующую неделю, чего загадками-то говорить. Вывод один — балаболка!

Чемодан я предусмотрительно занёс перед построением в гермокабину Ан-12. На нём мы сегодня и будем сопровождать нашего командира в Союз. Магистральная рулёжка была переполнена множеством столпившихся людей. Почётные гости и большие начальники уже прибыли. Знамённая группа готова. С минуты на минуту должны были доставить гробы с погибшими солдатами и офицерами за время этой тяжёлой операции.

— Шестнадцать человек, — прошептал стоящий рядом со мной в строю Гусько. — Из лётчиков только Томин, — удручающе вздохнул он.

— Валерий Алексеевич хотел, чтобы все вернулись домой, — ответил ему Гаврюк. — А мы его сберечь не смогли.

Погода сегодня испортилась и была под стать мероприятию. Всё шло к тому, что должен был пойти дождь. Как только привезли погибших, с неба стали накрапывать дождинки.

— Товарищи, слово предоставляется маршалу Советского Союза Ахромееву Сергею Фёдоровичу, — представил Член Военного Совета заместителя Министра Обороны СССР.

Стального цвета облака буквально в несколько секунд нависли над Шиндандом. Ахромеев хотел начать свою речь, но выдержал паузу. Он подошёл ближе к гробам и внимательно посмотрел на фотографии погибших.

Дождь слегка усилился. Фуражки начали вымокать и с козырька закапали мелкие капли. Маршал молчал, смотря на длинный строй военных, стоящих перед ним в промокших одеждах. Он ничем сейчас не отличался от нас. Дождь одинаково влияет и на рядового, и на маршала.

— Пуля, ракета, снаряд — не знают должностей, званий, имён и заслуг, — начал говорить маршал, и не думая воспользоваться зонтом, чтобы скрыться от дождя. — Сама война, будь она проклята, требует от каждого из нас самоотдачи, мужества и готовности жертвовать собственным благом ради спасения других. Но чаще всего, в жертву приносят только жизнь.

Маршал закончил говорить и слово стали брать остальные высокие гости церемонии прощания. В дождливое небо поднялись несколько самолётов. Им выпала честь совершить проход над процессией.

Очередную речь произнёс один из членов политбюро ЦК КПСС.

— Хоть кто-то приехал, — проворчал Валера.

И действительно! Не помню, чтобы представители политбюро посещали советские войска в Афганистане. Может, в Кабуле и бывали. А вот чтоб в дальние гарнизоны, не слышал. Фамилию не запомнил этого деятеля.

Пришло время грузиться. Во время погрузки, на малой высоте прошли строем сначала МиГи, затем Су-25е,