Нетронутая дьяволица - Регина Романова

— Я сам! — воодушевлённо восклицает мальчик, теперь более заинтересованный. Он сам разгибает пальцы на руке Люцифера, который оказывается не против детских прикосновений. — Раз, два, три, четыре, пять, — вслух считает он каждый разогнутый палец.

— Верно, — хвалит его Люцифер. — А теперь посчитай все вместе.

— … семь, восемь, девять, — делает он так, как ему говорят. — Девять! — мальчик радостно хлопает в ладоши и записывает нужный ответ в тетрадь.

Люцифер удовлетворённо кивает и треплет ребёнка по густым волосам, гордо улыбаясь его успехам. Он полностью сосредоточен на своём подопечном, не отвлекаясь ни на что и ни на кого, и на это невозможно не смотреть. Почему-то эта сцена умиляет меня, и образ Люцифера в моей голове совсем не вяжется с таким заботливым отношением к детям. Никогда бы не подумала, что он так трепетно может помогать незнакомому ребёнку с домашним заданием.

— А у тебя есть мама и папа? — внезапно спрашивает Кэти, девочка, которой я помогаю с домашним заданием, когда продолжает решать примеры.

Вопрос вгоняет меня в ступор: конечно, у неё нет родителей, но и понять, с какой целью она спрашивает это, не могу. Мне до ужаса жаль всех детей, оказавшихся здесь. Чем они заслужили такое?

Поджав губы, киваю, надеясь, что на этом разговор закончится — не хочется вести диалог на больную для неё тему. Кэти заметно тускнеет, опустив взгляд ещё сильнее, и громко вздыхает, продолжая решать задания чуть медленнее, чем раньше.

— Я бы тоже хотела, чтобы у меня был кто-то, — тихо, почти шёпотом, говорит она. Люцифер тоже слышит это и смотрит на нас не то равнодушно, не то с толикой сочувствия, и я позволяю себе чуть приобнять Кэти за плечи. — Наверное, это здорово, когда тебя любят.

Я теряюсь, не зная, что ответить и как поддержать ребёнка. Если мне хочется расплакаться от одних её слов, тогда как же себя чувствует семилетняя девочка? Она не знает, что такое любовь, и грезит о ней, наверное, каждый день. Замечаю, что Люцифер после слов Кэти тоже становится сам не свой — сжимает челюсти, а глаза, в которых я всё ещё пытаюсь прочитать хоть что-то, теряют свою яркость.

— Любовь бывает не только родительская, — отвечаю я и невольно поворачиваю голову в сторону Ади, Сэми и Мими. — Дружеская любовь порой бывает куда сильнее, — слабо улыбаюсь, но даётся мне это нелегко при виде поблескивающих глаз девочки. — И, я уверена, ты найдёшь тех, кто станет тебе семьёй.

Я поглаживаю Кэти по шёлковым волосам, прижимая к себе так, словно она — моя сестра.

— Мне часто бывает одиноко, — признаётся она и откладывает ручку в сторону. Задания не закончены, но я не собираюсь указывать ей на это. У Кэти, возможно, впервые появилась возможность выговориться, и я не смею лишать её этого. — Я всегда окружена кем-то, но почти всегда одна, — она не поднимает взгляд на меня — смотрит в пол, сглатывая. — И хочу рассказать тебе один свой секрет, можно? — спрашивает девочка, приблизившись к моему уху, и я, конечно, киваю в предвкушении. — Когда мне грустно, я ухожу отсюда. Этого никто не замечает — все заняты своими делами. Неподалёку отсюда есть домик на дереве, но нужно пройти мимо охранника. Это довольно легко: он невнимательный, а забор легко перелезть. Я не знаю, кто сделал этот домик, но он мне очень помог.

Внезапное признание заставляет меня удивиться ещё больше — неужели она действительно настолько одинока, что никто, даже воспитатели, не замечает, что ребёнка просто-напросто нигде нет?

Мне остаётся лишь надеяться, что она обретёт своё счастье, найдя его в друзьях или приёмных родителях. Не имею даже примерного понятия, каково это — расти в полном одиночестве, когда тебе не с кем поделиться своими победами, проигрышами и чувствами. И, пусть с моими родителями сейчас происходит что-то странное, пусть наши с мамой отношения никогда не были столь близкими, какими могли быть, пусть отец что-то недоговаривает, я всё равно не могу представить себя без них.

После того, как мы переводим тему в более-менее нейтральное русло и Кэти заканчивает работу над домашним заданием, меня подзывает к себе Мими одним жестом. Она облокачивается о моё плечо, сложив руки на груди и с приподнятыми бровями наблюдая за заинтересованным и вовлечённым в процесс Люцифером.

— Никогда не видела, чтобы он хотя бы просто находился рядом с детьми, — задумчиво проговаривает Мими, не отстраняясь от меня. — Дино сказал, их с Кристофером и Астаротом заставили прийти сюда. Вроде как, распоряжение канцлераруководитель высшего учебного заведения в США. Кроули.

Я слежу за взглядом Мими, который остановился на ничем не занимающихся близнецах.

— Значит, видимо, хорошо заставили, раз настолько увлёкся, — смеюсь я и бросаю взгляд на рисунок на ладони, скрыв его рукавом. Пусть это буду видеть только я, пока не смоется.

— А эти двое, как обычно, филонят, — цокает она языком, всё не отводя взгляд от близнецов.

Астарот, тот, что с тёмными волосами, активно печатает что-то в телефоне, пока его брат неумело притворяется, что что-то делает, время от времени убирая игрушки в ящик.

Мими ведёт меня к ним и нагло заглядывает в телефон Астарота. В следующую секунду она вырывает его из рук парня. Он резким движением тянется за ним, пытается забрать, но Мими оказывается быстрее и проворнее. И всё, что остаётся Астароту, — бросать на неё недовольные взгляды. На лице его брата, Кристофера, расплывается довольная усмешка, но Мими, дав ему подзатыльник, даёт понять, что его поведением так же недовольна.

— Вы совсем, что ли, охренели? — негромко — так, чтобы не услышали дети — возмущается она, убрав телефон Астарота себе в карман и демонстративно сложив руки на груди. — Работы мало?

— Достаточно, стервочка, — отвечает Кристофер бархатным и мурчащим, словно кота, голосом, кажется, совсем не обращая внимания на то, что брат его, чтобы забрать свой гаджет, негодующе крутится вокруг Мими, легко уклоняющейся от него.

— Верни сейчас же, — проговаривает Астарот сквозь зубы — его это не на шутку злит, чего нельзя сказать о Мими, с лёгкой улыбкой не позволяющей приблизиться к ней и на метр.

— Не-а, и не подумаю, — она забирается на диван, предварительно скинув обувь, чем вызывает у меня лишь смех.

— Ты не имеешь права забирать мои вещи! — его тон не становится мягче ни на мгновение, отчего Мими лишь смеётся.

— Посмотрите-ка, юрист проснулся! — всё не перестаёт хохотать она, держа руку на кармане.

— Красавица, скажи подруге, что, если не