Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

– Не хотите выпить чего-нибудь холодного, мисс Беннет? Я с радостью принесу вам что-нибудь из напитков.

Мэри сочла это превосходной идеей, и мистер Спарроу тут же зашагал в сторону обеденной залы. Она не могла вспомнить, когда в последний раз была настолько счастлива. Она танцевала с мужчиной, и не раз, а дважды! Мэри и вообразить не могла, что с ней может такое произойти. Она опустила взгляд в пол, чтобы скрыть свое удовлетворение, которое она не могла больше в себе скрывать, а потому не замечала, как к ней приближается Шарлотта Лукас до тех самых пор, пока та не подошла к ней вплотную.

– Наслаждаешься вечером, Мэри?

– Боже, Шарлотта, ты подошла так тихо! Да, это так! Судьба ко мне весьма благосклонна сегодня.

– Ты много танцевала. С молодым мистером Спарроу, кажется?

– Да, он был очень учтив.

– Ты танцевала с ним дважды? И, насколько я понимаю, он ушел за напитками?

Мэри вновь кивнула, слегка недоумевая от тона Шарлотты.

– Мэри, ты очень молода и, возможно, не совсем понимаешь, как воспринимаются подобные вещи. Если ты вновь пойдешь с ним танцевать, люди это заметят. Два танца подряд уже наводят на мысль о симпатии. Три могут означать нечто большее.

– Он не просил о еще одном танце.

– О, но мне думается, что так и будет, если он потрудился отправиться за напитками. Это свидетельствует о большом внимании с его стороны. В обеденной зале развернулось настоящее поле боя.

Мэри невольно улыбнулась. Шарлотта серьезно взглянула на нее.

– Если он попросит тебя о танце, я настоятельно советую ему отказать. Скажи, что ты устала или слишком перегрелась и что пока не собираешься больше танцевать.

– Но он был так добр ко мне! И мне понравилось с ним танцевать!

Шарлотта бросила на нее сочувствующий взгляд.

– Боюсь, мне придется быть откровенной. Не имеет значения, насколько он добр, ведь он тебе не пара. Его отец ходит по домам и торгует очками. Подумай, что на это скажет мистер Беннет.

Охваченная стыдом, поначалу Мэри даже не могла заговорить. «Мой отец не всегда замечает мое присутствие в комнате, – подумала она, – он едва со мной разговаривает. С чего его должно обеспокоить моя беседа с вежливым и учтивым молодым человеком?»

– Что касается меня, – продолжила Шарлотта, спокойно глядя на площадку для танцев, – я вовсе не возражаю. Иногда мне кажется, я могла бы благосклонно отнестись к обычному управляющему библиотекой, если бы он просто любезно поговорил со мной и предложил отложить для меня новые книги, будь ему даже за пятьдесят, а сам он слеп на один глаз. Но, – заявила она, повернувшись к Мэри, – я не твоя мать. И я могу гарантировать, что если я заметила эти два танца и те напитки, которые мистер Спарроу собирается принести тебе, то она тоже это заметит.

Шарлотта слегка прикоснулась веером к плечу Мэри.

– Я говорю об этом только как твой друг, который лучше, чем кто-либо из твоей семьи, понимает, насколько редко и приятно таким женщинам, как мы, выделяться подобным образом. Но, как бы он ни был очарователен, боюсь, ты обнаружишь, что твоя мать имеет совершенно иные представления о его достоинствах.

С этими словами Шарлотта вежливо склонила голову и ушла. Пораженная, Мэри застыла как вкопанная. Шарлотта просто завидует, убеждала она себя. Никто не хотел танцевать с ней. Она не могла вынести чужого счастья из-за того, что сама была несчастна. Она пыталась отравить жизнь других, поскольку не могла получить то, что было у них. Но как бы Мэри ни пыталась заглушить тревожные мысли, они уже пустили свои корни. Нетрудно было представить себе, как миссис Беннет отнесется к ее танцам с мистером Спарроу. Мэри представила, как мать встает со своего маленького позолоченного стульчика, идет через весь зал и заявляет испуганному мистеру Спарроу, что ее дочь не станет танцевать с ним ни следующий танец, ни какой-либо еще. Она почти видела, как тот, смущенный и униженный, стоит одиноко и пристыженно у них за спиной, пока ее мать уносится прочь, утаскивая за собой Мэри. Внезапно она осознала, что именно это и произойдет. Как она могла быть так глупа? Лидия видела ее, она наверняка расскажет обо всем матери и станет насмехаться над сестрой. Мэри нервно сглотнула. Она не могла этого допустить. Она не могла смотреть, как хорошего человека выставляют дураком только за то, что он оказал ей небольшие знаки внимания. К тому моменту, как Мэри заметила высокую фигуру мистера Спарроу, вышагивающего в ее направлении с двумя бокалами в руках, она знала, как должна поступить.

– Простите, что отсутствовал так долго, но толпа, сражавшаяся за ужин, просто огромна! Никогда бы не подумал, что в Меритоне столько голодных людей.

– Благодарю вас, сэр, – сказала Мэри, забирая свой бокал и ощущая бессилие при виде его улыбки. – Весьма кстати, я очень хочу пить.

Она отвела глаза и совсем некстати заметила леди Лукас и свою мать, все еще сидевших в своем укромном уголке склонив друг к другу головы и что-то обсуждая. Смотрели ли они в ее сторону? Мэри не могла сказать наверняка. Ее желудок сжался от страха. Она вглядывалась в мерцающий свет свеч, но не могла рассмотреть их лиц.

– Быть может, станцуем еще? – Джон Спарроу протянул руку, явно ожидая, что его предложение будет принято.

– Благодарю вас, сэр, но я не могу… то есть боюсь, я вынуждена отказаться.

Он помедлил и опустил руку.

– Но почему нет? Я подумал… подумал…

Ей было невыносимо видеть его смущенное и разочарованное лицо.

– Я знаю, знаю, но моя мать… боюсь… – Мэри, наконец, удалось овладеть собой и заговорить внятно: – Мне очень жаль, но я не могу еще раз с вами станцевать. Мне очень это понравилось, правда, но это не может продолжаться. Я убеждена, что и без того этим вечером танцевала достаточно. Простите, но я должна уйти.

Она вернула ему бокал, и мистер Спарроу остался стоять прямо там, с двумя бокалами в руках, пока Мэри, почти ничего не видя перед собой, уходила в угол, где сидели миссис Беннет и леди Лукас. Несколько горячих слезинок выступили у нее на глазах, но Мэри резко их смахнула. Никто, особенно ее мать, не должен увидеть, что она расстроена.

Подойдя к миссис Беннет, Мэри сразу поняла, что та крайне недовольна.

– Где ты пропадала? – спросила она, когда Мэри приблизилась. – Я не видела тебя уже часа два. Лидия сказала мне, что ты танцевала с сыном окулиста! С мальчишкой, который делал для тебя очки! Я сказала, что это не может быть правдой, что даже у тебя, Мэри, хватит ума не ставить меня в такое неловкое положение. Ты же знаешь, его отец держит магазин. У них даже есть колокольчик на двери!

Мэри решила, что лучше промолчать. Спор лишь привлечет внимание к ее постыдному положению. Вместо этого она встала позади матери, откуда окружающие не могли увидеть ее. Опустив голову, она пригладила свое золотисто-кремового цвета платье. Кто бы ее ни пригласил, она не станет больше танцевать. Время после этого, казалось, тянулось бесконечно. Время Иногда приходили ее сестры, чтобы поболтать с матерью или прыснуться духами. И только Элизабет заметила грустный, угасший взгляд Мэри.