Наблюдатель - Роберт Ланца

Уоткинс. – Хоть бы они скорее вымерли! Мы не можем отвечать за посторонних шоферов. Вы отправили копов к подрядчикам за штрафом?

– Нет, я заплатил сам. Сэм, вы же отлично знаете, что нам нельзя ссориться с местными властями.

– Как вам угодно. – Уоткинс взмахом руки отбросил в сторону и дохлую игуану, и полицию, и подрядчиков, и штрафы. Вейгерту эта рука казалась клочком иссохшей полупрозрачной плоти, растянутой между длинными костями. И хотя цвет лица Уоткинса стал уже не столь мертвенным, кожа на его худом лице все равно была туго натянута от боли. Вейгерт помнил те времена, когда Уоткинс, не напрягаясь, тащил на спине здоровенную связку дров – хоть сухих, хоть свежеспиленных, все равно, – и больше походил на лесоруба, чем на гениального ученого. Однажды, во время пешего похода по Шотландии, он сдвинул огромный валун, заслонявший палеолитический курган, в который он хотел проникнуть. В те дни его ничто не могло остановить.

Роуз как-то сказала: «И теперь его тоже ничто не остановит. Никого из вас ничто не остановит».

– Ну, и чего еще хотели копы?

– Еще один экземпляр наших регистрационных документов.

– Что? С какой это стати? Уже третий экземпляр за каких-то несколько месяцев! Для кого на этот раз? Мы же не просто расставили все точки над «i» в их правилах, а разве что не вырубили их на скрижалях!

– На сей раз у них возникли вопросы к нашему персоналу, – пояснил Джулиан. – В больничном крыле числится меньше медсестер, чем требуют их медицинские правила.

– Мы приехали сюда, на этот остров, – зловеще ровным голосом сказал Уоткинс, – именно по той причине, что здесь практически не существует медицинских установлений. На Большом Каймане лаборатория Вивьен Грант преспокойно возится с клонированием людей! И каким, черт возьми, образом кто-то может знать, одна у нас медсестра, или шесть, или шестьсот? Дайте-ка я прочту эту кляузу. Ее должен был накатать кто-то из здешних обитателей.

– Совершенно верно, – подтвердил Джулиан, – и я, кажется, знаю, кто именно. Сэм, это моя вина. У меня были… отношения с анестезиологом Сарой Дулин; она потом уехала. Отношения эти завершились плохо, и, возможно…

Лицо Уоткинса налилось кровью.

– С доктором Дулин? Как вы могли сотворить такую глупость? Неужели вы не подумали, что она могла…

– Нет, не подумал, – перебил его Джулиан, и, видит бог, теперь он тоже сердился. – Я доверял ей. Я допустил ошибку, о чем сожалею. Но ведь мы все здесь сидим взаперти. Мы с Сарой понравились друг другу, а я, знаете ли, Сэм, вовсе не монах!

Две-три секунды они прожигали друг друга яростными взглядами. Паузу прервал Уоткинс:

– И как, по-вашему, много еще могла разболтать доктор Дулин?

– Наверняка нет. Как только полицейские ушли, я позвонил Биллу Хаггерти, и он безотлагательно поговорит с нею. Она же подписывала обязательство о неразглашении и знает, что, если еще раз позволит себе что-нибудь подобное, мы будем преследовать ее до скончания времен. Она не станет рисковать карьерой. Да, раз уж она решилась ради мести нажаловаться на нас полиции, значит, я серьезно в ней ошибся, но ни то ни другое больше не повторится.

– Да уж, хотелось бы, – буркнул Уоткинс. – Властям совершенно нечего здесь шарить и вынюхивать ни под каким предлогом. Вы сами знаете, что мы находимся в уязвимом положении. И кстати, не вздумайте затевать какие-нибудь «отношения» с моей внучатой племянницей!

– В любом случае это не ваше дело, Сэм, – вспыхнул Джулиан. – К тому же она не из тех женщин, которые стали бы пакостить из мести.

– Мне безразлично, из каких она женщин, лишь бы оперировала. Она уже решила, останется или уедет?

– Нет.

– А вы сами как думаете?

Джулиан замялся с ответом.

– Не могу сказать наверняка. Видите ли, не так-то легко понять, что у вашей Каро на уме. Внешне она очень сдержана, зато в глубине бурлят такие эмоции…

Уоткинс посмотрел на Вейгерта:

– А ты, Джордж, что скажешь?

– Тоже ничего определенного.

– Она очень умна, – добавил Джулиан, – но наши идеи слишком уж радикальны. Даже для такого человека, как Каро с ее профессиональным интересом к картированию мозга.

– Но ведь у нас есть доказательства, – заметил Вейгерт.

– У нас есть также деньги, – сказал Уоткинс, – которые позарез нужны Кэролайн и для того, чтобы расплатиться с долгами, накопленными за время обучения, и чтобы помогать сестре с ее детьми. Денежное вознаграждение – великий мотиватор. Равно как и будущая публикация в соавторстве с нобелевским лауреатом. Не стоит недооценивать корень всех зол.

– Корнем всех зол именовалась любовь к деньгам, а не сами деньги, – негромко сказал Джулиан.

– Это одно и то же, – ответил Уоткинс.

– Вовсе нет, – возразил Джулиан, – но я не намерен обсуждать с вами Священное Писание. А как продвигаются поиски ассистента нейрохирурга, чтобы заменить Ральфа, когда он уедет?

– Я работаю над этим, – сказал Уоткинс.

– Сэм, этим занимаешься ты? – изумленно спросил Вейгерт. – Я думал, что Джулиан… А тебе это по силам?

– Для этого вполне можно использовать ноутбук. К тому же, Джордж, я еще не умер.

Вейгерт имел в виду совсем не то, но за время болезни характер Сэма стал еще хуже, чем прежде, и Вейгерт промолчал.

– Я хотел бы еще раз поговорить с доктором Сомс-Уоткинс, – добавил Уоткинс. – Джулиан, отправьте кого-нибудь за ней.

В комнату без стука ворвалась медсестра Франклин, заставила Сэма принять таблетки и выбежала вон. Вейгерт, который никогда не лежал в больницах, считал, что медицинские сестры не должны быть навязчивыми. Конечно, она не стала бы вести себя так по-хулигански, не будь она превосходной медсестрой. Не будь она так беззаветно предана заботе о Сэме. Не будь она кузиной Сэма, знавшей его с детства.

Кузина, внучатая племянница… И Сэм, и Джулиан, казалось, могли по желанию, как кроликов, извлекать из семейной шляпы родственников, о существовании которых не вспоминали десятки лет. Вейгерт, не имевший никаких родственников, немного завидовал им. С другой стороны, пока жива была Рози, никакая родня ему не требовалась – ведь у него была она.

В двери появился Эйден Эберхарт.

– Ну? – обратился к нему Джулиан.

– Вы послали за доктором Сомс-Уоткинс, но Джеймс не смог ее найти. Я проверил журнал регистрации и поговорил с дежурным лаборантом. Она не выписывалась, но покинула базу полчаса назад.

И исчезла.

10

Каро выделили точно такой же, как и у Уоткинса, номер – светлую, чисто вымытую коробку, где помещались только кровать, тумбочка, комод и письменный стол. Единственное окно выходило во внутренний двор, за двумя дверями располагались ванная и стенной шкаф, который вряд ли устроил бы Каро, если бы она привезла с собой много одежды. От кельи Уоткинса она отличалась тем, что на окно кто-то повесил голубые занавески и застелил кровать веселеньким пледом в желто-голубую клетку. На столе стояла ваза с желтыми цветами. Вероятно, об этом позаботился Джеймс. Надо будет не